Из книг Нового Завета, мы знаем, что некоторые апостолы - напр. апостол Петр - имели жен, и что брак не почитался препятствием для вступления в церковный клир: «Епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив,... хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякой честностью (1Тим. 3:2-4).
Единственное требование, упомянутое в канонах, это согласованность брака клириков с христианским учением о браке: «кто, по святом крещении, двумя браками обязан был, или наложницу имел, тот не может быть епископ, ни пресвитер, ни диакон, ни вообще состоять в списке священного чина» (Апост. кан. 17). Второй брак является, для мирян, всего лишь допущением; для клириков это допущение невозможно, поскольку проповедь христианской Истины, являющаяся их прямой обязанностью предполагает, что они сами, в своей личной жизни, исполняют ее, и эта Истина включает учение о едином браке, по образу Христа и Церкви. То же требование распространяется, в канонах, и на жен клириков: «Взявший в супружество вдову, или разведенную, или блудницу, или рабыню, или актрису [1] не может быть ни епископом, ни священником, ни диаконом...» (Апост. кан. 18).
Все это, в сущности, вполне совпадает с христианским идеалом абсолютной моногамии, которая является требованием для клириков, поскольку, как мы видели выше, только первый брак, как норма, освящался церковным тайнодействием и запечатлевался общим евхаристическим причащением. Второй брак не благословлялся в Церкви.
Но само собою разумеется, что это требование не относится к гражданским бракам, заключенным «до крещения», т. е. до вступления в Церковь. С точки зрения Церкви, эти браки вообще не являются браками и не могут служить препятствием к рукоположению, если кандидат женился вновь церковно, после своего крещения.
Древнее церковное предание, признавая вполне законным вступление в клир для лиц, состоящих в брачном союзе, запрещает брак после рукоположения (Апост. прав. 26). Правда, в четвертом веке, Анкирский собор еще разрешал брак диаконов в тех случаях, когда, при рукоположении, они заранее сообщают епископу о своем намерении жениться (прав. 10). Это правило было формально отменено сначала императором Юстинианом (новелла 123), а затем Трулльским («Шестым Вселенским») Собором.
«Поскольку в Апостольских правилах сказано, что из производимых в клир безбрачных, только чтецы и певцы могут вступать в брак, то и мы, соблюдая это, определяем: отныне, ни иподиакон, ни диакон, ни пресвитер не имеют позволения, после совершения над ними рукоположения, вступать в брачное сожительство. Если кто дерзнет сие учинить, да будет извержен» (правило 6).
Это запрещение брака после рукоположения несомненно отражает общее церковное требование, чтобы клирики были вполне зрелыми и стабильными людьми. В древности и еще в средние века, строго выполнялось и другое правило, исключающее рукоположение в пресвитеры до тридцатилетнего возраста (Шест. Всел. Соб. прав. 14). В отношении «канонического возраста», Церковь, в наши дни, перестала быть требовательной, поскольку рукоположение совсем молодых людей допускается повсеместно, но принцип духовной зрелости очевидно не может быть поставлен под вопрос. Человек, желающий жениться и ищущий жену, каков бы ни был его возраст, лишен стабильности: он стремится переменить образ жизни. Это стремление и есть то, что несовместимо с ответственностью за души других людей, с пастырской заботой о всем теле Церкви. Поэтому, только те, кто твердо и окончательно сделал выбор между браком и безбрачием, могут быть допускаемы к рукоположению.
Запрещение клирикам вступать в брак после рукоположения основывается на соображениях пастырских и охраняет чистоту пастырского служения, не затрагивая его сущности. Как и всякое другое дисциплинарное правило, оно может, в принципе, быть изменено Вселенским церковным решением. Другое дело - вопрос о второбрачии: канонические требования, требующие абсолютное единобрачие и самого кандидата в священство и его жены, относятся к самой сущности догматического учения Церкви о браке. Основная причина, почему вдовый священник не может вступить во второй брак (каковы бы ни были связанные с этим запрещением личные трагедии и трудности), есть то, что Церковь признает полное сакраментальное значение только за одним браком, и что священнослужители не могут сами нарушать учение, предлагаемое другим. Каково бы ни было снисхождение, оказываемое мирянам, вступающим во второй брак, Церковь не может не требовать от тех, кто исполняет служение учительства и проповеди, соблюдения новозаветной нормы в отношении единства брака.
Сравнительно позднее и чисто дисциплинарное развитие канонического права установило неженатый епископат. Древняя Церковь знала многих женатых епископов. Они упоминаются в 40-м Апостольском правиле. Св. Григорий Нисский, брат св. Василия Великого (IV век), состоял в браке. Женатый епископат был упразднен «новеллой» императора Юстиниана (VI век), подтвержденной 48-м правилом Трулльского (Шестого Вселенского) собора. Собственно говоря, собор не исключает женатых кандидатов в епископы, но требует, чтобы, в случае избрания, они разошлись с женами: «Жена производимого в епископское достоинство, предварительно разлучась с мужем своим, по общему согласию, по рукоположении его в епископа, да вступит в монастырь, находящийся далеко от местопребывания епископа, и да пользуется содержанием от епископа» (правило 48).
В наше время, развод по общему согласию, ради получения мужем епископского сана, стал - к счастью - редким явлением. Сорок восьмое правило Трулльского собора, стоящее в явном противоречии с Писанием («что Бог сочетал, человек да не разлучает»), почти никогда не применяется: современный православный епископат пополняется из среды монашества или вдовых священников.
Императорское и соборное законодательство, упраздняющее женатый епископат, было установлено в эпоху, когда не было недохвата кандидатов из монашества и когда монашество составляло подлинную элиту христианского общества. Взгляд на епископство как на мистический брак с Церковью, требующий полного отказа от мирских забот, также способствовал изменению древнецерковной практики. Было бы ошибочно думать, однако, что допущение женатых священников к епископскому званию обеспечило бы само по себе лучший выбор кандидатов в епископы. Печальный опыт русского «обновленчества» в двадцатых и тридцатых годах показал обратное и, видимо, надолго компрометировал саму идею подобной реформы в Православии. Во всяком случае, только новый Вселенский Собор мог бы внести соответствующую поправку в наше современное каноническое право.
Каковы бы ни были пастырские и дисциплинарные ограничения, наложенные Церковью в отношении брака священнослужителей, общий смысл Православного учения о браке остается неизменным: брак благословлен Богом и вполне совместим с пастырским служением в Церкви. Гангрский собор (правила 4 и 13) решительно осуждает тех, кто презирал бы женатых клириков.
Примечания:
[1]. В древнем мире, когда писался этот канон, состояние рабства и театральная профессия почти автоматически предполагали вольную или невольную безнравственность.
