Мы уже обрисовали вкратце суть керигмы, как ее описывал Додд преимущественно на основании проповедей в Деяниях. Однако здесь наша задача, в отличие от задачи Додда, состоит не в том, чтобы реконструировать провозвестие первоначальных церквей. У нас она проще: мы возьмем проповеди в Деяниях как образец представлений Луки о керигме первых верующих и отметим ее специфические особенности. Об их исторической ценности у нас еще будет возможность поговорить впоследствии, при более глубоком анализе. Сейчас же зададимся простым вопросом: какой изображают первохристианскую керигму Деяния?
4.1. Иисус возвещал Царство. Проповеди в Деяниях возвещают Иисуса. Иисус стал содержанием вести; вестник превратился в возвещаемого. Причем основной упор делается на воскресение Иисуса; снова и снова мы видим его как основной пафос вести, как евреям, так и язычникам (напр., Деян. 2:24-32; Деян. 4:1 сл., 33 - резюме; Деян. 10:40 сл.; Деян. 13:30-37; Деян. 17:18, 30 сл.). Как мы увидим, это совпадает с эмфазой в вести, унаследованной и переданной Павлом (см. ниже § 5), но резко контрастирует с вестью Послания к Евреям, где воскресение появляется лишь в последний момент, в завершающей доксологии (Евр. 13:20).
Напротив, проповеди в Деяниях практически не обнаруживают интереса к историческому Иисусу: о его служении почти не упоминается; единственное исключение составляют Деян. 2:22 и Деян. 10:36-39. Более того, эти проповеди содержат очень мало аллюзий на весть и учение самого Иисуса (см., однако, Деян. 8:12; Деян. 14:22; Деян. 19:8; Деян. 20:25, 35; Деян. 28:23, 31). Поэтому сразу возникает ключевой вопрос: существует ли какое‑то единство, какое‑то преемство между Иисусовой проповедью о Царстве и вестью Деяний о воскресении Иисуса?
4.2 Одно из важных следствий акцента на воскресение - полное отсутствие в проповедях Деян. всякого богословия смерти Иисуса. О его смерти упоминается, но просто как о факте (обычно в связи с ответственностью иудеев). Этот исторический факт не интерпретируется (Деян. 2:23, 36; Деян. 3:13-15; Деян. 4:10; Деян. 5:30; Деян. 7:52; Деян. 10:39; Деян. 13:27 сл.). Нигде не сказано, например, что «Иисус умер ради нас» или «за наши грехи»; ни из чего не видно, что смерть Иисуса была жертвой. Несколько кратких аллюзий на Иисуса как Раба (из Второисайи) развивает тему оправдания последующих страданий, но не указывает на искупительный характер страданий (Деян. 3:13, 26; Деян. 4:27, 30; аналогично Деян. 8:30-35).
Сходным образом аллюзия на Втор. 21:22 сл. в Деян. 5:30 и Деян. 10:39 («повесив на древе» - ср. Деян. 13:29), очевидно, предназначена (Лукой) подчеркнуть позор и поношение Иисуса и тем самым связана с мотивом унижения-оправдания; выводить отсюда богословие Гал. 3:13 - значит вычитывать из текста больше, чем позволяет добросовестная экзегеза [108]. Даже Деян. 20:28 («церковь Господа - или Бога, - которую он приобрел себе кровью своею»), в строгом смысле не являющееся частью евангелического провозвестия, звучит весьма туманно и загадочно. Одним словом, керигма проповедей в Деяниях не содержит эксплицитного богословия смерти Иисуса.
Здесь опять мы видим поразительную вариацию, ибо искупительный характер крестной смерти Иисуса - одна из основных черт Павлова благовестия (Рим. 3:25; 1 Кор. 15:3; 2 Кор. 5:14-21), а также 1 Пет. и Евр., не говоря уже о Мк. 10:45. Действительно ли такой была первоначальная керигма, или таково лишь богословие Луки, не вполне ясно. В пользу последней возможности говорит наличие фразы «за грехи наши» в 1 Кор. 15:3, а также тот факт, что Лука пропускает Мк. 10:45 или, во всяком случае, предпочитает существенно иную версию данного речения (Лк. 22:26) [109].
Одно из возможных объяснений: Лука находился под некоторым влиянием иудаизма диаспоры, где была тенденция затушевывать понятие искупления через жертву [110]. Как бы то ни было, относительно керигмы проповедей в Деян. нужно сказать следующее: она не содержит богословия креста и не делает попыток приписать смерти Иисуса определенное искупительное значение. Соответственно перед нами еще один важный элемент многообразия внутри различных керигм, содержащихся в Новом Завете.
