Глава 10

Ст. 1-2 Я же, Павел, который лично между вами скромен, а заочно против вас отважен, убеждаю вас кротостью и снисхождением Христовым. Прошу, чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых, помышляющих о нас, что мы поступаем по плоти.

Кончив все, что надлежало сказать о милостыне, показав, что он более любит коринфян, чем они его любят, и вспомянув о своем терпении и искушениях, (апостол) благовременно переходит теперь к обличительной речи, в которой указывает на лжеапостолов, обращается (к коринфянам) с угрозами, и говорит в защиту себя самого. То же делает он и во всем послании, и, сознавая это, часто сам себя поправляет, как, например в словах: «Неужели нам снова знакомиться с вами?» (3:1); далее: «Не снова представляем себя вам, но даем вам повод хвалиться нами» (5:12), затем: «Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня [к сему] принудили» (12: 11), и многие другие в том же роде употребляет оговорки. И не погрешит тот, кто назовет это послание похвальным словом Павла: так пространно рассуждает он и о дарах благодати (Божией) и о своем терпении! Так как среди коринфян были такие, которые много думали о себе, и, ставя себя выше апостола, говорили о нем, что он только величается, а ничего не значит и ничему здравому не учит (что и было особенным признаком их развращения), то смотри, как он начинает обличать их. «Я же, Павел». Замечаешь ли, сколько тут веса, сколько достоинства? Хочет же сказать он следующее: «Прошу вас, не заставьте и не допустите меня употребить власть мою против тех, которые унижают нас и думают, что мы живем по плоти». Это выражено здесь сильнее, нежели сказанное в угрозу им в первом его послании: «Чего вы хотите? с жезлом придти к вам, или с любовью и духом кротости?»; «Как я не иду к вам, то некоторые [у вас] возгордились»; «приду к вам … и испытаю не слова возгордившихся, а силу» (4:21, 18, 19). И здесь выражает он то и другое: и власть свою, и любомудрие, и терпение, когда с такою заботливостью просит не доводить его до необходимости придти и показать над ними грозную власть свою, т. е., поразить их, истязать и подвергнуть крайнему наказанию. Это именно дает он понять словами: «Прошу, чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых, помышляющих о нас, что мы поступаем по плоти». Но обратимся опять к первым словам: «Я же, Павел». Много силы и веса в этих словах. Подобные выражения употребляет он и в других местах, например: «Вот, я, Павел, говорю вам» (Гал 5:2); или еще: «как я, Павел старец» (Филим 1:9); или в другом месте: «ибо и она была помощницею многим и мне самому» (Рим 16:2). Так и здесь: «Я же, Павел». Важно уже и то, что он сам просит; но гораздо важнее присовокупляемое: «кротостью и снисхождением Христовым». Желая сильнее пристыдить их, но упоминает о кротости и снисходительности, и тем придает своему прошению еще большую силу. Он говорит как бы так: «Устыдитесь самой кротости Христовой, которою умоляю вас». Сказал же это с намерением вместе показать, что, хотя они и тысячекратно вынуждают его к строгости, но сам он более склонен к кротости, и не наказывает их не потому, чтобы не имел силы, но потому, что кроток, и потому, что так делал Христос. «Который лично между вами скромен, а заочно против вас отважен». Что он хочет сказать этим? Или говорит иронически собственными их словами, так как они говорили о Павле, что когда он лично присутствует, то не заслуживает никакого уважения, ничтожен и достоин презрения, а в отсутствии гордится, ведет себя величаво, нападает на нас и угрожает. На это намекает он и далее, говоря: «Так как [некто] говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь [его] незначительна» (ст. 10). Итак, или говорит иронически, показывая великое огорчение: «Я человек смиренный и ничего не значащий при личном свидании, как они говорят, а в отсутствии высокий», – или, если и говорит о себе с важностью, то не по высокоумию, а по доверию к ним. «Прошу, чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых, помышляющих о нас, что мы поступаем по плоти». Замечаешь ли, какое негодование выражается в этих словах, и какое ясное обличение? «Прошу вас, – говорит, – не заставляйте меня доказывать, что я, и лично находясь у вас, силен и имею власть. Так как некоторые у вас говорили, что я, не находясь у вас, – выражаясь их же словами, – дерзок и величав, то прошу, не заставьте меня употребить мою силу». Такой именно смысл имею слова: «твердой смелости». И не сказал: «которую я приготовил», но – «которую думаю употребить». «Я еще не решился на это, а вы сами подаете мне повод; но, несмотря и на это, я не желаю». А так поступал он, не себя только защищая, но и Евангелие. Если же и тогда, когда нужно защитить проповедь (евангельскую), он не является строгим, но уступает, выжидает, и просит не доводить его до такой необходимости, то тем более никогда не поступил бы строго, защищая себя самого.

