Часть 2. Книга Славы (Ин. 13:1 - Ин. 20:31)

Тема Ин. 13 - 20 заявлена в Ин. 13:1. Иисус знает, что настал час уходить из этого мира к Отцу, показав, что Он до конца возлюбил своих, находящихся в мире. В пяти главах, где описывается Тайная вечеря, присутствуют только «свои» - они слушают, как Иисус говорит им о своих намерениях. Затем в трех главах, где описываются страсти, смерть и воскресение Иисуса, Он прославляется и восходит к Отцу, который теперь становится их Отцом (Ин. 20:17). Таким образом, эта «Книга» иллюстрирует основную мысль Пролога (Ин. 1:12-13): «А тем, которые приняли Его… дал власть быть чадами Божьими», то есть новым «своим», состоящим из «верующих во имя Его», а не из тех, кто был Его народом по рождению.

1. Последняя вечеря и последняя речь (главы 13-17). Во всех Евангелиях Иисус говорит на этой вечере накануне своей смерти, но в Ин. беседа длится гораздо дольше.

(а) В начале повествования о Тайной вечере (глава 13) в Ин. имеются параллели с синоптиками, где Иисус говорит об Иуде [636] и (здесь или далее) предупреждает, что Симон Петр трижды отречется от Него. Однако на месте слов Иисуса о хлебе и вине в Ин. помещен рассказ об омовении ног ученикам - акте самоуничижения из любви, служащем примером для учеников [637]. Уникально для Ин. также присутствие ученика «которого любил Иисус». Он выступает в роли посредника для Симона Петра, находящегося на некотором расстоянии от Иисуса. Любимый ученик припадает к груди Иисуса, чтобы спросить о том, кто предатель. Любимый ученик упомянут только в Книге Славы, и его можно охарактеризовать как близкого к Иисусу и противопоставленного Петру.

После того, как Иуда уходит в ночь (символизирующую сатанинскую тьму), евангелист делает краткое вступление к Последней беседе (Ин. 13:31-38), в котором Иисус снова говорит о Своей грядущей славе и дает новую заповедь: «Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга». Эта заповедь нова не потому, что в ВЗ не говорилось о любви, а потому, что в ней есть два специфически христианских уточнения. Во-первых, образцом для этой любви должна быть любовь, которую Иисус продемонстрировал Своим ученикам, умерев и воскреснув ради них (ср. Рим. 5:8). Во-вторых, эта любовь должна распространяться на других христиан.

(б) В основной части Последней беседы (главы 14-17) Иисус говорит со «своими» в ожидании ухода. Эта беседа - уникальное сочинение, сравнимое с Нагорной проповедью (Мф.) и собранием слов Иисуса, сказанных по дороге из Галилеи в Иерусалим (Лк.). Она вбирает в себя разнообразный материал, который в синоптических Евангелиях содержится не только в Тайной вечере, но и в других сценах служения Иисуса. Иоаннов Иисус, уже готовый вознестись к славе, говорит и как все еще находящийся в мире, и как уже покинувший его (Ин. 16:5; Ин. 17:11). Это сообщает беседе непреложную ценность, делая ее посланием Иисуса тем, кто во все времена поверит в Него (Ин. 17:20). По форме и содержанию она напоминает «завещание» или прощальную речь [638], где говорящий (иногда отец, обращаясь к детям) сообщает о своем неминуемом уходе (см. Ин. 13:33; Ин. 14:2-3; Ин. 16:16), что часто вызывает скорбь (Ин. 14:1, 27; Ин. 16:22). Он вспоминает свою прошедшую жизнь, слова и дела (Ин. 13:33; Ин. 14:10; Ин. 15:3, 20; Ин. 17:4-8), призывая слушателей следовать им и даже превзойти их (Ин. 14:12), придерживаться Его заповедей (Ин. 14:15, 21, 23; Ин. 15:10, 14) и сохранять единство (Ин. 17:11, 21-23). Он может желать слушателям мира и радости (Ин. 14:27; Ин. 16:22, 33), молиться за них (Ин. 17:9), предсказывать, что они подвергнутся гонениям (Ин. 15:18, 20; Ин. 16:2-3), а также выбрать себе преемника (отрывки, где говорится о Параклете).

