Дж. Робинсон, развивая некоторые идеи Бультмана, указал, что ближайшими параллелями литературной форме Q являются, с одной стороны, собрание речений Премудрости (например, Книга Притчей), а с другой - собрание речений Иисуса, которые мы находим в оксиринхских папирусах и Евангелии от Фомы. Он определяет Gattung, Λόγοι Σοφών - «Речения мудрых», или «Слова мудрых», и высказывает предположение, что Q - это отражение гностицизирующего уклона, промежуточная стадия между иудейской литературой Премудрости и эллинистическим гностицизмом.
X. Кестер (H. Koester), следовавший тезису Робинсона, видоизменил его. По мнению Кестера, Евангелие от Фомы происходит от преданий, предшествующих Q (некоторые логии Фомы кажутся более примитивными, чем версия Q). В этих преданиях «отсутствовало апокалиптическое ожидание Сына Человеческого». Q вставил этот апокалиптический элемент, «чтобы сдержать гностический уклон речений в этом Евангелии» [514]. Правомерно ли говорить о «гностицизирующем уклоне» Q? Должны ли мы расположить Q на «гностической траектории»?
62.1. В пользу положительного ответа на этот вопрос говорит несколько соображений.
а) Около четверти из 114 изречений в Евангелии от Фомы имеют полную или частичную параллель в традиции Q [515]. Соотношение возрастет до одной трети, если мы включим в рассмотрение только ту часть традиции Q, которая представлена только Матфеем или только Лукой, или ту часть Евангелия от Фомы, которая предположительно соответствует Q (или предшествующему источнику). Таким образом, есть преемственность между традицией, сохраненной Q, и Евангелием от Фомы, причем последнее необычайно от этой традиции зависит. Примером может служить лишь незначительная модификация текста Q в логии 86 (90) [516] (интересна эта логия и тем, что только в ней в Евангелии от Фомы упоминается Сын Человеческий): «Иисус сказал: (Лисицы имеют свои норы), и птицы имеют (свои) гнезда, а Сын Человеческий не имеет места, чтобы преклонить Свою голову (и) отдохнуть» (ср. Мф. 8:20 / Лк. 9:58) - добавлены только последние два слова (ср. логии 50, 51, 60, 90).
б) Одной из наиболее примечательных особенностей Q является отсутствие упоминаний о страданиях или смерти Иисуса: нет не только повествования о страстях (что не удивляет в собрании речений), но и пророчеств о них, занимающих столь важное место во второй половине Евангелия от Марка (Мк. 8:31, Мк. 9:31, Мк. 10:33-34, 45). Как мы уже говорили выше (§ 9.2, прим. 19), нельзя сказать, что о страстях и отвержении в Q вообще не говорится, но соответствующие высказывания трудно понять, и они могут быть истолкованы иначе. Можно упомянуть лишь логию 55(60) (Мф. 10:38 / Лк. 14:27) и логию 86 (90) (только что процитированную), но они, вероятно, понимались в гностическом смысле: София и духовный человек в этом мире бездомные странники, не имеющие покоя и не принятые в материальном творении.
в) Наконец, отметим, что в самом Q сильно влияние Премудрости. Видимо, Иисус еще не отождествляется с Премудростью [517]. Но Q, несомненно, представляет Его как Учителя Премудрости [518]. Учитывая все вышесказанное, похоже, что для Q учение Иисуса является скорее не керигмой, а руководством для живущих в последние дни, где словам Иисуса придается эсхатологическое значение независимо от Его смерти и воскресения. В Евангелии от Фомы мы находим важную параллель: и эти, и другие речения представлены как слова «живого Иисуса», дающего жизнь через Свое учение (ср. логия 52 (57)); «вера понимается как доверие словам Иисуса», открывающим «вечную мудрость об истинном Я человека» [519].
Таковы аргументы в пользу того, чтобы размещать Q ранее на той же гностицизирующей траектории литературы премудрости, к которой принадлежит и Евангелие от Фомы.
62.2. С другой стороны, нельзя пренебрегать по крайней мере двумя другими факторами.
а) В то время как в Q нет ничего явно гностического, Евангелие от Фомы имеет типично гностические черты. См. особенно:
Логия 29 (34) - Иисус сказал: Если плоть произошла ради духа, это - чудо. Если же дух ради тела, это - чудо из чудес. Но Я, Я удивляюсь тому, как такое большое богатство заключено в такой бедности.
Логия 50 (55) - Иисус сказал: Если вам говорят: Откуда вы произошли? - скажите им: Мы пришли от света, (от) места, где свет произошел от самого себя…
Логия 77 (81) - Иисус сказал: Я - свет, который на всех. Я - все: все вышло из Меня и все вернулось ко Мне. Разруби дерево, Я - там; подними камень, и ты найдешь Меня там [520].
Более того, Фома использовал материал раннего Q-типа, прочитывая его в гностическом ключе и разрабатывая в гностическом направлении. Как мы уже видели, у Фомы сохранились лишь два из немногих речений Q, которые могут быть отнесены к страданиям и отвержению Иисуса, причем в одном случае была сделана небольшая, но существенная вставка с целью придать ему более гностический оттенок (логия 86(90)). Вот два других примера:
Логия 2(1) - Иисус сказал: Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет (ср. логия 92(98); Мф. 7:7 / Лк. 11:9), и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем.
Логия 3(2-3) - …Но царствие внутри вас и вне вас (ср. Лк. 17:21). Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы - дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы - бедность.
