Глава 14. Второисайя (Ис. гл. 40-55)

Происхождение имени «Второисайя»

Известно, что самым грандиозным теологическим явлением всего Вет­хого Завета было проповедничество иерусалимского пророка Исайи, служение которого продолжалось сорок лет (с 740 до 700 г. до Р. Х.). Это позволяет по­нять, почему Исайе удалось осуществить роль «главы школы» (см. Ис. 8:16: «За­вяжи свидетельство... при учениках моих»), и почему эхо его проповедничества раздавалось более трех веков. Однако то обстоятельство, что текст, который носит имя Исайи, уже в III/ΙΙ в. до Р. Х. оказывается унифицированным, как это видно из греческой традиции LXX и как это подтверждают свитки, найденные в Кумране в 1947 г., еще не означает, что можно сделать вывод об едином происхождении этого сочинения.

В самом деле, некоторые наблюдения за особенностями содержания текста Ис. гл. 40-55 заставили ученых поставить под сомнение возможность приписать их тому же автору, ибо словарь, стиль, мышление и среда здесь заметно отличались от того, что было характерно для первого Исайи. К примеру, если принять во внима­ние точку зрения слушателей Исайи, нелегко понять, почему здесь дважды упо­минается имя Кира (Ис. 44:28; Ис. 45:1): «Вопрос в том, чтобы установить не границы пророчества, но пределы его вразумительности». Странным казалось отсутствие каких бы то ни было упоминание о царственности Ягве, а также упоминаний о давидовой династии (более того, прерогативы последней распространялись на всю нацию; ср. Ис. 55:3). Удивляло, что речь тут шла уже не об Ассирии, но о Вавилонии. Обращало на себя внимание, что отсутствовали разоблачения политичес­ких махинаций (ср. Ис. гл. 6 об Ахазе), равным образом как и осуждение угнетения бедных и слабых. И даже те, к кому было обращено это сочинение, представляли собой скорей пассивных, изверившихся людей, а не героев истории...

Совокупность всех этих элементов и позволила понять, что только поместив текст Ис. гл. 40-55 в контекст изгнания, в условиях жизни общины изгоев, прибавив сюда и тот отрезок времени, который непосредственно последовал за их воз­вращением на родину, можно понять смысл этого сочинения. В этой связи оче­видно, что по поводу автора (одного или нескольких) этого литературного сво­да можно утверждать лишь то, что вытекает из текста части «Глас» (Ис. 40:3). И следовательно, Второисайя - это пророк, служение которого проходит среди изгнанников (в Палестине, гл. 49-55?) между 550 и 539 гг. до Р. Х., т. е. после первых побед Кира и до его указа об освобождении (538 г. до Р. Х.) (хотя неко­торые усматривают в этом имени что-то вроде артистического псевдонима)...

Факты истории и вопросы веры

Если но времена Исайи (VIII в.) самой мощной державой была Ассирия, то теперь обстоятельства изменились: в 612 г. вавилоняне (во главе с Набопаласаром) и мидяне (возглавляемые Киаксаром) разрушили Ниневию, а вскоре (в 606 г.) покончили с самой ассирийской империей.

Настал период владычества вавилонян (или халдеев). Под предводительст­вом Навуходоносора (604-562) они одерживают победу над египтянами при Кархемише (605) и таким образом добиваются власти над всей древней Ассири­ей. Однако господство их будет недолговременным.

Растущая мощь мидян на севере (со столицей царства в Екбатане) и персов на юге (столица Сузы) подрывает хрупкое превосходство Вавилонии. И в самом деле, Киру, получившему в 559 г. в наследство от отца, правителя Персии Камбиза I, мелкое царство Аусан (область к югу от Персидского залива), удается воспользоваться восстанием мидян против Астиага (553) и создать так называе­мое Мидо-Персидское царство. Покорив далее всю Малую Азию, Кир сумел без боя взять Вавилон (11 октября 539 г.). Победе этой способствовало восста­ние Губару, губернатора вавилонской провинции Гутиум, направленное против дурного правления Набоннда (среди прочего восстановившего культ лунного бога Син в ущерб национальному богу Мардуку). Взятие Вавилона позволяет Киру создать обширную неовавилонскую империю, включающую Сирию и Па­лестину.