«Итак, сделайте мне милость, – говорит, – не вынуждайте меня показать вам, что и при личном свидании могу поступить смело, с кем должно, т. е., подвергнуть истязанию и наказанию». Видишь ли, как он был не честолюбив, не делал ничего из тщеславия, как, и при необходимости (поступать строго), называет строгость смелостью? «Прошу, – говорит, – чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых». Главный долг учителя – не тотчас наказывать, но исправлять, и всегда выжидать и быть медленному в наказаниях. Кто же эти «некоторые», которым он угрожает? «Помышляющие о нас, – говорит, – что мы поступаем по плоти. Они клеветали (на Павла), будто бы он лицемерен, лукав и горд.

Прошу, чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых, помышляющих о нас, что мы поступаем по плоти.

См. Толкование на (2 Кор 10:1)

«Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем».

Здесь уже и устрашает наказанием. «Правда, что мы облечены плотию, – говорит он, – не отвергаю этого; но не по плоти живем». Впрочем, и этого не сказал, но скрывает до времени, потому что это относится к похвале его жизни, а рассуждает о проповеди, показывая, что она не человеческое дело и не имеет нужды в земной помощи. Потому не сказал: «не по плоти живем», но (говорит): «не по плоти воинствуем», т. е., «мы ведем войну и вступили в брань, но сражаемся не плотским оружием, не с помощью человеческих сил».

Ст. 4-5 Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: ими ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу

«Оружия воинствования нашего не плотские» (ст. 4). А какое плотское оружие? Богатство, слава, власть, красноречие, важность, происки, ласкательства, лицемерие, и тому подобное. «Но наши оружия не таковы». Каковы же? «Сильные Богом». Не сказал: «мы не плотские», но: «оружия наши», потому что, как я заметил, он рассуждает пока о проповеди, и всю силу ее приписывает Богу. И не говорит: »(оружия наши) духовные», хотя бы и так надлежало сказать в противоположность плотскому, – но «сильные», давая чрез это разуметь и то, (что они духовны), а вместе с тем показывая, что оружия его противников слабы и бессильны. Смотри же, как он чужд гордости. Не сказал: «мы сильны», но: «оружия наша сильны Богом», – «не мы сделали их такими, а сам Бог». Так как они были мучимы, изгоняемы, претерпевали бесчисленные и жесточайшие бедствия, а все это обнаруживало их слабость, то, желая показать силу Божию, говорит: «но сильны Богом». «Сила Его в том особенно и открывается, что Он побеждает ими. Таким образом, если и мы носим эти оружия, то сражается и действует ими сам (Бог)». Далее (апостол) распространяется в похвалах этому оружию, говоря: «на разрушение твердынь». И чтобы кто-нибудь, слыша о твердынях, не вообразил чего-либо чувственного, присовокупляет: »[ими] ниспровергаем замыслы». Иносказанием он придает силу речи, а изъяснением его показывает, что брань их духовна. Твердыни эти поражают души, а не тела. И так как они гораздо крепче твердынь вещественных, то и оружие требуется лучшее. Твердынями же называет он гордость эллинов, и силу их софизмов и силлогизмов. И, однако, все это орудия, употребляемые против них, (Бог) низложил.

