Четвертая заповедь освящает седьмой день трудовой недели сынов Израиля. Этот день наполняет особым смыслом все остальные дни недели, поэтому он упоминается особо.
Дни недели от первого и до шестого идут как бы непрерывной чередой и в Завете отдельно один от другого не упоминаются, а седьмой день - суббота - покой. Трудно сказать, что такое покой, но он существует и, при этом, не означает забвения мира.
Если все-таки решиться сказать о нем, то лучше всего, пожалуй, по мнению автора, это передается словами «тихая радость».
Когда Господь Бог благоволил положить начало творению, Он вышел из Своего благостного покоя. Как бы вышел из Себя в творческом порыве. За шесть Его творческих дней были созданы небо, земля и все, что в них. В конце шестого дня Он создал сообразного Себе Самому человека и поставил его царем над всем творением, а на седьмой день вернулся в Свой покой. Как бы вошел в Себя.
Теперь человек, осуществляя на практике свое сообразие Богу, уподобляясь Ему в своей деятельности в мире, будет с тоской взирать на «дверь» божественного покоя, в который он был позван в силу сообразия, но войти не мог из-за несовершенства в любви, то есть в неспособности принести и отдать все, чем обладает, не оставляя ничего не отданным.
Потом наступила катастрофа грехопадения, но человек в ней до конца не погиб.
Вероятно, заповедь о субботе появилась довольно рано, задолго до установления Завета. На это указывает ее форма: «Помни день субботний...». То есть помни о том, что раньше тебе уже было заповедано. Есть основания полагать, что она была известна еще отцам Израиля, но их детьми строго не исполнялась.
В Завете Господь потребовал неукоснительного ее исполнения в домах и поселениях израильтян, чтобы ни домочадец, ни раб, ни пришелец, ни даже скот не нарушали субботнего покоя.
Никакие работы, никакие хлопоты ради попечения о семейном достатке или личной выгоды, ничего такого не допускалось даже в периоды сева и жатвы.
Только глубокое размышление с сердечной тоской о пребывающем пока в Своем неприступном покое Создателе, а также еще личная и общественная молитва. Вот все, что возможно для сынов Израиля в субботу.
В этот день они не разжигали очаги, не собирали манны, а из повседневных дел допустимо было лишь есть заранее приготовленную пищу, в лучшем случае разогретую на углях, сохранившихся в очаге до наступления субботы.
Никто никуда не мог ходить, никто никого не мог посещать, за исключением места молитвенного собрания, находящегося при этом не далее расстояния «субботнего пути» - двух тысяч локтей. Однако, если человек или животное в субботу попадали в беду и нуждались в помощи, завет предписывал израильтянину прерывать субботний покой и оказывать бескорыстную помощь бедствующим.