б) Самое поразительное различие между Q и Евангелием от Фомы лежит в области эсхатологии. Источник Q полностью эсхатологичен и в значительной степени характеризуется ожиданием скорого пришествия Сына Человеческого [521], в Евангелии от Фомы интерес к эсхатологии почти полностью отсутствует, а сходный с синоптическим материал, сохраненный в нем, тщательно деэсхатологизирован. Например:
Логия 10(10) - Иисус сказал: Я бросил огонь в мир (отметим прошедшее время - ср. Лк. 12:49), и вот Я охраняю его, пока он не запылает.
Логия 18(19) - Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, каким будет наш конец. Иисус сказал: Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти.
Логия 46(51) - …Тот из вас, кто станет малым, познает Царствие и будет выше Иоанна (ср. Мф. 18:3, Мф. 11:11 / Лк. 7:28).
Отметим акцент на осуществленной эсхатологии в логиях 1, 3, 11, 19, 35, 37, 51, 59, 111, 113; как мы видим, притчи о суде из призыва бдительно ждать конца превратились в призыв к благоразумию (21, 103), а притчи о Царстве - в речения Премудрости (8, 76, 109). По мнению Кестера, Евангелие от Фомы отражает ту стадию традиции Q, когда акцент делался именно на реализованной эсхатологии. Но мне не кажется, что можно так же быстро избавиться от будущей эсхатологии в учении Иисуса (см. ниже, § 67.2), а поэтому Q - несомненно, более ранняя версия, которая ближе к учению Иисуса, чем другие, неэсхатологические варианты. Более того, логии Евангелия от Фомы более походят на деэсхатологизированную традицию, чем на доэсхатологическую: эсхатология логии 57 (62) выглядит скорее как неустраненный остаток, нежели как предшественник более разработанной эсхатологизации.
62.3. Таким образом, роль премудрости в Q нельзя преувеличивать. Если эсхатологический элемент действительно был таким сильным, каким он кажется, то определенно Q не изображает Иисуса просто как учителя премудрости, высказывающего различные мысли. Напротив, христология и смысл Q подразумевают скорое пришествие Иисуса как Сына Человеческого. В то же время мы должны отметить, что раннехристианские церкви не сохранили Q, оставив другой источник для Матфея и Луки - Евангелие от Марка. Q сохранился лишь постольку, поскольку его сохранил Марк, прочно связав с повествованием о страстях и поместив в контекст общего служения Иисуса, Его жизни, смерти и воскресения. Ранние церкви отказались от того, чтобы сохранять и использовать учение Иисуса обособленно от Его смерти; очевидно, что большинство ранних христиан источник Q сам по себе Евангелием не считало. Вполне возможно, что они осознавали опасность описания Иисуса только как носителя откровения и учителя премудрости.
Не исключено, что некоторые даже боялись вовлечения Q в траекторию гностицизирующей премудрости - хотя в этом случае по крайней мере метафора траектории предполагает более прочную связь и преемственность с позднейшим развитием, чем предполагают сами факты. Одним словом, в самом Q нет ничего явно гностического, даже узнаваемого «гностицизирующего уклона». Но также необходимо отметить, что, не включив в повествование предчувствия Иисуса о собственных страданиях и смерти (если не считать пяти-шести косвенных ссылок), составители Q открыли дорогу тем толкованиям, которые с увяданием чаяний второго пришествия стали неизбежными и достигли наиболее полного выражения в Евангелии от Фомы и которые стали невозможными, когда традиция Q была тесно привязана к рассказу Марка о страстях.
Это опять‑таки означает, что даже на самой ранней стадии использования предания об Иисусе вопрос преемственности и отождествления человека Иисуса с прославленным Христом был решающим для христианства. Первые христиане ценили не одного лишь земного Иисуса и Его учение само по себе, но учение Того, на Чье скорое пришествие как Сына Человеческого они надеялись (так в 0. Но даже то, как предания были изложены в Q, было, по зрелом размышлении, найдено неадекватным выражением христианского благовестия: в нем отсутствовал упор на то, что Иисус - одновременно Тот, Кто был распят и воскрес, и Учитель мудрости, и Сын Человеческий, грядущий во славе.
Следует отметить еще одно. Христианские гностики обычно приписывали свое тайное учение Иисуса тем беседам, которые он якобы вел в течение длительного времени после воскресения (так в «Книге Фомы Атлета» и «Пистис Софии»). Евангелие от Фомы поэтому необычно: оно пытается использовать предание об Иисусе как средство передать Его учение. В самом деле, похоже, что в гностических кругах отсутствовала потребность рассматривать учение Иисуса как «изречения мудрых» - несмотря на свободу, с которой гностики подходили к редактированию и исправлению предания.
Они предпочли полную свободу, которую предполагал литературный жанр «диалогов после воскресения» [522]. Возможно, гностицизм отказался от стиля Евангелия от Фомы потому, что в какой‑то степени такой материал мог быть соотнесен с преданием об Иисусе, зафиксированном в другом месте, и чем тщательнее они его редактировали, тем менее правдоподобным он становился. В то же самое время «диалоги после воскресения» такому пересмотру не подвергались. Во всяком случае, гностицизм мог представлять свои идеи как учение Иисуса в течение длительного времени, лишь отделяя воскресшего Христа от земного Иисуса и не пытаясь показать связь Иисуса из преданий с небесным Христом их веры.
Короче говоря, «критерий» отождествления человека Иисуса с прославленным Христом отчасти объясняет уязвимость Q для гностической редакции, a Q отчасти объясняет, почему этот критерий обрел такую форму у Марка не только как отождествление учителя Иисуса и грядущего Сына Человеческого, но и как непрерывную жизнь Сына Человеческого, который должен пострадать и умереть, прежде чем Он будет воскрешен и прославлен.
