J - прекрасный рассказчик. Его рассказы очень живы, всегда конкретны и полны образов. О Боге говорится как о человеке (антропоморфизм). Например, в рассказе о сотворении человека (Быт. гл. 2) Господь представлен как гончар (Быт. 2:7), садовник (Быт. 2:8), хирург (Быт. 2:21), портной-модельер (Быт. 3:21)... Таковы особенности языка, которым пользуется J и который мы сейчас предпочитаем заменять более философскими абстракциями. И тем не менее это язык глубокого богословия.
Антропоморфизм в повествованиях J о Боге не может не удивлять. Господь прогуливается с Адамом как с другом (Быт. 3:8), Он приходит обедать к Аврааму и торгуется с ним (Быт. 18:22-33)... Человек ведет себя с Ним как со знакомым и встречает Его в будничном течении жизни.
Но при этом Господь - другой. Несмотря на вышесказанное, Он остается Господином. Он повелевает или запрещает (Быт. 3:14-19). Он приказывает (Аврааму, Моисею): «Выйди... пойди...» У Него есть Свой план истории: Эту историю направляют слова Господа: благие (благословения, евр. brk), подобные плодородной силе, или проклинающие (проклятия), но всегда действенные, результативные. Человек должен повиноваться этому плану, слушаться Господа. Грех человека происходит от желания человека стать на место Бога. Этот грех вызывает у Бога проклятие (история с Каином, Потоп, Вавилонская башня...).
К чисто внешним отличиям J относятся различия в терминологии (гора Синай, как ее именует Яхвист, в Элогисте обозначается как Хорив; соответственно: Хананеи - Амореи, Рагуил (тесть Моисея) - Иофор и т. п.) и в каких-то хронологических (например, сроки Всемирного потопа) и географических (например, путь Исхода) подробностях повествования.