Раздел первый Последней беседы (глава 14). Говоря о своем уходе, Иисус утешает учеников обещанием придти опять и взять их к себе, чтобы они были, где Он. Беседа развивается через вопросы присутствующих, которые выдают их непонимание. Так, вопрос Фомы (Ин. 14:5) приводит к одной из самых известных деклараций Ин.: «Я есмь путь и истина и жизнь», а вопрос Филиппа (Ин. 14:8) ведет к словам Иисуса: «Видевший Меня видел Отца… Я в Отце и Отец во Мне». Эта тема взаимного божественного пребывания, в свою очередь, ведет к вопросу о том, как Дух (Ин. 14:15-17), Иисус (Ин. 14:18-22) и Отец (Ин. 14:23-24) будут вместе пребывать в христианах [639].

Особый интерес представляет определение Духа как Параклета [640]. В отличие от нейтрального рпеита, словоparaklëtos (буквально - «призванный») намекает на личность. Оно характеризует призванный после ухода Иисуса Дух как «адвоката, ходатая» [641], который защищает христиан, и «утешителя», ободряющего их. Иисус получил все от Отца, и пока Иисус на земле, Он служит способом узнать все об Отце на небе. Подобно этому, когда Иисус отправится на небо, Дух, получивший все от Него, будет способом узнать все об Иисусе [642]. Но Иисус - слово Божье, воплощенное в одном человеке, чье пребывание в этом мире с учениками временно, а Параклет не воплощен, но пребывает во всех, кто любит Иисуса и исполняет Его заповеди, и останется с ними навечно (Ин. 14:15-16). У Параклета есть две характерные особенности: Он находится во враждебных отношениях с миром, который не может увидеть и узнать Его (Ин. 14:17), и Он выступает в роли учителя, объясняющего слова Иисуса.

Последняя тема появляется во втором отрывке, касающемся Параклета (Ин. 14:26). Далее Иисус говорит о том, что дарует мир, сопровождая эти слова предупреждением о приходе князя мира сего (Ин. 14:27-31b). Заключительные слова Иисуса в этой главе (Ин. 14:31с): «встаньте, пойдем отсюда», по-видимому, служат сигналом об окончании Последней беседы, и их продолжением прекрасно могло бы послужить Ин. 18:1: «Сказав сие, Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон».

Раздел второй Последней беседы (главы 15 - 16). То, что за Ин. 14:13с следуют еще три главы, очень странно и заставляет многих предположить вставку, которая была позднее прибавлена редактором к исходному труду евангелиста. Раздел Ин. 16:4-33 содержит многие темы первого раздела, но подразумевается, что слушатели с ними не знакомы. Это наводит на мысль, что вставка представляла собой другой вариант Последней беседы, и редактор не хотел, чтобы он был утерян. Как бы то ни было, рассмотрим отдельные подразделы.

Ин. 15:1-17: виноградная лоза и ветви [643]. Это второй (после сравнения с пастухом в главе 10) значительный пример метафорического/аллегорического языка Ин. В ВЗ Израиль часто изображается как избранная Богом лоза или виноградник, который заботливо взращивается, но приносит горькие плоды. Мы уже видели, как Иисус заменял иудейские установления и праздники, теперь же Он изображает Себя как лозу Нового Израиля. Как ветви, связанные с Ним, христиане будут приносить плоды, угодные Богу - виноградарю. Хотя сама лоза не засохнет и не умрет, отдельные ветви будут отваливаться, и их придется отсекать и сжигать. Некоторые ученые сравнивают этот образ христианского сообщества с Павловым образом тела Христова (1 Кор. 12:12-31), но созданный Павлом образ призван урегулировать отношения христиан между собой, а образ в Ин. касается только их пребывания в Иисусе. Поясняя этот образ, Иисус снова провозглашает Свою заповедь: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 15:7-17; особенно 12; ср. Ин. 13:34-35). Эта любовь предполагает готовность отдать жизнь за других.

