Глава 24

1-2.«На пятый день» (по отправлении Павла из Иерусалима в Кесарию) пришел туда же, по приказанию Лисия (Деян. 23:30), первосвященник Анания (Деян. 23:2) со старейшинами, т.е. членами синедриона. Невероятно, чтобы целый синедрион в полном его составе отправился в Кесарию; вероятно эти старейшины были избранными представителями (депутатами) синедриона, уполномоченными вести дело от имени всего синедриона. Какое однако унижение синедриона и какая злоба и ненависть к Павлу: уполномоченные от синедриона, с правящим первосвященником во главе, отправляются по приказанию римского трибуна в неблизкое путешествие, чтобы только так или иначе извести ненавистного им человека. – Для большего успеха в своем деле они взяли себе в помощники некоего ритора Тертулла. Тертулл – уменьшительное имя от Тертий (а от Тертулла еще уменьшительное – Тертуллиан) – было довольно обычное римское имя. Кто был по происхождению этот Тертулл, язычник ли из римских провинций, или еврей из рассеяния, принявший римское имя, не видно из текста; вероятнее последнее, потому что синедрион едва ли решился бы взять в защитники своего дела нечистого язычника (ср. ст. 6 и 8). Тертулл был ритор, по специальному значению, человек, который ведет судебные процессы от лица своих доверителей (orator forensis) – в роде адвоката или прокурора. Таких риторов было тогда много как в Риме, так и в провинциях. Таким ритором запаслись и представители синедриона для успешнейшего ведения дела пред римским чиновником. – «Жаловались»: показывали против Павла, обвиняя его в преступлениях, указанных далее (ст. 5-6), но лишь вообще. Частные эти обвинения изложил Тертулл, когда призван был и сам обвиняемый, который, по римским законам, должен был защищаться против обвинений (Деян. 25:16).

3-9.Речь Тертулла начинается обычными у риторов льстивыми комплиментами правителю, имеющими целью снискать благоволение человека, от которого зависит решение дела. Ритор говорит, что иудеи все, или по крайней мере представители национальной власти страны, всегда и всюду признают, т.е. и думают сами про себя и свидетельствуют пред другими, что Феликсу они обязаны миром страны и притом глубоким миром, и что попечению или заботливости прокуратора, при его разумеется мудрости и прочих прекрасных качествах, они обязаны «благоустроением сего народа», т.е. всяческими улучшениями по всем частям и благоустройством. Насколько справедливы эти льстивые похвалы, видно из того, что по отозвании Феликса с прокураторской должности иудеи сами же принесли на него жалобу императору римскому (Флав. Antt. 20, 8. 9 и д.), а равно и из отзывов о его деятельности Тацита, Флавия и из некоторых указаний самого дееписателя. – Корыстолюбивый и сластолюбивый, с духом раба на высокой должности, он был беспечен, так что при нем усилились разбои сикариев в Палестине, хотя при открытом восстании их под предводительством египтянина ему и удалось поразить их (см. прим. к Деян. 21:38). – «Чтобы много не утруждать тебя» и пр.: тоже обычный риторский оборот с примесью лести (ср. Злат.), – чтобы не отвлекать тебя от многоразличных и многотрудных твоих занятий по управлению и пр. – «Выслушать нас кратко»: что предполагает и краткий доклад. – Общее обвинение против Павла ритор выражает названием его язвою общества, выразительно указывая, что они. Члены синедриона (дело которых ведет теперь ритор), нашли его таковым, т.е. после изыскания и исследования (будто бы) дела. Слово «язва» употребляется здесь в означении человека, вносящего всяческую духовную заразу в общество, проповедующего и действующего губительно для общества. – За этим общим обвинением следуют частные пункты обвинения. Павел обвиняется 1) в том, что он возбуждает мятеж между иудеями, живущими в римском государстве. Это обвинение очевидно политического свойства; в подобном обвиняли иудеи и самого Господа Иисуса Христа пред Пилатом (см. Лк. 23:2-5 и прим.; ср. Деян. 17:6). – «Во вселенной»: в устах ритора пред римским правителем выражение это означает без сомнения всесветную римскую империю (ср. прим. к Лк. 2:1). За сим Павел обвиняется 2) в том, что он представитель (собственно первостоятель, предстоятель, начальник) «Назорейской ереси». Этим названием означается очевидно христианство с его последователями, как общество последователей Назорея (ср. прим. к Мф. 2:21) Иисуса Христа. Такое название христианства со стороны иудеев встречается в новозаветных книгах только здесь и употребляется Тертуллом очевидно в смысле поносном: «ибо Назарет был маловажный город» (Злат.). 3) Третье обвинение Павла – то, что он отважился (собственно – пытался) осквернить храм, – обвинение, выраженное уклончивее, чем – Деян. 21:28; здесь указывается только на попытку (будто бы) Павла осквернить храм, тогда же кричали, что он уже осквернил его. Все эти обвинения не доказаны, как заметил сам Павел в оправдательной речи своей, помещенной далее (ст. 13). – «Мы взяли его и хотели судить его по нашему закону»: ритор говорит неправду, чтобы скрыть пред начальником самовольный поступок иудеев с Павлом; они не судить его хотели по закону своему, схватив его в храме, а били его и хотели убить (Деян. 21:31-32). – «Придя взял и послал» и пр.: краткое изложение дела (Деян. 21:31 – Деян. 23:33). Ритор указывает, хотя и осторожно, на действие Лисия, что он взял от них Павла, как на незаконное вмешательство его в дело, касающееся будто бы только синедриона. «Ему, говорит, не следовало делать это, но он сделал… Этим выражает, что им прискорбно было идти в чужое судилище и что они не беспокоили бы его (правителя), если бы тысяченачальник не принудил их к тому и не отнял у них этого мужа, что не следовало ему делать; обида была нанесена, говорят, нам, – посему и суд над ним должен был производиться у нас» (Злат.). – «Ты можешь узнать от него»: не от Лисия трибуна, а от самого обвиняемого Павла, т.е. что Павел сам не может будто бы отрицать справедливости возводимых на него обвинений. – «Иудеи подтвердили»: т.е. что вины Павла действительно таковы, как изложил их Тертулл.