»[Ими] ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия» (ст. 5). Держится иносказания, чтобы придать большую силу речи. Хотя бы то были твердыни, или башни, или что другое, говорит он, – все уступает этому оружию. «И пленяем всякое помышление в послушание Христу». Слово «пленение» имеет невыгодный смысл, потому что пленение есть отнятие свободы. Почему же (апостол) употребил это слово? Он употребил его в другом значении. Слово «пленение» имеет двоякое значение: оно означает и потерю свободы, и такое отнятие силы, после которого нельзя уже восстать. В этом последнем значении употребил его (апостол). Подобно тому как, когда говорит: «Другим церквам я причинял издержки» (11:8), он не разумеет, что взял тайно, но что явно отнял, все взял, так и здесь говорит: «пленяем», – поскольку борьба не равна, но весьма легка. Не сказал: «ниспровергаем одно или два», но – «всякое превозношение»; равным образом не сказал только: «мы побеждаем и одерживаем верх», но – «пленяем», подобно тому, как и прежде не сказал: «выдвигаем орудия против твердынь», но – «разоряем (твердыни), потому что у нас великое изобилие орудий; мы сражаемся не словами, но делами против слов, не мудростью плотскою, но духом кротости и силы». «Поэтому, какая мне нужда, – продолжает он, – превозноситься, величаться на словах и угрожать посланиями, – как они клеветали, говоря, что «в посланиях он строг и силен», – когда сила наша состоит вовсе не в этом?»

Так как в выражении: «и пленяем всякое помышление в послушание Христу» слово «пленяем» тяжело, то иносказание он тотчас объяснил словами: «в послушание Христу», то есть, от рабства к свободе, от смерти к жизни, от погибели к спасению. «Мы пришли, – говорит он, – не для того только, чтобы низложить противников, но чтобы привести их к истине.

и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу

См. Толкование на (2 Кор 10:4)

«И готовы наказать всякое непослушание, когда ваше послушание исполнится».

Здесь (апостол) устрашает не только тех (клеветавших на него), но и их (коринфян). «Мы, – говорит он, – ожидаем вас, чтобы, когда вы по нашим наставлениям и угрозам исправитесь, очиститесь и прекратите общение с ними (клеветниками), тогда, отделивши их одних, подвергнуть наказанию только неисцельно страждущих, как скоро совершенно узнаем, что вы от них отстали, потому что хотя и теперь повинуетесь, но не вполне. Скажешь: «Если бы ты это сделал теперь, то больше бы принес пользы?» Нисколько; если бы теперь я сделал это, то и вас подверг бы наказанию. «Должно было, – (скажете), – наказать их, а нас пощадить?» Но если бы я пощадил вас, то могли бы подумать, что я поступил так с вами только по снисхождению. Теперь же не того желаю, а прежде – исправить вас, и потом уже приступить к наказанию тех». Что можно представить снисходительнее этой милости? Так как видит, что близкие ему вошли в общение с противниками, то хочет нанести удар, но щадит и удерживает гнев, доколе они не отделятся от противников, чтобы этих только и наказать, или лучше – и их не наказывать. Для того он угрожает и близким, для того и говорит, что одних их желает возвратить себе, чтобы и те, исправленные страхом, переменились, и, таким образом, ни на кого не излился бы гнев его. Во всем он поступал как искусный врач, как общий всем отец, покровитель и защитник: столько заботился обо всех! Повсюду устранял препятствия, усмирял (людей) зловредных, везде бывал сам. И не борьбою достигал своей цели, но, как бы идя на легкую и готовую победу, воздвигал победные памятники, ниспровергал, разрушал, рассыпал твердыни диавола и козни демонов, и всех пленных переводил в воинство Христово. Даже и на малое время не давал себе покоя, быстро переходил от одних к другим, а от этих опять к иным, и, как опытный вождь, ежедневно, или, лучше, – ежечасно, воздвигал победные памятники. В одном только хитоне вступив в воинские ряды, он брал города противников вместе с их жителями. Луком, корьем, стрелами и всем был язык Павлов. Он говорил только, и речи его поражали противников сильнее всякого огня; он изгонял демонов, а людей, ими одержимых, приводил к себе. Когда изгнал он злого духа (в Ефесе), собралось пятьдесят тысяч человек, занимавшихся тайными знаниями, сожгли волшебные книги и обратились к истине. И как на брани, когда падают стены крепости или низложен тиран, все находящиеся при нем бросают оружие и переходят к вождю противной стороны, так было и тогда. Как только изгнан был злой дух, все содержимые им в осаде, бросивши книги, или, лучше сказать, истребивши их, прибегли к ногам Павловым. А он, сражаясь с целою вселенной, как бы с одним воинством, нигде не останавливался, но, точно носимый на крыльях, делал все: то исцелял хромого, то воскрешал мертвого, то наказывал слепотою, – я разумею волхва (Деян. 13). Даже и будучи заключен в темницу, не оставался в бездействии, но и там привлек к себе стража темницы, продолжая захватывать людей в этот прекрасный плен.

