Верность закону дополняет следующая двойная особенность. В среде христиан из иудеев Павел имел дурную славу «отступника от закона» [456]. Иакова же возвеличивали как раз благодаря его образцовой верности закону [457]. В самом Новом Завете последнее не так очевидно, хотя заслуживает внимания текст Деян. 15:20: именно Иаков определяет минимальный объем обязательных для христиан заповедей. Вспомним, что из всех новозаветных книг несогласие с Павлом наиболее выражено в послании, которое приписывалось тому же Иакову (см. выше, §55.3). Помимо этого имеются еще три отрывка, дающие возможность, так сказать, промерить лотом поток иудеохристианства в середине I в. и показывающие, что противостояние Павлу христиан из иудеев набрало силу еще при жизни самого Павла - Гал. гл. 2, 2 Кор. гл. 10-13, Деян. гл. 21.
56.1. Гал. гл. 2. Как мы знаем из Гал. 2:4, не говоря уж о Деян. 15:1; Флп. 3:2-3, в палестинских церквах существовала сильная, влиятельная в христианстве Иерусалима и Палестины партия, которая настаивала на обрезании всех обращенных. Павел отзывался о них резко - «лжебратья», «притворные христиане, вмешивающиеся в чужие дела» (перевод New English Bible - Гал. 2:4), «псы» (Флп. 3:2) (см. также выше, § 5.2). Из Гал. 2 и Деян. гл. 15 ясно, что речь идет об иудеохристианах (то есть о силе внутри иерусалимской общины), которые имели право высказываться от лица иудейских верующих в Иудее. Более того, очевидно, они считали своим долгом исправить зло, которое, по их мнению, совершил Павел, проповедуя свободу от закона: они намеренно противостояли и ему, и его взглядам [458]. Здесь мы сразу узнаем одну из форм иудеохристианства, которая во время проповеди Павла еще была частью всего христианского спектра, но проявляла терты, очень сходные с позднейшим эбионитством.
Если спор в Иерусалиме шел относительно конкретных вещей (нужно ли обрезывать обращающихся язычников), а его разрешение было дружелюбным, то в Антиохии впоследствии получилось иначе (Гал. 2:11-14). Это одно из самых сложных мест Нового Завета. Первоначальное христианство стало бы для нас намного понятнее, если бы мы располагали полной картиной происшедшего, знали предшествующие и последующие события. Вместо этого приходится удовлетвориться намеками и недоговорками Павла. Проблема же состоит в том, что мы знаем мнение только одной стороны - Павла, а поэтому не можем составить цельное представление [459].
Кто был не прав? Возможно, прежнее согласие, подразумевающееся в Гал. 2:7-10 (ср. Деян. 15:22-29), включало какое‑то постановление (вероятно, не подробное), касающееся взаимоотношений иудеев и язычников в смешанных общинах - о допустимости соблюдения закона христианами из иудеев и недопустимости принуждения к этому христиан из язычников. В Антиохийской церкви язычников было много, если не большинство (Деян. 11:20-24). В этом окружении христиане из иудейской диаспоры, несомненно, менее строго соблюдали правила ритуальной чистоты (Гал. 2:12 а, 14 6). Но потом из Иерусалима прибыла группа иудеохристиан «от Иакова». Тогда антиохийские иудеи, видимо, решили вести себя по-другому и соответственно ожидали, что и язычники будут соблюдать иудейские пищевые запреты на время присутствия людей от Иакова.
Иначе получилось бы, что язычники побуждают иудеев «эллинизироваться», отказавшись от важного элемента их веры (их предки шли на смерть, не желая оскверняться), а значит, ставят под угрозу все иудеохристианское понимание христианства как исполнения иудаизма (см. выше, § 54.1) и даже само существование иудейских общин в Палестине. Судьба христианства в Палестине зависела от согласия христиан. Ожидалось, что христиане из язычников это поймут и поведут себя соответствующим деликатным образом, как раньше вели себя иудеи. Независимо от того, была ли это аргументация Петра или нет, мы должны считаться с этими соображениями, чтобы объяснить действия Петра и очень многих других иудеохристиан, включая даже Варнаву, который наряду с Павлом был связан с проповедью язычникам.
Неясны события, вызвавшие конфронтацию между Павлом и Петром, неясно и происшедшее потом. Обычно считают, что Павел доказал свою точку зрения и последнее слово осталось за ним: Петр признал ошибку, и были возобновлены прежние порядки. Но на самом деле Павел этого не говорит, его обвинения в адрес Петра выливаются в защиту собственной позиции перед галатами. Если бы он выиграл спор и Петр признал убедительность его доводов, Павел непременно бы об этом упомянул. Ведь подчеркивал же он свои прежние слова ссылкой на одобрение «столпов» (Гал. 2:7-10). Более того, в Гал. 2:11-14 Павел занимает очень резкую позицию: Петр подвергся «нареканию», прочие иудеи, включая Варнаву, «предались лицемерию», «не прямо поступали по истине Евангелия», Петр принуждал язычников «иудействовать». Такая позиция резко контрастирует с уступчивостью Петра!