10.«Отвечал» и пр.: с каким достоинством, спокойствием и умеренностью начинает речь свою мудрый апостол, сравнительно с началом речи Тертулла с ее льстивыми похвалами и комплиментами правителю! Павел указывает на один только факт, что Феликс уже многие годы состоит судьею народа сего, и потому тем свободнее он, апостол, может защищать пред ним дело свое. – «Многие годы судишь (слово «справедливо» прибавлено в переводе, в подлиннике его совсем нет, да и не нужно оно): и следовательно знаешь учреждения и обычаи этого народа и характер его, а равно и представителей его – членов синедриона. С 53-го по 58-й год (в который Павел говорил эту речь) прошло лет около шести прокураторства Феликсова и при частой перемене тогда прокураторов управление Феликсово (сравнительно) продолжительно, и апостол мог выразиться – «многие годы». Из всех обязанностей, лежавших на прокураторе, апостол указывает только на обязанность его как судьи, потому что теперь шло именно судебное разбирательство. – «Я тем свободнее (собственно – благодушнее) буду»: свободнее, чем в том случае, если бы ты был новый человек на этой должности, так как ты теперь знаком с народом и страною и можешь верно рассудить мою невинность. Сим же оборотом речи апостол указывает, «что судия сам знает, что он не сделал ничего такого, в чем обвиняют его. Если бы он производил когда-нибудь возмущение, то судия знал бы, и это от него не укрылось бы» (Злат.).