4.3. В проповедях Деян. полностью отсутствует конфликт между исполнением и скорым завершением, который столь выделялся в проповеди Иисуса о Царстве и который также силен в посланиях Павла (см. ниже § 5). Интересно, сколь малую роль играет парусия (второе пришествие Иисуса), ближайший эквивалент грядущего Царства в вести Иисуса. Ощущение скорой развязки еле заметно в формулировке Луки в Деян. 3:20 сл., а день суда выглядит достаточно отдаленной угрозой и, уж конечно, не скорым кризисом, как думал сам Иисус (Деян. 10:42; Деян. 17:31; Деян. 24:25). Отсутствует и сильный мотив реализованной эсхатологии, убеждение, что последние дни уже настали (вопреки Додду; см. выше § 2); его можно найти лишь в Деян. 2:15-21 и Деян. 3:24. Здесь контраст просто поразителен. Ибо, как мы видели, одним из важных элементов Иисусовой вести было одновременно присутствие даров последнего времени и скорое наступление Царства (см. выше § 3.1, 2).
Аналогичным образом Павел был убежден: воскресение Иисуса и дар Духа были началом (первыми плодами) урожая последних времен (1 Кор. 15:20, 23; Рим. 8:23); большую часть своего служения Павел проповедовал близость парусии и конца (1 Фес. 1:10; 1 Фес. 4:13-18; 1 Кор. 7:29-31). Особенно примечательно то, как в 1 Кор. 16:22 он воспроизводит арамейский возглас ранней церкви: «Маранафа!» («Господь наш, гряди!»). Не приходится сомневаться, что и у первых общин в Иерусалиме и Палестине было такое чувство эсхатологического горения и неотложности.
Более того, как мы увидим далее, общность имущества, описанная Лукой в Деян. гл. 2 и 4, лучше всего объясняется как выражение этой эсхатологической восторженности: собственность продают, не задумываясь о том, что год спустя потребуются деньги, - ибо Христос вернется раньше (см. ниже §§ 51.1, 67.3). Неизбежный вывод: Лука замалчивает или игнорирует этот элемент ранней керигмы, возможно, потому, что с течением времени и задержкой парусии он стал менее уместным (см. ниже § 71.2).
4.4. Несмотря на большой временной промежуток, открывшийся между воскресением и парусией Иисуса, и на акцент на воскресение Иисуса, Деян не приписывают прославленному Иисусу практически никакой роли, - за исключением дарования Духа на Пятидесятницу, начала этой новой эпохи в истории спасения (Деян. 2:33), а также его функции судьи в конце (Деян. 10:42; Деян. 17:31). Иисус, очевидно, понимался как санкция тех, кто действовал «от имени Иисуса» (Деян. 2:38; Деян. 3:6; Деян. 4:10, 30; Деян. 8:16; Деян. 10:48; Деян. 16:18; Деян. 19:5 - и ср. Деян. 9:34); он появляется в ряде видений (Деян. 7:55 сл.; Деян. 9:10; Деян. 18:9; Деян. 22:17 сл.; Деян. 23:11; Деян. 26:16, 19), но нигде мы не видим того сильного чувства единства между верующими и прославленным Господом, которое отличает весть Павла и Иоанна [111].
В частности, взаимосвязь между прославленным Господом и Святым Духом, о которой столь чутко говорят Павел и Иоанн (Рим. 1:3-4; Рим. 8:9-11; 1 Кор. 12:3-13; 1 Кор. 15:45; Ин. 14:15 сл., 26; Ин. 16:7-15), в Деян. присутствует лишь в виде намека (Деян. 16:6 сл.). Еще более удивительно, если не сказать поразительно, полное отсутствие в Деян понятия и опыта сыновства, столь центрального как для Иисуса (см. особенно Мк. 14:36; Лк. 11:2, Мф. 6:9; Мф. 11:25 сл., Лк. 10:21; и ниже § 45.2), так и для Павла, который доносит до нас арамейскую молитву ранних церквей и отголосок присущего им сильного ощущения своего сыновства (Рим. 8:15 сл.; Гал. 4:6).
4.5. Наконец, в связи с возвещением Иисуса в Деян., нужно констатировать сильный «субординационистский» элемент в проповедях. Лишь изредка Иисус изображается как субъект описываемого действия; все, что он делает - служение, воскресение, прославление и т. д., - приписывается Богу (напр., Деян. 2:22, 32; Деян. 3:26; Деян. 5:30 сл.; Деян. 10:38, 40). В единственном упоминании о парусии (Деян. 3:20) сказано, что Бог пошлет Христа; в двух ссылках на роль Иисуса как судьи специально оговорено, что на эту должность его назначил Бог (Деян. 10:42; Деян. 17:31 - где Иисус даже не назван по имени).
Более того, не менее двух раз корректнее говорить об «адопцианской» эмфазе в керигме Деян., - где воскресение придает Иисусу новый статус Сына, Мессии и Господа (Деян. 2:36; Деян. 13:33). Это хорошо согласуется с другими, предположительно ранними, формами керигмы (Рим. 1:3 сл.; Евр. 5:5), а потому скорее всего отражает взгляды первых общин (см. ниже §§ 11.2, 12.3, 51.1 и 54.3). Такая позиция, однако, резко противоречит космическому образу Христа (особенно в поздних паулинистских посланиях и Откровении).
