Глава 5

О наследствующем

В надписании псалма сказано: о наследствующем. Кто же это на­следствующий? Церковь и все члены ее; о ней говорит Павел: «обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2Кор 11:2); и Иоанн: «имеющий невесту есть жених» (Ин 3:29).

Вот та, которой уготовано на­следство. Что же говорит о ней пророк? Многое. Он есть защитник ее, и предсказал и предвозвестил ей многое из того, что предстоит ей, например, касательно жениха, брака и благ, ожидающих ее. Так и здесь он говорит о ней, и в самом начале, подобно ораторам, говорящим в судах, замечает, о ком он произносит справедливую речь, именно: о наследствующей.

Глаголы моя внуши, Господи, разумей звание мое.

Чего же просит наследствующая? Послу­шаем. «Услышь, Господи, слова мои». Жениха называет она Господом; это свойственно благоразумной невесте. В са­мом деле, если и у нас, имеющих одно естество, бывает так, т.е. жена называет мужа своим господином, то тем более (это прилично) между Церковью и Христом, который и по естеству своему есть Владыка. Вот почему она называет Его здесь Господом не только как жениха, но и как вла­дыку, и располагает Его к выслушиванию ее просьбы. Так как ей предстоит (получить) наследство, а это наследство действи­тельно получится только в таком случае, если она точно испол­нит заповеданное, то она просит и умоляет Его быть ей по­мощником, чтобы достигнуть обетованных благ и не лишиться наследства. Поэтому она и говорит: «услышь, Господи, слова мои», и говорит это с дерзновением, так как просит того, что и сам Он желает даровать ей; а кто стал бы просить того, что недостойно дарующего, тот не мог бы таким образом просить милости. Когда кто молится против врагов, или про­тив людей, причинивших ему какое-нибудь зло, то это – слова не человека, а диавола. В самом деле, если клятва от диа­вола, – «а что сверх этого», говорит Господь, «то от лукавого» (Мф 5:37), – то, очевидно, что и молитва против врагов происходит от него же. Итак, когда ты будешь говорить: «услышь слова мои», то говори так, как свойственно говорить человеку кроткому и человеколюбивому и не имеющему ничего диавольского.

«Уразумей помышления мои». «Помышлением» пророк называет здесь не звук голоса, но расположение души. Так и Моисею, хотя он молчал, Господь сказал: «что ты вопиешь ко Мне?» (Исх 14:15) Не сказал: о чем молишься Мне, но: что взываешь ко мне, – потому что Моисей приступал к Нему с сильным расположением души. А дабы ты видел, что и здесь Он говорит не о вопле, но о расположении души и напряженном обращении к Богу, он не сказал: услышь вопль мой, но что? «Уразумей», т.е. познай. Так пророк, хотя употребляет человеческие слова, но в самих человеческих словах точно выражает, что он хочет ска­зать.

Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой: яко к тебе помолюся, Господи.

«Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой! ибо я к Тебе молюсь». Опять разумеет глас внутренний. Так взывала и Анна (1Цар.1:13). Не сказал просто: вонми гласу молитвы моей, но: «я к Тебе молюсь», – потому что молящийся должен быть и по внешнему виду и по внутреннему расположению смиренно умоляющим. Умоляющий не употребляет слов обвинителя; а кто молится против врагов, тот больше обвинитель, нежели проситель. Видишь ли, как пророк благо­устроил молитву и сделал ее достойной принятия? Так и мы, когда молимся и желаем быть услышанными, то наперед устроим, чтобы наша молитва была молитвой, а не обвинением, по примеру Псалмопевца, и тогда уже будем воссылать ее к Богу.

«Царь мой и Бог мой», – слова, часто употребляемые про­роком; но еще больше они составляют преимущество Авраама, о котором Павел говорит: «Бог не стыдится их, называя Себя их Богом» (Евр 11:16). Тоже выражение употребила и наслед­ствующая Церковь, и сделала это по любви. Она не сказала просто: Царь, но: «Царь мой и Бог мой», показывая любовь свою. Потом она излагает и причины, по которым просит, чтобы Он услышал ее. Какие же это причины?