11-13.«Ты можешь узнать» и пр.: после этого общего вступления апостол указывает на одно обстоятельство, облегчающее ему защиту себя, именно – то, что он недавно только прибыл в Иерусалим и поведение его там по свежим следам можно дознать в точности, а это дознание докажет несправедливость возводимых на него обвинений. – Павел указывает, что он «не более двенадцати дней тому» назад прибыл в Иерусалим, – время такое краткое, что можно до точности исследовать и узнать, что он там делал. При сем Павел указывает, что он пришел туда, как богомолец, поклониться в храме Единого истинного Бога, следовательно не для того, чтобы поругаться над законным храмовым богослужением или осквернять святое место богослужения, а напротив для целей благоговейного благоговения. Впрочем, против этого пункта обвинения он подробнее говорит далее (ст. 17-21), здесь же присовокупляет только замечание против того обвинения, будто он возбудитель мятежа между иудеями. Что он возбуждает мятеж между иудеями, живущими во всем римском государстве, против этого апостол не считает и долгом своим оправдываться, во-первых – потому что это голословное обвинение, которого обвинители не докажут (ст. 13), во-вторых – потому что это не подлежит юрисдикции ни синедриона, ни иудейского прокуратора, так как их юрисдикции подлежат только преступления, совершенные в их стране, а сделанное в других областях подлежит юрисдикции судебных учреждений тех областей. Что же касается до возбуждения мятежа между иудеями в Иерусалиме во время пребывания там Павла: то он прямо пред лицем своих обвинителей свидетельствует, что ни в святилище, т.е. во дворах храма, где собиралось множество народа, ни в синагогах, обычном месте частных богослужебных собраний иудеев, ни по городу, где на улицах и площадях также собирался народ, его не видали не только возмущающим народ, но даже спорящим о чем-либо. Следовательно обвинение его как народного возмутителя в Иерусалиме – ложь, и обвинители не могут доказать своего обвинения.

14-16.«Но в том признаюсь тебе (исповедуюсь тебе, чистосердечно и искренно открываюсь и провозглашаю), что» и пр.: устранив первое обвинение, апостол приступает сим к опровержению второго обвинения, что он представитель Назорейской ереси, т.е. начальник христианства (ст. 5), и опровергает это обвинение с большею подробностью, чем первое. Он совершенно искренно признает себя последователем того учения (точнее – того пути как совокупности правил, определяющих тот образ жизни, который называется христианским, ср. Деян. 22:4. Деян. 9:2 и парал.), которое называется христианством, отрицает только название его ересью («называют», т.е. враги мои, а на самом деле это не ересь). Определяя сущность этого пути (или этого учения), апостол настойчиво и усиленно указывает на единство в этом отношении Нового Завета (который Тертулл назвал ересью) с Ветхим, которого держится синедрион: «я служу Богу отцев моих», т.е. мое богопочтение (богослужение) не есть отпадение от религии отцов моих и всего народа еврейского со мною, но служение тому же Богу отцев, которого чтут и которому поклоняются и они – евреи, а вместе с ними и мои обвинители. «Когда после призвания быть апостолом Христовым Павел говорит, что он служит Богу отцев: то он показывает этим, что Бог ветхого и нового завета один и тот же» (Феофил.). Сущность этого служения отнюдь не в сомнении или неверии в истины священных книг еврейского народа, а в полной вере всему, что написано в законе и пророках (общее обозначение целости всего состава священных писаний Ветхого Завета; ср. прим. к Мф. 11:13). – «Вера» эта соединяется с живою «надеждою» на воскресение мертвых, всех – и праведных и неправедных, и апостол опять свидетельствует, что он в этом согласен с Ветхим Заветом, ибо и «сами они», т.е. обвинители его, ожидают сего. Апостол не выделяет здесь из среды иудеев, верующих во всеобщее воскресение, неверующих сему саддукеев, а говорит вообще об иудеях. Имел ли апостол в виду, указывая именно на учение о воскресении мертвых, произвести снова, как в последнем собрании синедриона в Иерусалиме (Деян. 23:6 и д.), разделение между представителями враждебных партий, сказать трудно; но во всяком случае пред лицем прокуратора они были сдержаннее, чем пред лицем тысяченачальника, тем более, что они вероятно заметили тогда же невыгоду для себя и выгоду для Павла от подобного разделения и споров и решились крепче соединиться для противодействия общему врагу. – Переходя к практическому выражению всего этого исповедания в нравственной жизни, апостол свидетельствует, что он, как исповедник таковой веры, «подвизается», заботится и трудится, «всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми», чтобы при чистоте совести и действия его внешние были непорочны и не причиняли соблазна кому-либо. «Ибо совершенная добродетель бывает тогда, когда мы и людям не подаем повода ко греху и пред Богом стараемся быть неукоризненными» (Злат.). Таким образом апостол исповедует себя одним из последователей (а не начальником) христианства и утверждает, что оно в учении согласно с Ветхим Заветом, исповедуемым от иудеев, и основывается на нем; следовательно обвинение его в этом пункте не есть обвинение и принадлежность к христианству не есть вина.