Ин. 15:18 - Ин. 16:4а: ненависть мира; свидетельство Параклета. Утверждение Иисуса о необходимости любви между Его последователями связано с Его ощущением ненависти мира к Нему и тем, кого Он избрал. Если в начале Ин. говорилось, что Бог любит мир (Ин. 3:16), теперь «мир» означает тех, кто отверг Сына, которого Бог послал спасти мир. То, что Иисус пришел и говорил, делает отвержение Его греховным (Ин. 15:22). Параклет придет и продолжит свидетельствовать об Иисусе, и те, кто был с Иисусом с самого начала, должны нести это свидетельство (Ин. 15:26-27). Они, однако, должны сознавать, что будут изгоняться из синагог и даже предаваться смерти за это свидетельство. Этот раздел Последней беседы Ин. напоминает часть последней речи Иисуса перед Вечерей в Мк. 13:9-13 (см. также Мф. 10:17-22).

Ин. 16:4-33: темы, напоминающие темы первого раздела (глава 14). В Ин. 16:4-7 Иисус повторяет сказанное в начале беседы (Ин. 14:1-5), объявляя о Своем уходе, рассуждая о том, куда уходит [644], и признавая, что сердца Его учеников исполнены печалью. Здесь мы снова видим два отрывка, где говорится о Параклете: первый (Ин. 16:7-11) соответствует Ин. 14:15-17 в отношении конфликта с миром (и князя мира сего: ср. Ин. 14:30) [645]; второй (Ин. 16:13-15) соответствует Ин. 14:25-26 в отношении того, что Параклет заново учит тому, чему учил Иисус. Хотя в Ин. 14:16, 26 Иисус говорит, что Параклет будет послан или дан Отцом, в Ин. 16:7 говорится, что Он будет послан Иисусом. Это иллюстрирует утверждение Иисуса в Ин. 10:30: «Я и Отец - одно».

Ранее, во время Вечери (Ин. 13:33, см. Ин. 7:33, Ин. 12:35), Иисус говорил, что недолго будет со своими учениками, но развитие этой темы в Ин. 16:16-22 не имеет параллели больше нигде в Последней беседе [646]. Мучительная смерть Иисуса и Его последующее возвращение сравниваются с родовыми муками и последующим рождением (см. сходный образ в рассказе о рождении Мессии в Откр. 12:2, 5). В Ин. 16:23-24, вместе с темой прошения и получения, мы встречаем еще одну тему, которую мы находим и в разделе первом беседы (Ин. 14:13-14). В отрывке Ин. 16:25-33 также есть несколько тем, о которых мы слышали ранее («Отец любит вас, потому что вы возлюбили Меня» в Ин. 16:27 и Ин. 14:21, 23; «Я… иду к Отцу» в Ин. 16:28 и Ин. 14:12; обещание мира в Ин. 16:33 и Ин. 14:27). Однако контраст между метафорическим и прямым разговором, а также предсказание о рассеянии учеников новы [647]. В конце первого раздела Иисус говорит о князе мира сего, который в Нем не имеет ничего (Ин. 14:30), но простое «Я победил мир» в конце раздела второго звучит гораздо решительнее [648].

Раздел третий Последней беседы (глава 17). Это величественное заключение часто называется «первосвященнической» молитвой: Иисус посвящает Себя тем, кого послал в мир (Ин. 17:1-8). В первой части (Ин. 17:1-8) Иисус молится о прославлении (то есть славе, которая была у Него еще до сотворения) поскольку Он совершил все, что Отец дал Ему сделать, и явил имя Его людям. Это не эгоистическая молитва, так как цель в том, чтобы Сын смог прославить Отца должным образом. Во второй части (Ин. 17:9-19) Иисус молится за тех, кого Отец даровал Ему, чтобы Отец сохранил их во имя, данное Иисусу [649]. Он отказывается молиться за мир (ставший царством зла из‑за того, что отверг Иисуса), ибо Его ученики не принадлежат миру. В отличие от гностического спасителя, Иисус не просит взять Своих учеников из мира, а просит только о том, чтобы они были сохранены от Злого (то есть от князя мира сего). Молясь за то, чтобы они были освящены, как Он освящается, Он посылает их в мир свидетельствовать об истине. В третьей части (Ин. 17:20-26) Иисус молится за тех, кто поверил в Него по слову учеников. Эта молитва о том, чтобы они были едины, как едины Отец и Иисус. (Как и в Ин. 10:16, создается впечатление, что уже во времена Иоанна христиане не были едины.) Полное единство верующих будет убедительным для мира. Впечатляющие утверждения об этих верующих адресованы Отцу: «И славу, которую Ты даровал Мне, Я даровал им»; «Ты… возлюбил их, как Меня возлюбил»; «То, что Ты даровал Мне» и, наконец (Ин. 17:26): «Я поведал им имя Твое и поведаю, чтобы любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них была, и Я в них» (КП). С этой уверенностью Иисус идет на крест, чтобы вернуться к Отцу.