«Ибо я к Тебе молюсь». Но как же, скажешь, Богу не молится? Многие только кажутся молящимися Богу, а сами делают это на показ лю­дям. Не так поступает она; но обращается к самому Богу, забывая все человеческое.

Заутра услыши глас мой: заутра предстану Ти, и узриши мя.

«Рано услышь голос мой». Ви­дишь ли усердие и душевное сокрушение? В начале дня, гово­рит, я совершаю это дело. Пусть выслушают это те, которые приступают к молитве после бесчисленного множества дел. Не так поступает она, но в начале дня начатки его отдает Богу. «Дабы известно было», говорит Премудрый, «что должно предупреждать солнце благодарением Тебе и обращаться к Тебе на восток света» (Прем 16:28). У царя ты не допустил бы, чтобы кто-нибудь низший тебя прежде тебя поклонился ему; а здесь, когда солнце уже поклоняется Богу, ты еще спишь, уступаешь первенство твари, не предупреждаешь всех творений, созданных для тебя, и не воздаешь Ему благодарности, но, вставая и умывая лицо и руки, душу свою оставляешь нечистою. Или ты не знаешь, что как тело очищается водою, так душа молитвою? Итак, омой прежде тела душу свою. К ней пристало много пятен порока: смоем их молитвою. Если мы, таким образом, оградим уста свои, то положим доброе основание дневной деятельности. «Рано предстану пред Тобою» (έπόψομαι). Предстану тебе, говорит, не переменою места, но делами. Такой человек может быть близко к Богу; а быть близко, или далеко от Него – зависит от самого человека, – потому что Бог везде.

Яко Бог не хотяй беззакония ты еси: не приселится к тебе лукавнуяй.

«Предстану пред Тобою, и буду ожидать, ибо Ты Бог, не любящий беззакония». Другой пе­реводчик говорит: и узрю (σχοπήσω), яко Бог не хотяй беззакония ты еси. «Не любящий беззакония». Здесь пророк ука­зывает на идолов, потому что языческие боги радовались таким людям, и всякому беззаконию, и всем делам порочным. «Не любящий беззакония» не будет, говорит, любезен Тебе, не будет близок к Тебе.

Ниже пребудут беззаконницы пред очима твоима: возненавидел еси вся делающыя беззаконие.

«Нечестивые не пребудут пред очами Твоими». Здесь он показывает, что Бог ненавидит зло, и научает желающих приближаться к Нему – благоустроять себя, таким образом, потому что иначе невоз­можно быть близко к Богу. Если к человеку доброму не мо­жет быть близок тот, кто отличается от него своими нра­вами, то тем более к Богу. А что злые не могут быть близки к людям добродетельным, послушай, как говорят они о праведнике: «тяжело нам и смотреть на него» (Прем 2:15). Так Иоанн, находясь в темнице и никому не показываясь, был несносен для Иродиады, хотя эта женщина была так далека от него; и после смерти он тяготил совесть того, кто был тогда тираном. Итак, не думайте, чтобы кто-нибудь из живу­щих добродетельно терпел зло, хотя бы на него и нападали злые; терпят зло делающие зло.

Погубиши вся глаголющыя лжу: мужа кровей и льстива гнушается Господь.

«Ты погубишь говорящих ложь; кровожадного и коварного гнушается Господь». Это говорится не для того, чтобы мы только слушали, но чтобы, часто слыша это, научались сообра­зоваться с нравами Жениха и делаться близкими к Нему. Если же этого не будет, то мы лишимся вышней помощи, чего хуже ничего быть не может.

«Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие», – хотя бы то был раб, говорит, хотя бы свободный, хотя бы царь, и кто бы ни был, потому что не по внешним достоинствам, а по добро­детелям Бог обыкновенно избирает Себе друзей. Но так как многие из людей грубых считают ни во что быть в ненависти у Бога, то послушай, как он присовокупляет и страх наказания: «погубишь», говорит, «говорящих ложь», – обра­щая речь к более грубым грешникам. Наказание не ограни­чится одною ненавистью Бога, хотя и это – невыразимое наказа­ние; но Он погубит всех, говорящих ложь. И первое ужасно, и быть в ненависти у Бога страшнее геенны; но это сказал он для способных понять, а для более грубых присовоку­пил и второе. Итак, не смущайся, человек, не беспокойся, когда видишь, что некоторые говорят ложь, похищают, пре­даются любостяжанию, и не претерпевают ничего худого: сказанное непременно сбудется, потому что таков Бог по естеству Своему, – Он отвращается от пороков, всегда ненавидит и не терпит их. Под «говорящими ложь» пророк здесь разумеет живущих порочно, совершающих дела неправды, преданных удоволь­ствиям, невоздержанию, любостяжанию; все это он обыкновенно называет неправдою.

«Кровожадного и коварного гнушается Господь»: здесь говорит о человеке, склонном к убийству, хитром, лукавом, имеющем на языке одно, а в душе другое, пока­зывающем снаружи вид скромности, а на самом деле свой­ства волчьи, чего хуже ничего быть не может. От врага явного не трудно остеречься; а тот, кто скрывает свое лукавство и между тем действует злобно, будучи не легко уловим, мо­жет совершить много худого. Вот почему и Христос пове­лел бодрствовать, когда явятся такие люди, потому что они «приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Мф 7:15).

Аз же множеством милости твоея вниду в дом твой, поклонюся ко храму святому твоему, в страсе твоем.

«А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой». Так как в состав Церкви входили и такие люди – язычники, волшебники, убийцы, чародеи, лжецы, лице­меры, а она сказала, что Бог ненавидит и отвращается их, то, желая показать, что она не по праву и не за добрые дела свои, но по человеколюбию Божию избавилась от них и введена во внутренние покои Его, присовокупляет: «я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой». Чтобы кто-нибудь не сказал: как ты, сделавшая то и то, получила спасение? – она показы­вает, каким образом она получила спасение, именно, что она спасена по великому человеколюбию, по неизреченной благости Божией. Но бывают люди неизлечимо больные, которые не при­нимают и милости, как, например иудеи. Благодать и ми­лость, хотя бы благодать и милость, но и они спасают лишь же­лающих и принимающих благодать, а не упорствующих и не­желающих принять этого дара, каковы были иудеи, о которых и Павел говорил, что они, «не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией» (Рим 10:3). Сказав о том, что принадлежит Богу, далее она говорит и о том, что принадлежит ей.

«Поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем». Когда я получу благодать, говорит, тогда представлю должное и с моей стороны, принесу тебе та­кую жертву: «поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем», – не так, как многие из молящихся, которые в это время по­чесываются, зевают, дремлют, но, говорит, со страхом и тре­петом. Кто молится таким образом, тот отлагает всякое зло, располагается ко всякой добродетели, приобретает себе благоволение Божие.

Господи, настави мя правдою Твоею, враг моих ради исправи пред Тобою путь мой.

«Господи! путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих». Сказав во славу Богу, что Он ненавидит зло, что Он человеколюбив и промышляет о нас, – сказав о своем спасении и о том, каким образом она спасена, – ска­зав, что сделала и она по получении спасения, именно, что она отвратилась от зла и прилепилась к добродетели, – подав добрые надежды и живущим порочно, что и они могут полу­чить милость, если захотят исправиться, она потом обращает речь свою в прошение и говорит: «Господи! путеводи меня в правде Твоей». Этим она научает слушателя, прежде всего, воссылать славословие Богу и благодарить Его за полученные благодеяния, а потом просить, чего желает, и опять благодарить за то, что получит. Но посмотрим, чего она просит. Не житейского ли чего-нибудь? Не временного ли? Не скоропреходящего ли? Не о богатстве ли говорит она? Не о славе ли? Не о власти ли? Не об отмщении ли врагам ее? Ничего такого не просит она. Чего же? «Господи! путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих». Видишь ли, что она не просит ничего временного, и как она испрашивает вышней помощи. Ведь идущие таким путем осо­бенно нуждаются в этой помощи. «Правдою» же называется здесь добродетель вообще. И хорошо она сказала: «в правде Твоей», – по­тому что есть и человеческая правда, правда по законам внеш­ним, но правда малозначащая, не имеющая совершенства и полноты и основывающаяся на человеческих соображениях. А я, говорит, прошу твоей правды, которая нисходит от Тебя и которая возводит на небо; прошу и помощи, чтобы приобрести эту правду.