17-21.Затем апостол защищается против последнего обвинения, будто он пытался осквернить храм, присовокупляя к сему несколько слов опять в опровержение и того обвинения, будто он возмутитель иудеев. – «После многих лет»: прошло вероятно около четырех лет со времени последнего, весьма впрочем кратковременного, посещения им Иерусалима (Деян. 18:22), и Павел мог сказать, что он пришел в Иерусалим после многих (сравнительно) лет. Цель этого последнего прибытия его в Иерусалим была – доставить милостыню и приношения народу его от христиан из язычников, и поклониться в храме Бога истинного с принесением Ему жертвы, – цель не мятежническая, а религиозно-благотворительная. – «Доставить милостыню народу моему»: какая противоположность патриотической любви Павла к народу своему со злобной клеветой на него врагов его! Апостол выражается – «народу моему» потому, что милостыня была от церквей греческих и македонских (ср. Рим. 15:25 и д.), состоявших преимущественно из язычников, церквам иудейским, состоявшим почти исключительно из евреев, которых апостол любвеобильно называет «народом моим». – «Очистившегося в храме» (Деян. 21:26 и д.): я не только не покушался осквернять храм, но напротив, благоговея пред святостию его, я вошел в него с надлежащим по закону очищением, и притом «не с народом», который бы я мог возмутить тут, «не с шумом», каким обыкновенно сопровождается народное возмущение. «Как же он (Павел) мог осквернить (храм)? Невозможно было одному и тому же очищаться и молиться и в то же время придти и осквернить храм» (Злат.). – И «нашли» меня во храме и схватили – не те, которые теперь обвиняют меня, говоря, что «мы взяли его» (ст. 6), «некоторые Асийские иудеи», которые и должны бы обвинять меня здесь, если действительно имеют в чем обвинять меня, и которых однако же здесь нет, т.е. они не смеют явиться, так как обвинения ими меня пустые, голословные и ни на чем не основанные (Деян. 21:28-29). В заключение апостол требует от своих обвинителей, пред лицем прокуратора, указания, «какую неправду» (точнее – какое преступление, достойное наказания) нашли они в апостоле в то по крайней мере время, когда он стоял на суде пред синедрионом: они не могли доказать ни одного из возводимых на него обвинений, не найдут ли может быть какого-нибудь обвинения в поведении его на суде пред синедрионом? Пусть укажут. Разве только, прибавляет апостол в сознании своей невинности, разве только сочтут преступлением «то одно слово», которое я сказал им о воскресении мертвых и которое произвело между ними раздор и шум (Деян. 23:6 и д.)? Глубокая святая ирония! В этом преступлении они могут обвинять меня, если только есть преступление в провозглашении того учения, которого они сами держатся (ст. 15)!

22-23.«Выслушав это» и пр.: весь этот стих точнее перевести нужно так: «Феликс же отсрочил (дело) их, точнее зная о сем пути, сказав: когда придет Лисий тысяченачальник, я рассмотрю ваше дело». Вызовом своих обвинителей указать, какое преступление он сделал на суде пред синедрионом, апостол окончил свою защиту, обвинители молчали, и Феликс решил отсрочить решение окончательное этого дела. Зная точнее, чем высказано было на суде пред ним, о христианстве («пути сем», ср. прим. к ст. 14 и парал.) и вследствие такого знания видя, что напрасно обвиняют Павла, он отказал обвинителям в утвердительном приговоре, но не хотел резким отказом оскорбить и раздражить членов синедриона («желая доставить удовольствие иудеям», ст. 27), и потому не освободил совершенно и Павла, а отложил дело до нового рассмотрения под предлогом, что вот придет Лисий тысяченачальник из Иерусалима и тогда снова начнется разбирательство. Что Феликс мог иметь точные (относительно) сведения о христианстве, это можно предполагать по добрым основаниям: Феликс довольно давно был прокуратором Иудеи, еще давнее жил там (см. прим. к Деян. 23:24 и Деян. 24:10), христианство тогда распространилось уже по всей Палестине и в Кесарии, молвою о нем полна была вся Палестина, и естественно, что прокуратор имел о нем довольно обстоятельные сведения, тем более, что теперешняя жена его была иудеянка природная, вероятно знавшая о христианстве и даже интересовавшаяся им (см. прим. к ст. 24). И не был ли еще в это время в Кесарии обращенный и крещенный Петром Корнилий – сотник римского войска, стоявшего в Кесарии (гл. 10)? – «Не стеснять» и пр.: может быть он был, как после в Риме, под присмотром одного только воина (Деян. 28:16) и принимать мог всех.