2. Страсти и смерть Иисуса (главы 18-19). Здесь Ин. ближе к общей синоптической (Марковой) линии, чем где‑либо еще. Даже если основные детали различны, в обоих рассказах можно видеть последовательность из четырех «актов»: арест, допрос у первосвященника, суд Пилата и распятие / погребение.

Арест в саду за Кедроном (Ин. 18:1-12). В синоптических Евангелиях сказано, что после Тайной вечери Иисус с учениками отправился в Гефсиманию и/или на Масличную гору. В Ин. говорится, что Иисус перешел через незамерзающий поток Кедрон [650] и вошел в сад. Молитва Отцу о том, чтобы Его миновал час сей, которую мы находим в этом контексте в Мк. 14:35, в Ин. помещена выше (Ин. 12:27-28). Таким образом, эта сцена в Ин. сконцентрирована на аресте, и Иисус жаждет испить чашу, данную Отцом (ср. Мк. 14:36) [651]. Здесь мы видим типичные черты Ин.: Иисус, зная, что Иуда уже близко, выходит встретить его; затем сам называет Себя: «Я есмь». После этого те, кто пришли Его арестовать - иудейская стража и когорта римских солдат - падают ниц на землю. Здесь Иисус изображается как тот, кто управляет ситуацией, и такому изображению Иисуса подчинено описание страстей в Ин. (Ин. 10:18): «Никто не брал жизнь у Меня, но Я полагаю ее Сам. Власть имею положить ее, и власть имею снова принять ее» (КП).

Допросу Анны; отречения Петра (Ин. 18:13-27). Во всех Евангелиях арестовавшие Иисуса доставляют Его ко двору/во дворец иудейского первосвященника для допроса властями. Этот допрос сопровождается описанием того, как Иисуса бьют/оскорбляют, а также трех отречений Петра. Только в описании Ин нет собрания синедриона, где принимается решение о смерти Иисуса (в Ин. оно происходит раньше, в Ин. 11:45-53), а расследование проводит Анна, хотя Каифа и упоминается [652]. Отречения Петра происходят в присутствии другого ученика, известного первосвященнику, - возможно, любимого ученика, который появляется только в Ин.

Суд Пилата (Ин. 18:28 - Ин. 19:16). Во всех Евангелиях говорится, что Иисус был приведен первосвященником/от первосвященника на суд к римскому наместнику, но в Ин. этот суд развит в драму в гораздо большей степени, чем в синоптических Евангелиях. Тщательно продумана сцена, где «иудеи» находятся снаружи претории, а Иисус - внутри. В семи эпизодах рассказывается о том, как Пилат мечется, пытаясь примирить непримиримых противников (диаграмма в BGJ 2.859). Только в Ин. ясно объяснено, почему Иисуса привели к Пилату (Ин. 18:31: иудеям не позволялось казнить) [653], и почему Пилат вынес смертный приговор, хотя знал, что Иисус не заслуживает такого наказания (Ин. 19:12: на него донесли бы императору, если бы он не был строг в наказании того, кто называл себя царем). Если у синоптиков Иисус почти ничего не говорит Пилату, то в Ин. Он объясняет ему, что Его царство - не политическое. Более того, в Ин. «иудеи» признают, что настоящее обвинение не в том, что Он - «царь иудейский», а в том, что Он назвал себя Сыном Божьим (Ин. 19:7). Иисус оспаривает принадлежность Пилата к истине (Ин. 18:37), и благодаря этому сцена превращается в суд Иисуса над Понтием Пилатом, не имеющим над Иисусом никакой власти (Ин. 19:11). Бичевание Иисуса римскими солдатами (в Мк./Мф. - в конце сцены, после осуждения) в Ин. помещено в середину сцены суда, чтобы Пилат мог показать «иудеям» избитого и осмеянного Иисуса в знаменитой сцене «Се человек», тщетно надеясь, что они отменят свое требование смертной казни. И хотя Пилат вынужден уступить, «иудеи» также вынуждены поступиться мессианскими наделсдами, сказав: «Нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19:15). Образ Пилата иллюстрирует тезис Ин. о том, что те, кто будут пытаться избегнуть суда Иисуса, не принадлежат к истине (Ин. 9:18-23; Ин. 12:42-43).