Хорошо также она сказала: «путеводи», потому что настоя­щая жизнь есть путь, имеющий нужду в высшем наставлении. Если мы, намереваясь войти в город, нуждаемся в человеке, который указал бы нам путь, то тем более, намере­ваясь войти на небо, имеем нужду в высшей помощи, которая бы и показывала путь, и утверждала, и руководила, потому что есть много распутий, которые отклоняют от пути. Поэтому мы должны держаться десницы Божией. «Ради врагов моих». Многие, говорит, восстали на меня враги, желая отклонить меня от этого пути, ввести в заблуждение и вывести на другой путь. При таких злоумышлениях, при таких соблазнах, руководи Ты меня Сам; я имею нужду в Твоей помощи. Впрочем, если руководить есть дело Божие, то быть достойным руковод­ства десницы Божией есть дело нашего усердия. Если сам ты будешь нечист, то не поддержит тебя десница Божия, – если напр., ты будешь любостяжателен, или иметь какую-нибудь другую нечистоту. «Исправи предо мною путь Твой», т.е. сделай его для меня известным, ясным, знакомым; сделай его пря­мым для меня. Другой переводчик говорит: «уровняй предо мною путь Твой» (όμάλισον έμπροσθέν μου τήν όδόν σου), т.е. сделай его удобным, легким (Симмах).

Яко несть во устех их истины, сердце их суетно, гроб отверст гортань их, языки своими льщаху.

«Ибо нет в устах их истины: сердце их – пагуба». Мне кажется, здесь он говорит и о тех, которые находятся в заблуждении, осуждая уста и сердце, как чуждые всего доброго, и о тех, которые живут порочно.

«Гортань их – открытый гроб» разумеет или то, что они склонны к убийству, или то, что они произносят мертвящие и зловонные учения. Впрочем, не погрешит и тот, кто гробом отверстым назовет уста, произносящие срамные слова, потому что это зло­воние, исходящее из гниющей души, гораздо хуже чувственного зловония. Таковы же уста корыстолюбцев, которые не произно­сят ничего здравого, а одни убийства и хищения. Итак, да не будут уста твои гробом, но пусть будут сокровищницею. Со­кровищницы весьма много отличаются от гробов тем, что последние портят то, что принимают, а первые сохраняют. Поэтому имей и ты всегда пребывающее богатство любомудрия в устах, а не зловоние какое-нибудь и гнилость. И не просто сказала: «гроб», но: «открытый гроб», чтобы лучше выразить их отвратительность. Такие слова следует скрывать; а они произ­носят их, и таким образом еще больше обнаруживают бо­лезнь свою. С мертвыми телами мы поступаем иначе, предаем их земле; а они поступают с своими словами наоборот, и что следовало бы скрывать в глубине сердца и подавлять, то они произносят, причиняя вред многим и предлагая на все­общее позорище. Будем же, увещеваю вас, отгонять от себя таких людей. Если мертвые тела мы погребаем вне города, то тем больше нужно отгонять куда-нибудь далеко произнося­щих мертвые и срамные слова и не желающих скрывать их, потому что такие уста – зараза для целого города.

«Языком своим льстят». Вот и другой вид зла. Одни скрывают коварство в душе своей, произнося слова льстивые, а другие так злы, что сами слова помрачают своею злобою и строят козни и об­маны.