При таких обстоятельствах очень вероятно, что в Антиохии Павел потерпел поражение, что Антиохийская церковь в целом была на стороне Петра [460]. Таким образом, этот эпизод означает конец близости Павла с Антиохией и его появление в качестве абсолютно независимого проповедника. Согласно Деян. 18:22, он посетил Антиохию еще только однажды. Возможно, именно это обстоятельство развело Павла и Варнаву (ср. Деян. 15:36-40). Безусловно, именно оно заставило Павла пересмотреть свою позицию по отношению к взаимным обязательствам в христианской общине, состоящей из иудеев и язычников: нельзя не заметить, что совет Павла таким общинам в 1 Кор. гл. 8, 1 Кор. 10:23 - 1 Кор. 11:1 и Рим. 14:1 - Рим. 15:6 (не говоря уж о его собственном поведении в Деян. 21:20-26) более согласуется с поведением Петра и Варнавы в Антиохии, чем с принципом, который он выразил в Гал. 2:11-14 [461]!
Каковы бы ни были точные детали событий, очевидно, что Павла и иудеохристианство, сложившееся в Иерусалиме, разделяли более глубокие противоречия, чем кажется на первый взгляд. Возможно, Павел был гораздо более одинок в той резкой позиции, которую он занял в Антиохии, чем представляется из его собственного описания. Более того, горячий ответ Петру в Антиохии, нашедший развитие в Послании к Галатам, вполне мог подлить масла в огонь неприязни иудеохристиан к Павлу.
56.2. Пожалуй, более серьезна ситуация, описанная в 2 Кор. 10-13, оттого и тон повествования более резок. Похоже, в Коринф прибыли какие‑то люди, принявшиеся недвусмысленно обличать Павла. Кто они, не вполне ясно; вероятнее всего, это были иудеохристиане из Иерусалима (см. особенно 2 Кор. 11:22), стремившиеся наилучшим образом зарекомендовать себя в глазах коринфян, находившихся под влиянием гностицизма [462]. Кем бы они ни были, они определенно называли себя христианами и в качестве таковых их приняли (2 Кор. 10:7). Павел называет их «сверхапостолами» (2 Кор. 11:5, 2 Кор. 12:11), но здесь же и «лжеапостолами», «служителями сатаны» (2 Кор. 11:13-15)! Очевидно, они утверждали свое превосходство над Павлом: они, мол, истинные апостолы, «апостолы Христовы» (2 Кор. 11:13), по сравнению с которыми Павел не апостол, а самозванец, служитель сатаны. Возможно, в их глазах лишь первоапостолы (Двенадцать?), признанные в материнской церкви (то есть Иакова?), в Иерусалиме, могли считаться «апостолами Христовыми». Павел же подобных верительных грамот не имел, а значит, не обладал авторитетом и не подходил под это определение (2 Кор. 3:1-2, 5-6). Павел обвиняет их и в том, что они проповедуют другого Христа, другое благовестие, будучи сами другого Духа (2 Кор. 11:4). Несомненно, что они в том же обвиняли Павла! Он проповедовал другого Иисуса (не Того, Чье учение отражено в Послании Иакова), другое благовестие, искажающее изначальный смысл слов и дел Иисуса, представляя их в антиномистском и обскурантистском духе (ср. 2 Кор. 4:2-3).
Это свидетельствует об углубляющемся разрыве между Павлом и Иерусалимской церковью. Каждая из сторон оспаривала авторитет другой, обвиняя ее в проповеди евангелия сатаны. Вполне может быть, что «сверхапостолы» вышли за пределы инструкций, полученных в Иерусалиме. Но при любом обстоятельстве они действовали от лица Иерусалима, причем представляли очень весомое в иудеохристианстве мнение, согласно которому Павел был выскочкой, предателем и лжеучителем. Действительно, 2 Кор. 2:17 предполагает, что большинство проповедников и (иудейских) миссионеров противостояли Павлу [463]. Есть и другое правдоподобное объяснение: «лжеапостолы» и «сверхапостолы» - это разные люди, причем под «сверхапостолами» Павел разумеет «столпов», или Двенадцать, в Иерусалиме [464]. Если это так, то остроту антагонизма между Павлом и Иерусалимом едва ли можно преувеличить.
Баррет так излагает позицию Павла: «Он [Павел] неизбежно должен был прийти к выводу, что точка, из которой христианство распространилось в мир, стала источником искажения» [465]. Если Павел действительно это хотел сказать в 2Кор, то несомненно, что иерусалимские христиане проявляли не меньшую, если не большую враждебность (ср. особенно 1 Кор. 15:8 - «недоносок» - похоже на грубую насмешку в адрес Павла). Но если это и преувеличено, отрывок 2 Кор. гл. 10-13 отчетливо свидетельствует о глубине разногласия между Павлом и Иерусалимом, во многом объясняя нелюбовь позднейшего иудеохристианства к Павлу как к отступнику.