Ст. 7-8 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы. Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.

Что особенно достойно удивления в Павле при всем другом – это то, что, будучи поставлен в большую необходимость хвалить себя, он достигает двоякой цели: т. е., и себя хвалит, и вместе такою похвалою самому себе не делается обременителен для других. Это можно видеть особенно в послании к Галатам. И там, коснувшись того же предмета, он заботится, – что особенно трудно, и требует большого благоразумия, – о том и о другом, т. е., и скромность соблюдает, и говорит о себе нечто великое. Но смотри, с каким величием и здесь делает это: «На личность ли смотрите?». Замечай и здесь благоразумие. Обличивши тех, кто обольстил их (коринфян), он не останавливает на них своего слова, но переходит от обольстивших и к обольстившимся. Так поступает он и всегда – обличает не только виновников заблуждения, но и введенных в заблуждение. Если бы он не подверг ответственности и этих последних, то их не так бы легко исправило сказанное другим; они даже возгордились бы, как не подвергшиеся обвинению. Поэтому и их обличает. И не это только достойно удивления (в Павле), но и то, что он употребляет обличения, какие приличны тем и другим. Послушай, что говорит (вдавшимся в обман): «На личность ли смотрите?». Не малое, но очень большое обвинение! Почему? Потому что род человеческий очень легко впадает в обман. Смысл же слов его таков: «Вы судите по наружности, по плотским, по телесным (отношениям)». Что значит «по наружности»? Если кто богат, если кто надмевается, если кого окружает толпа льстецов, если кто хвалит сам себя, ищет пустой славы, если кто лицемерно притворяется добродетельным, не имея в себе добродетели – это и означают слова: «На личность ли смотрите?». «Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы». (Апостол) не хочет вдруг показать себя строгим, но мало-помалу усиливает и возвышает (речь). И смотри, какая здесь резкость в выражении и многознаменательность. Выражением: «сам по себе» он хочет сказать следующее: «Пусть не ожидает узнать от нас, т. е. из нашего ему выговора, но пусть судит о том сам по себе, что как он Христов, так и мы, – не потому, чтобы он был так Христов, как и тот, но «что, как он Христов, так и я Христов. В этом мы одинаковы, и нельзя сказать, что он Христов, а я принадлежу кому-то другому». Но, показав это равенство, выставляет на вид и преимущество, говоря: «Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал мне к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде» (ст. 8). Посмотри, как он смягчает речь свою, намереваясь сказать о себе нечто великое.

Действительно, ничто так не противно для многих из слушателей, как похвала самому себе. Поэтому, устраняя неприятность, (апостол) и говорит: «если бы я и более стал хвалиться». Не сказал: «если кто уверен в себе, что он Христов, пусть рассудит, что он далеко еще отстоит от нас, потому что я получил от Господа столь великую власть, что могу наказать и предать смерти, кого хочу». А что сказал? «Если бы я и более стал». Хотя и выразить нельзя, сколь великую имел он (власть), но в словах своих он уменьшает ее. Не сказал также: «хвалюсь», но: «если бы стал хвалиться», – «если захочу (похвалиться)». А таким образом соблюдает вместе и скромность, и показывает свое преимущество. «Ибо если бы я и более стал, – говорит, – хвалиться властью, которую Господь дал» мне. Опять все приписывает Богу, и дар делает общим, говоря: «к созиданию, а не к расстройству». Видишь ли, как он опять успокаивает зависть, какую мог бы возбудить похвалою себе, и привлекает к себе слушателя, указывая на пользу, для которой получил он власть? А как же он говорит: «ниспровергаем замыслы»? Это особенно является одним из видов созидания – уничтожать препятствия, обличать гнилое, и утверждать одно истинное. «К созиданию». «Итак, для того получили мы власть, чтобы созидать. Если же кто будет упорствовать, сопротивляться и не подавать никакой надежды на исправление, то употребим и другую силу: низложим и ниспровергнем его». Поэтому и присовокупляет: «не остался бы в стыде», т. е., «не оказался бы ни лжецом, ни тщеславным».

Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.

См. Толкование на (2 Кор 10:7)

Ст. 9-12 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями. Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна, - такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично. Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.

«Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас [только] посланиями. Так как [некто] говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь [его] незначительна, - такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично» (ст. 9, 10). Смысл этих слов такой: «Я мог бы похвалиться; но чтобы не стали опять говорить, будто в посланиях я величаюсь, а при личном свидании ничего не значу, то не буду говорить о себе ничего великого». Правда, впоследствии он говорил, но не о силе, по которой он был страшен, а об откровениях, и еще более об искушениях. «Итак, чтобы не показалось, что я устрашаю вас, такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично». Так как о нем говорили, что в посланиях своих он пишет о себе много великого, а при личном свидании не стоит никакого внимания, то он и говорит эти (приведенные выше слова), но впрочем, опять с большою скромностью. Не сказал: «Как пишем к вам о великих делах, так и находясь лично с вами, делаем великие дела», но выразился гораздо скромнее. Когда обращал речь к тем, (которые почитали его человеком плотским), тогда употребил сильные выражения: «Прошу, чтобы мне по пришествии моем не прибегать к той твердой смелости, которую думаю употребить против некоторых» (ст. 2). А обращаясь к этим, поступает снисходительнее, почему и говорит: «каковы мы лично с вами, таковы и заочно, т. е., мы смиренны, скромны, ничем не тщеславимся». И это видно из последующих слов: «Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют» (ст. 12).

Здесь (апостол) показывает, что они и тщеславны, и много говорят о себе, и укоряет их за то, что сами себя хвалят. «А мы, – говорит, – ничего такого (не делаем), а если что великое и сделали, то все приписываем Богу, и равняем себя друг с другом». Поэтому и присовокупляет: «они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно». Смысл этих слов такой: «Мы не с ними равняем себя, но друг с другом». Так он и ниже говорит о себе: «у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов» (12: 11); равно как и в первом послании: «я более всех их потрудился» (15:10); и еще: «признаки Апостола оказались перед вами всяким терпением» (12:12). «Так, мы сравниваем себя сами с собою, а не с ними, которые ничего не имеют. А такое высокоумие их свойственно только безумию». Итак, он говорит это или о себе, или о них, т. е., что «мы не смеем сравнивать себя с теми, которые друг с другом препираются, тщеславятся, и между тем не разумеют (что делают), т. е. не видят, как они смешны, когда так тщеславятся и превозносятся друг пред другом.

Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна

См. Толкование на (2 Кор 10:9)

такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.

См. Толкование на (2 Кор 10:9)

Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.

См. Толкование на (2 Кор 10:9)

А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.

А мы не без меры хвалиться будем» (ст. 13), как они». Вероятно, в похвалу свою они говорили: «Мы обратили вселенную, мы доходили до пределов земли», и много другого подобного разглашали о себе. «Но мы, – говорит (апостол), – не так, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас». И, таким образом, с двух сторон открывается его смиренномудрие, с одной – в том, что он не говорит о себе ничего более того, что сделал, с другой – в том, что и это (сделанное им) приписывает Богу: «По мере удела», – говорит, – какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас». «Как земледельцам разделяет (Бог) виноградные сады, так и каждому из нас назначил свой удел. А потому мы и хвалимся не большим чем-либо, но тем, чего дано нам достигнуть».

«Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым».

«Не только были мы у вас, но и благовествовали, проповедовали, убеждали, исправляли». Вероятно, порицавшие Павла просто только приходили к ученикам апостольским, и вследствие этого одного прихода весь успех дела приписывали себе. «Но мы, – говорит (апостол), – не так поступили: никто не может сказать нам, что мы не могли придти к вам, и что только на словах распространяем похвалу свою и до вас, потому что мы и вам проповедовали слово (веры)».