Суди им, Боже, да отпадут от мыслей своих: по множеству нечестия их изрини я, яко преогорчиша тя, Господи.

«Осуди их, Боже, да падут они от замыслов своих». Заметь и здесь кротость молитвы. Не сказала: накажи; но: «осуди их» и прекрати злобу их; сделай злоухщрения их безуспеш­ными. А молиться, чтобы не преуспевали злые дела их, зна­чит – молиться об их же пользе.

«По множеству нечестия их, отвергни их, ибо они возмутились против Тебя» – т.е. я нисколько не забочусь о том, что делается со мною, но скорблю о том, что касается Тебя. Подлинно, любомудрой душе свойственно – не мстить за оскорбление себя, но сильно восставать против оскорб­ления Бога. Между тем многие поступают напротив, оставляя без внимания касающееся Бога и с великою силою мстя за себя. Не таковы святые, но они сильно восставали против оскорблений, касающихся Бога, а касающиеся их самих остав­ляли без внимания.

И да возвеселятся вси уповающии на тя, во век возрадуются, и вселишися в них: и похвалятся о тебе любящии имя твое.

«И возрадуются все уповающие на Тебя». Вот и плод молитвы: и те делаются лучшими и отстают от пророков, и другие получают великое удовольствие, видя их перемену, обращение к лучшему и успешное исправление.

«Вечно будут ликовать, и Ты будешь». Вот самая постоянная радость. Дру­гие радости бывают нисколько не лучше водных потоков, лишь только являясь и тотчас исчезая; а радость по Боге бывает продолжительна и тверда, надежна и постоянна, не нарушается никакими неожиданными обстоятельствами, но еще более возвы­шается от самих препятствий. Так апостолы подвергались биению, и радовались (Деян 5:40); Павел терпел скорби и ликовал, готовился умереть и призывал других к участию в своей радости: «но если я», говорил он, «и соделываюсь жертвою за жертву и служение веры вашей, то радуюсь и сорадуюсь всем вам. О сем самом и вы радуйтесь и сорадуйтесь мне» (Флп 2:17). Кто радуется, таким образом, с теми обитает Бог. Вот почему и она го­ворит: «вечно будут ликовать, и Ты будешь». Тоже самое вы­ражал и Христос, когда, желая показать неизменяемость этой радости, говорил; «но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин 16:22). И Павел говорит еще: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь» (1Фес 5:17).

«И будут хвалиться Тобою любящие имя Твое». Этим только и можно хвалиться, этому только радоваться, этим только восхищаться. А кто хвалится вещами житейскими, тот нисколько не отличается от людей, веселя­щихся во сне.

Яко ты благословиши праведника, Господи, яко оружием благоволения венчал еси нас.

«Ибо Ты благословляешь праведника, Господи». Так как многие, имеющие подобное настроение и особенно преданные добродетели подвергаются осуж­дению и осмеянию, то чтобы кто-нибудь из людей более слабых не падал духом, посмотри, как пророк укрепляет душу его: «ибо Ты», говорит, «благословляешь праведника». Какой вред от того, что люди и вся вселенная презирают его, если Владыка ангелов восхваляет его и прославляет? Точно также нет никакой пользы от того, если бы все, живущие на суше и на море, прославляли, а Он не благословлял. Поэтому будем всегда стремится к тому, чтобы Он нас прославил, чтобы Он нас увенчал. Если будет так, то мы станем выше всех, хотя бы мы находились в бедности, хотя бы в болезнях, хотя бы в крайне стесненных обстоятельствах. Так и бла­женный Иов, сидевший на куче нечистот, покрытый гноем ран и бесчисленным множеством червей, терпевший невыно­симые страдания, презираемый рабами, оскорбляемый друзьями, врагами и женою, доведенный до бедности, голода и неисцельной болезни, был блаженнее всех. Почему? Потому, что Бог бла­гословил его, говоря: «был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов 1:1).