Распятие, смерть и погребение (Ин. 19:17-42). Эти сцены в Ин. также более драматичны, чем в синоптических Евангелиях. Детали традиции здесь превращены в значительные богословские эпизоды. Немного разными словами все четыре Евангелия говорят об обвинении Иисуса в том, что Он называл Себя «царем иудейским», но в Ин. это обвинение позволяет Пилату все же признать правду об Иисусе, сделав это в виде официальной имперской надписи на трех языках. Во всех четырех Евангелиях рассказывается о разделении одежды Иисуса, но в Ин. буквальное исполнение солдатами слов Писания служит иллюстрацией того, что Иисус все еще держит ситуацию под контролем. В других Евангелиях упоминаются несколько галилеянок, стоявших на некотором расстоянии от креста после смерти Иисуса. В Ин. говорится, что они стояли около самого креста, когда Иисус был еще жив. Есть еще двое, о присутствие которых упоминает только Иоанн, нигде не называя их имен. Это Мать Иисуса [654] и любимый ученик. Иисус устанавливает между ними отношения матери и сына, создавая тем самым общину учеников, приходящихся Ему Матерью и братом. И именно эта община сохранила данное Евангелие. После этого Иоаннов Иисус может сказать свое последнее слово: «Совершилось!» - и передать свой Дух общине верующих, которую оставляет после Себя (Ин. 19:30). Сцена, в которой бок мертвого Иисуса пронзается копьем, специфична для Ин. В ней исполняется Ин. 7:37-39 - что из Иисуса потечет живая вода, символизирующая Дух, и Ин. 1:29 - что Он был Агнцем Божьим (поскольку кости пасхального ягненка не должны быть сломаны). Еще один специфически Иоаннов персонаж - Никодим (Ин. 3:1-2; Ин. 7:50-52), не признававший открыто свою веру в Иисуса. Здесь он снова появляется и (вместе с традиционным Иосифом Аримафейским) открыто и с почестями хоронит Иисуса, выполняя тем самым обещание Иисуса о том, что Он привлечет к себе всех, когда будет вознесен (Ин. 12:32).

3. Четыре сцены в Иерусалиме и вера в воскресшего Иисуса (Ин. 20:1-29). Как в Лк. и Мк. 16:9-20, и в отличие от Мф. и Мк. 16:1-8, в Ин. 20 говорится о явлениях воскресшего Господа в Иерусалиме и нет указаний на то, что они происходят в Галилее. В Ин. инсценированы четыре реакции на воскресшего Иисуса: две - около пустой гробницы, две - в комнате, где собрались ученики. Вторая и четвертая сцены сконцентрированы на реакции отдельных людей: Марии Магдалины и Фомы [655]. Некоторые материалы параллельны материалам синоптиков [656], но их организация и наличие новых подробностей говорят о любви Ин. к описанию личных встреч с Иисусом.