24-26.«Придя»: или в горницу, где намерен был слушать апостола, или может быть «придя» в смысле возвратившись в Кесарию из путешествия в провинцию. – «С Друзиллою, женою своею, иудеянкою»: эта Друзилла была дочь царя Ирода Агриппы 1-го, того, который убил апостола Иакова и умер в Кесарии (гл. 12), известная тогда красавица. Она была в замужестве за царем Емесским (в Сирии) Азизом, но Феликс, при посредстве какого-то волхва из Кипра, Симона по имени, женился на ней, отпустив от себя первую жену свою, по имени также Друзиллу – внуку известных Антония и Клеопатры (Флав. Antt. 20, 7. 1 и д.). – «Призвал Павла и слушал» и пр.: конечно и сам Феликс заинтересован был личностью Павла и христианством несколько, но кажется с вероятностью можно предполагать, что главным образом желала слушать Павла Друзилла, которая как иудеянка из фамилии Иродов без сомнения много слышала о христианстве, и теперь, пользуясь случаем, желала видеть и слушать одного из главнейших проповедников и исповедников этого учения. – «О вере во Христа»: предметом беседы было не защищение Павлом себя против недавно возведенных на него обвинений, а вообще вера христианская. – «Говорил о правде» и пр.: Павел говорил Феликсу и его жене не о том только, что они желали слушать, но и о том, чего они конечно не хотели и о чем апостол со святою смелостью говорил и считал долгом говорить им прямо в лицо. Узник говорит правителю Феликсу «о правде, о воздержании и о будущем суде», Феликсу, который дозволял себе всякого рода несправедливости и всякого рода невоздержание (Тацит Hist. 5, 9), и который «всякие злодейства совершал безнаказанно» (Тац. Ann. 12, 54). Необычайная речь апостола поразила Феликса, «он пришел в страх»; но тотчас подавил это чувство и отослал проповедника, обещаясь позвать его потом, после. Какова была нравственная настроенность этого правителя, довольно характеризует и та черта, выставленная далее дееписателем, что и с такого человека, которого он считал невинным и от речи которого пришел в страх, он «надеялся получить» взятку, чтобы отпустить его, несмотря на строгое запрещение взяточничества за задержание или освобождение, по закону Юлия. Он знал конечно, что христиане принимают большое участие в судьбе узника и рассчитывал, что они могут дать достаточно большой выкуп за освобождение апостола, и «посему часто призывал его», показывая тем свое благоволение и готовность отпустить его за подарок.

27.«По прошествии двух лет»: со времени заключения Павла в узы (в 60 или 61 году по Р.Х.) Феликс был отозван с прокураторства иудейского и замещен Порцием Фестом. О нем мало известно, впрочем доброе; он правил недолго и умер в следующем году. На место его прислан был Альбин. – «Желая доставить удовольствие иудеям»: или собственно – имя в виду обязать иудеев благодарностью к себе, оставив по себе добрую память. Этого однако же он не достиг, потому что иудеи, как только он был отозван, отправили в Рим депутацию с жалобою на него императору. – «Оставил Павла в узах»: хотя и не стеснительна была стража над апостолом, но тем не менее оковы с него не были сняты, так как он был под судом, хотя и римский гражданин и хотя сам Феликс считал его невинным.