«Благоволением, как щитом, венчаешь его». В заключе­ние пророк опять произносит благодарность, воссылая благо­дарственное славословие Богу. Что значит оружие благоволения? Оружие превосходное, оружие по сердцу Божию, оружие самое бла­гонадежное. Смысл этих слов следующий: Ты оградил нас самою лучшею помощью. Другой переводчик говорит: увенчаешь его (στεφανώσεις αΰτόν) (Акила), относя это к праведнику таким обра­зом: Ты увенчаешь его, праведника, т.е. твое благоволение слу­жит ему вместо оружия и оружия превосходного; или так: Ты ограждаешь праведника самою лучшею помощью, так что ни доблести его не лишаются безопасности, ни безопасность его не лишается славы. Подлинно, кто может быть сильнее, кто доб­лестнее человека, охраняемого вышнею десницею? Этот венец сплетается из милости, как сам Давид говорит в другом месте: «венчает тебя милостью и щедротами» (Пс 102:4). Он сплетается и из правды, как говорит Павел: «а теперь готовится мне венец правды» (2Тим 4:8). Он есть и венец благодати, как другой писатель говорит: «возложит на голову твою прекрасный венок, доставит тебе великолепный венец» (Притч 4:9). Он есть венец славы, как гово­рить Исаия: «будет великолепным венцом и славною диадемою» (Ис 28:5). Этот венец имеет в себе все – и человеколюбие, и правду, и благодать, и славу, и красоту; он есть дар Божий, принося­щий разнообразную благодать. Он есть и венец нетления, как говорит Павел: «те для получения венца тленного, а мы – нетленного» (1Кор 9:25). Таким образом, смысл приведенных слов следующий: Ты окружил нас безопасностью и сла­вою. Таковы дары Божии – крепки и прекрасны; таковы венцы Его. У людей же бывает не так, но кто в славе, тот не в совершенной безопасности; а кто в безопасности, тот не всегда в славе; то и другое у них не легко соединяется, а если и соединяется, то скоро разрывается. Например: люди, облечен­ные властью, знатные и славные, не находятся в безопасности, но потому самому, по величию славы своей, они особенно и стоят на опасном месте; люди отверженные и презренные, находясь в безопасности по своей неизвестности, не пользуются честью, но потому особенно, что находятся в безопасности, не имеют почестей. А у Бога не так, но то и другое, и безопасность и слава, соединяются в высочайшей степени. Поэтому, представ­ляя величие этих благ, и прежде всего то, как велико благо – быть угодным Богу, в чем заключается и оружие, и слава, и безопасность и множество других благ, с терпением будем проходить предстоящий нам подвиг, не будем никогда падать духом и оставаться без оружия. В этом роде войны невоз­можно воину оставлять оружие, но только тогда оканчиваются труды, когда оканчивается зрелище; а зрелище оканчивается тогда, когда душа отрешается от тела. Итак, пока мы в здеш­ней жизни, нам нужно постоянно бороться, и сидя дома, и вы­ходя на торжище, и вкушая пищу, и в болезни, и в здоровье. Даже время болезни бывает особенно временем этой борьбы, когда болезненные чувствования со всех сторон тревожат душу, когда скорби осаждают ее, когда диавол стоит и под­стрекает сказать какое-нибудь недоброе слово. Тогда-то особенно и нужно держать себя в безопасности, ограждаться броней, щи­том, шлемом и другим оружием, и непрестанно благодарить Бога. Это страшные стрелы для диавола, это смертельный удар для злого духа, за это особенно даруются светлые венцы. Так и блаженный Иов, – ничто не препятствует нам опять обратиться к нему, – за то особенно сделался славным, за то стал знаменитым, за то удостоился венца, что он во время иску­шений, болезни и бедности показал неизменную душу и непо­колебимое сердце, и воссылал Богу благодарственные славосло­вия, эту духовную жертву. Жертвою были слова его, которые он произносил: «Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось;] да будет имя Господне благословенно!» (Иов 1:21).