Ст. 15-18 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш, так чтобы и далее вас проповедывать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе. Хвалящийся хвались о Господе. Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.

«Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш, так чтобы и далее вас проповедывать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе» (ст. 15, 16). В этих словах (апостол) высказывает сильное обвинение (своим порицателям), что они и хвалились без меры, и хвалились чужим, и что, хотя весь труд принадлежал апостолам, они хвалились их трудами. «Но мы, – говорит (апостол), – доказали это делами. Итак, не будем подражать им; а станем напротив говорить то, о чем свидетельствуют самые дела. И что говорю: «достигли и до вас»? Имею надежду, что с возрастанием веры вашей, – не прямо утверждает, но, следуя своему обыкновению, говорит, – надеюсь, что, когда вы возрастете в вере, – удел наш и далее распространится, и будем проповедовать Евангелие дальним. Мы пойдем и далее, – говорит он, – чтобы проповедовать и потрудиться, а не тщеславиться тем, над чем трудились другие». Прилично назвал он труд свой правилом (уделом) и мерою, как вступивший в обладание вселенною, и получивший прекрасное наследие, показывая тем, что все это есть дело Божие. «Итак, – говорит, – имея таковые дела и ожидая еще больших, мы не тщеславимся, подобно тем, которые ничего не имеют, и ничего не приписываем себе, но все (приписываем) Богу». Поэтому и присовокупляет: «Хвалящийся хвались о Господе» (ст. 17). «И то (чтобы хвалиться), – говорит он, – дается нам от Бога: «Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь» (ст. 18). Не сказал: «мы (достойны похвалы)», но – «кого хвалит Господь». Видишь ли, с каким смирением говорит он? А если далее он начинает говорить о себе возвышеннее – не удивляйся. И в этом видно благоразумие Павлово. Если бы он всегда стал говорить о себе со смирением, то так не устрашил бы их, и не освободил бы учеников своих от заблуждения. Бывает, что и тот, кто не во время скромен, причиняет вред; и напротив, тот, кто во время говорит о себе нечто удивительное, приносит пользу. Так поступал и он. Действительно, опасность была немалая, если бы ученики поверили какому-нибудь дурному слуху о Павле. И не потому это, чтобы Павел искал славы человеческой; если бы он ее искал, то не стал бы молчать столь долгое время о великих и дивных событиях, случившихся с ним за четырнадцать лет; равно как не стал бы так медлить и неохотно говорить об этом, когда была даже нужда. Очевидно, что и тогда он не сказал бы этого, если бы не видел крайней нужды.

Итак, не славы человеческой искал он, когда говорил это, но заботился об учениках. Так как на него клеветали, что он самохвал, величается только на словах, а делами ничего не может доказать, то он находит необходимым наконец сказать о бывших ему откровениях. Хотя он мог бы убедить их и самыми делами, когда говорил это, однако ограничивается одними словесными угрозами, так как он особенно был чужд тщеславия, что показывает вся его жизнь, и прежняя и последующая. Потому-то он так внезапно и обратился к вере во Христа, и своим обращением изумил иудеев, и презрел все почести, какими пользовался у них, хотя был главою и представителем их. Но ни о чем этом он не подумал, как скоро нашел истину, а (всю славу) променял на обиды и бесчестие от них. Он имел в виду спасение многих (людей), и предпочитал это всему. Да и мог ли гоняться за славою человеческою тот, кто и геенну и царство, и бесчисленные миры считал ни за что в сравнении с любовью ко Христу? Без сомнения, не мог. Напротив, он весьма смиренен, когда только можно; и сам выставляет на показ прежнюю свою жизнь, называя себя хулителем, гонителем и обидчиком (1 Тим. 1: 13). Ученик его Лука многое о нем повествует, очевидно, узнав от него самого, рассказывавшего о прежней своей жизни не меньше, чем и о последующей.

так чтобы и далее вас проповедывать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.

См. Толкование на (2 Кор 10:15)

Хвалящийся хвались о Господе.

См. Толкование на (2 Кор 10:15)

Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.

См. Толкование на (2 Кор 10:15)