56.3. В Деян. гл. 21 описано, как Павел последний раз отправился в Иерусалим и как его там встретили. Если читать внимательно, то поражают некоторые подробности. В Тире пророчество в собрании указывало Павлу не ходить в Иерусалим. Оно расценивалось как непреложное слово Духа (Деян. 21:4). Кесария была последним местом, где Павла приветствовали. Там он остановился у Филиппа (Деян. 21:8) - одного из тех, кто возглавлял эллинистов во время первого раскола в иерусалимской общине (Деян. 6-8, см. ниже, § 60). Агав изрек пророчество о том, что в Иерусалиме Павел будет встречен иудеями враждебно. Сам Агав только что вернулся из Иудеи и знал, насколько плохо относились к Павлу (Деян. 21:10-11). Но Павел выразил желание умереть в Иерусалиме (Деян. 21:13). А у кого он остановился во время своего пребывания в Иерусалиме? Не у Иакова, не у одного из возглавлявших иерусалимскую общину (как, по-видимому, Филипп в Кесарии), но у «Мнасона Кипрянина, давнего ученика» - то есть, вероятно, эллиниста (Деян. 21:15-16).
Когда Павел встретился с Иаковом и пресвитерами, ему сразу указали, какими ревнителями закона было большинство христиан, повторив ходившие в Иерусалимской церкви враждебные отзывы о Павле, и немедленно стали принуждать его к тому, чтобы он подтвердил свою верность закону, показав, что соблюдает его, и тем самым опроверг бы существовавшее мнение. Очевидно, Павла многие считали отступником от закона и, как кажется, ничего (или почти ничего) не было сделано в Иерусалимской церкви, чтобы защитить его в этом отношении (Деян. 21:20-24, вопреки Деян. 16:3 и Деян. 18:18). Когда Павла схватили и привели на суд, мы не видим, чтобы иудеохристиане его поддерживали и защищали - а ведь Иаков, по-видимому, занимал высокое положение среди ортодоксальных иудеев (см. выше, § 56, прим. 43). Где были иерусалимские христиане? Очень похоже, что они умыли руки, предоставив Павла самому себе. Если это так, значит, иудеохристиане испытывали глубокую антипатию к Павлу и тем взглядам, которые он отстаивал.
Самое поразительное, что Лука не упоминает о пожертвованиях, которые Павел собирал для церкви в Иерусалиме. Даже в Деян. 24:17 нет слова «пожертвования», и без писем Павла мы бы, наверное, не увидели здесь аллюзию - в самом деле, аллюзия могла быть только на акт благочестия в Деян. 21:26. Но из переписки Павла мы знаем, как важны были для него пожертвования (Рим. 15:25-32, 1 Кор. 16:1-4, 2 Кор. 8-9). Упоминая о семи посланцах от церквей (Деян. 20:4-5), Лука умалчивает о причине их путешествия с Павлом - а именно о передаче пожертвований. Очевидно, это и было главной целью путешествия самого Павла в Иерусалим, но Лука об этом тоже не говорит. Почему? Возможно, причину следует искать в том, что Павел придавал пожертвованиям особое значение, считая их выражением единства между церквами, основанными им, и церквами иудейскими.
Лука же, вероятно, это опустил, потому что Иерусалимская церковь принять пожертвования отказалась - чего и опасался Павел (Рим. 15:30-31). Если бы иерусалимские христиане их приняли, это бы означало (по крайней мере так бы выглядело) согласие с миссией Павла, одобрение его отношения к закону. И тогда неизбежно оказалась бы подорвана их собственная позиция среди собратьев иудеев, тем более что иудейский национализм возрастал.
Скорее всего они решили отвергнуть пожертвования, выразив неодобрение Павлу и его методам. Возможно, это было сделано не так грубо, как может показаться поначалу: своими действиями в отношении Павла Иаков мог стремиться к тому, чтобы его дар можно было принять (в том случае, если Павел доказал бы иудеям свое правоверие). Но план не удался, в последующей конфронтации и кризисе Павла едва ли поддержали - не говоря уж о принятии местными христианами его пожертвований. Очевидно, Лука все эти подробности опускает - это не та сторона жизни ранней церкви, которую ему хотелось бы сохранить (см. ниже, § 72.2) [466].
Если последнее столкновение Павла с иудеохристианством в Иерусалиме реконструировано верно, то, как мы видим, разрыв между иудеохристианством и «языческими» общинами стал широким и глубоким, а неприятие иудеохристианами Павла - острым и горьким. Иудеохристианство, весьма дорожившее иудейским наследием и решительно противившееся Павлу и отрицанию закона в проповеди язычникам, уже многим напоминало эбионитство.