4.6. Аналогично провозвестию Иисуса для керигмы в проповедях Деян. характерен призыв к покаянию и вере. Здесь многообразие довольно интересно. Ибо требование покаяния (Деян. 2:38; Деян. 3:19, 26; Деян. 14:15; Деян. 17:30; Деян. 26:20) имеет близкие параллели с соответствующими требованиями Иисуса, но находится в разительном контрасте с Павлом и Иоанном. О покаянии как таковом Павел не говорит ничего или почти ничего (только Рим. 2:4; 2 Кор. 7:9 сл.; 2 Кор. 12:21); Иоанн вообще не использует этого слова. Противоположным образом обстоит дело с призывом к вере. Акцент Луки на вере (Деян. 2:44; Деян. 4:32; Деян. 5:14; Деян. 10:43; Деян. 13:12, 39, 48; Деян. 14:1 сл.) находит тесные параллели у четвертого Евангелиста, который использует глагол «верить» 98 раз, и в Павловых посланиях, которые используют глагол и существительное почти 200 раз.
Но этот призыв - призыв именно к вере в Господа Иисуса (Деян. 9:42; Деян. 11:17; Деян. 14:23; Деян. 16:31), что резко отделяет керигму Деяний от керигмы самого Иисуса (см. выше § 3.3). Стоит упомянуть и о другом аспекте описания Лукой веры в первоначальных общинах, ибо он очень специфичен и ставит Деян особняком от остальных новозаветных текстов. Я имею в виду манеру Луки изображать веру во Христа как следствие чуда, причем Луку в таком подходе, видимо, ничто не смущает (Деян. 5:14; Деян. 9:42; Деян. 13:12; Деян. 19:17 сл.). Прочие новозаветные тексты, наоборот, склонны умалять эту евангелическую и пропагандистскую роль чуда (Мк. 8:11 сл.; Мф. 12:38 сл., Лк. 11:16, 29; Ин. 2:23-25; Ин. 4:48; Ин. 20:29; 2 Кор. 13:3 сл.).
4.7. Требованию в Деян. сопутствует обетование - прощения (Деян. 2:38; Деян. 3:19; Деян. 5:31; Деян. 10:43; Деян. 13:38 сл.; Деян. 26:18), спасения (Деян. 2:21; Деян. 4:12; Деян. 11:14; Деян. 13:26; Деян. 16:31) и дара Духа Святого (Деян. 2:38 сл.; Деян. 3:19; Деян. 5:32; ср. Деян. 8:15-17; Деян. 10:44-47; Деян. 19:1-6). Здесь гораздо больше перекличек с другими новозаветными керигмами. Иисус проповедовал прощение и милосердие (см. выше § 3.4), а Павлово учение об оправдании не далеко ушло от идеи прощения (см. ниже § 5), хотя само слово «прощение» встречается только в Еф. 1:7 и Кол. 1:14, а в Иоанновом корпусе его вовсе нет.
Идея спасения (существительное или глагол) часто приписывается Иисусу в синоптических Евангелиях (Мк. 3:4; Мк. 5:34; Мк. 8:35; Мк. 10:52 и т. д.); к ней регулярно обращается Павел (Рим. 1:16; Рим. 5:9 сл.; Рим. 8:24; Рим. 9:27; Рим. 10:1, 9 сл., 13 и т. д.), хотя она мало фигурирует в Иоанновых текстах (7 раз). С обетованием о Духе ситуация несколько иная. О Духе как таковом Иисус почти не говорил (по крайней мере судя по имеющимся у нас свидетельствам); лишь Мк. 13:11 можно понять как обетование о Духе, - да и то, это не часть керигмы, а обещание ученикам относительно времени испытаний [112]. Зато Дух определенно составляет часть основной керигмы для Павла и Иоаннова корпуса (см., напр., Рим. 2:29; Рим. 8:2, 9, 15; 1 Кор. 6:11; 1 Кор. 12:13; 2 Кор. 1:22; Гал. 3:2 сл.; Ин. 3:5-8; Ин. 7:39; Ин. 20:22; 1 Ин. 2:27; 1 Ин. 3:24).
Примечательно отсутствие у описываемой в Деян. керигмы этических следствий. Правда, Лука подразумевает, что верующие держатся вместе и находятся во взаимозависимости: в Деян нет изолированных христиан (отчасти в этом и состоит функция эпизодов в Деян. гл. 8 и Деян. 18:24 - Деян. 19:7). Но Деян. почти нигде не говорят, что принятие вести ведет к каким‑то нравственным обязанностям. Поразительнее всего отсутствие в Деян. слов «любовь» и «любить», хотя они важны для провозвестия Иисуса (см. выше § 3.5), Павловых посланий (108 раз), Иоаннова Евангелия и Иоанновых посланий (95 раз). Здесь контраст особенно поразителен.
4.8. Резюме. Можно ли говорить о единой керигме в Деян.? Можно ли увидеть в различных проповедях, воспроизведенных в Деян., некий стабильный и прочный контур, который можно было бы назвать базовой / ключевой керигмой первоначальной Церкви (по крайней мере как ее описывает Лука)? Да, можно. Наиболее регулярные и базовые элементы заключаются в следующем:
1. Проповедь о воскресении Иисуса.
2. Призыв откликнуться на эту проповедь, покаяться и уверовать в Иисуса.
3. Обетование откликнувшимся о прощении, спасении и Духе.