У гробницы (Ин. 20:1-18). Во вступлении (Ин. 20:1-2) рассказывается, как Мария Магдалина приходит к гробнице, находит ее пустой и сообщает об этом Симону Петру и любимому ученику, что подготавливает две сцены у гробницы. В первой сцене (Ин. 20: 3-10) описано, как Симон Петр и любимый ученик бегут к гробнице, оба входят туда и видят погребальные пелены и головное покрывало, но только любимый ученик приходит к вере [657]. Четвертый евангелист не противоречит традиции, согласно которой Петр первым из Двенадцати увидел воскресшего Господа (Лк. 24:34; 1 Кор. 15:5), но в своем упорном желании возвеличить любимого ученика он говорит, что этот ученик приходит к вере еще до явления воскресшего Господа и до напоминания о библейском пророчестве. Таким образом, любимый ученик становится первым всецело уверовавшим. Во второй сцене (Ин. 20:11-18) Мария Магдалина возвращается к гробнице, где теперь находятся два ангела. Ни то, что они с ней заговаривают, ни неожиданное явление Иисуса, которого она принимает за садовника, не приводит ее к вере. Это происходит, когда Иисус зовет ее по имени - иллюстрация темы Пастыря в Ин. 10:3-4: Он зовет своих по имени, и они знают голос Его. Мария послана возвестить все это ученикам [658], которые теперь названы братьями Иисуса, поскольку в результате воскресения/вознесения Отец Иисуса становится их Отцом. Говоря словами Пролога (Ин. 1:12), Иисус дал власть верящим в Него стать детьми Божьими. В соответствие со свойственными Иоанну взглядами, эти две сцены у гробницы связывают веру в воскресение с личными отношениями с Иисусом. Далее Ин обращается к сценам более традиционного содержания, где вера и сомнение - ответ на само явление Иисуса.

В комнате (Ин. 20:19-29) [659]. Первая сцена (Ин. 20:19-25) происходит в ночь после пасхального воскресенья в некой комнате, двери которой заперты из страха перед «иудеями». В ней участвуют некоторые из Двенадцати (Ин. 24). Сцена напоминает кульминационную сцену других Евангелий (Мф. 28:16-20; Лк. 24:33-49; Мк. 16:14-20), где Иисус является Одиннадцати (Двенадцать минус Иуда) и отправляет их с миссией. После пожелания ученикам мира (в подражание Ин. 14:27 и Ин. 16:33) Иоаннов Иисус поручает им миссию, продолжающую Его собственную. Он символически дует на учеников, что вызывает в памяти животворящее дыхание Божье, давшее жизнь первому человеку (Быт. 2:7), а также требование рождения от воды и Духа (Ин. 3:5-8). Тем самым Иисус дает ученикам Святого Духа, обладающего властью над грехом. Эта власть служит продолжением Его собственной власти над грехом. В сценах явления других Евангелий всегда есть элемент недоверия со стороны Одиннадцати, но в Ин. это недоверие драматически воплощено в образе Фомы, который озвучивает позицию последовательного скептицизма (в главах Ин. 24 - 25, служащих переходом к следующему эпизоду).

Вторая сцена (Ин. 20:26-29) происходит в том же месте неделей позже. Здесь также присутствует Фома. И хотя доказательство, предложенное Фоме (вложить пальцы в отверстия от гвоздей на руках и рану в боку [660]), дает ощутимо телесный образ воскресшего Иисуса, надо заметить, что нигде не сказано, что Фома касался Иисуса. Если бы он это сделал, это, вероятно, означало бы, что он остался неверующим. Однако его готовность поверить, не прикасаясь к Иисусу, свидетельствует об истинной вере. По иронии, это приводит к тому, что человек, воплощавший в себе неверие, теперь произносит самое высокое христологическое признание в Евангелиях: «Господь мой и Бог мой». Это составляет inclusio с Прологом: «И Слово было Бог». В ответ Иисус благословляет все будущие поколения, которые поверят в Него, не видя (Ин. 20:29) - показывая этим Свою осведомленность обо всех читателях Евангелия, для которых оно было написано.

Заключение Евангелия (Ин. 20:30-31): Изложение цели написания. Лука объясняет свою цель в начале (Лк. 1:1-4), а Иоанн откладывает это объяснение на самый конец. При отборе материала для Ин. [661] целью Иоанна было сделать так, чтобы люди уверовали (или укрепились в вере - смысл не вполне ясен), что Иисус есть Христос, Сын Божий, и через эту веру имели жизнь вечную во имя Его. Это утверждение соответствует акцентам, которые постоянно делаются в Евангелии, но оно также предостерегает нас против буквального понимания Ин как сообщения очевидца.