На фоне этой большой истории израильтяне переживают события своей ма­лой истории, главными из которых являются двойное нашествие войска Наву­ходоносора (597 и 587) и последовавшие затем две волны депортации. После падения храма и разрушения стен Святого города, после того как прекратились жертвоприношения и не нашлось законного наследника на трон Давидов (ср. Иер. 23:5), из-за бедности зарождающегося синагогального культа и в силу при­тягательности величественного вавилонского культа, изгнание из факта полити­ческого становится фактом теологическим. Вопрос, оставил ли Господь народ свой (ср. Ис. 49:14: «Сион говорил: "оставил меня Господь, и Бог мой забыл ме­ня"!) или же сам был повержен богами Вавилонии (ср. Ис. 46:5: "Кому уподоби­те Меня, и с кем сравните, и с кем сличите, чтобы мы были сходны?"»), стал ве­ликим вопросом. В обстановке кризиса, с характерными для него упадком духа и пессимизмом, сомнениями в вере и соблазном отступничества, критикой дея­ний Господа и пассивностью в исполнении собственных обязанностей, и нахо­дит свое место послание Второисайи, который, даже утешая (см. Ис. 40:1) и возвещая о спасении, одновременно стремится с помощью представлений ис­тиной веры исправить все эти проявления отступлений от верного пути.

Теологический смысл сочинения (Ис. гл. 40-55)

Почти все толкователи склоняются сегодня к необходимости различать в об­щем тексте Ис. гл. 40-55 две разные части (а возможно и двух разных авторов и две разные эпохи), т.е. Ис. гл. 40-48 и Ис. гл. 49-55. Приняв это к сведению, рассмот­рим некоторые из их основных положений, следуя указаниям Библии-ТОВ.

1. Ягве - Бог надежды. И пророк возвещает изгнанникам, павшим духом так, как если бы Господь оставил их (ср. Ис. 40:27), об освобождении. А в обоснование этого возвещения раскрывает им Господа как Бога творения (Ис. 40:12, 26; Ис. 43:1, 21; Ис. 48:13), как Бога избранничества, обета, истории (Ис. 41:8 сл.; Ис. 43:10; Ис. 44:1); как Бога верного завету! Ягве предстает как «goel» (избавитель) своего народа (Ис. 41:14; Ис. 43:14; Ис. 44:22; Ис. 47:4; Ис. 48:17; Ис. 49:26; Ис. 54:5-8), несущий избавление под знаком безвозмездности и прощения (Ис. 48:11; Ис. 43:25; Ис. 44:22).

2. Ягве - истинный Бог. Перед лицом увлечения богами Вавилонии, неспо­собными творить историю, бессильными давать жизнь (ср. полемические выпа­ды и сатирические замечания об идолах: Ис. 41:23-24; Ис. 42:17; Ис. 44:6-23 и особ Ис. 44:9-20; Ис. 46:5-7; Ис. 48:5), пророк раскрывает деяние Ягве как благотворное и открывающее истину (ср. структуру предсказания спасения: Ис. 41:17-20; Ис. 43:1-7; Ис. 43:16-21; Ис. 45:1-7).

3. Человек - слуга Ягве. И перед лицом критических выпадов израильтян (обвинивших Господа то в том, что Он несправедливо покарал их, Ис. 43:22-24, то в том, что избрал им в освободители язычника, Ис. 45:1-9) пророк разоб­лачает серьезность их прегрешений в истории (Ис. 43:24-28), показывает, что их хула на Бога - это хула твари на своего Творца (Ис. 45:11-13): «Я тот же, Я первый и Я последний...» (Ис. 48:12), «Этот народ я образовал для Себя, он будет возве­щать славу Мою» (Ис. 43:21).

4. Ягве - Бог будущего. И вот во второй части (гл. 49-55) пророк словно бы обращается к самым верным с тремя следующими возвещениями:

- изгнанникам будет дано увидеть, как изменится их положение. Они не про­сто будут утешены предсказаниями спасения (Ис. 51:1-8), но в новом исходе дейст­вительно обретут спасение (Ис. 43:16-21; Ис. 48:20-21; Ис. 49:9-11; Ис. 51:9-11; Ис. 52:11-12; Ис. 55:12). Ибо он принесет с собой избавление от рабства, суд и победу над врагами, ак­тивное участие в их жизни «goel» (избавителя);

- свое прежнее положение бесплодной, неверной вдовы Сион изменит на но­вое положение невесты Ягве, свидетельствующее о начале для него новой жиз­ни (Ис. 49:14-26; Ис. 51:9 - Ис. 52:12);

- народы вернутся к вере в Бога истинного, в Бога вселенского (Ис. 55:5; Ис. 49:6, 7, 23 и само служение Слуги Ягве).

5. «Слово» Второисайи. Это прежде всего слово деятельное. Оно как бы само вызывает возвещенные им события (Ис. 40:5-9; Ис. 46:9-11). Цель этого слова - вести к вере (Ис. 48:3-11), ибо оно раскрывает Бога верного (Ис. 55:11). Это слово, спрямляющее путь Израиля, созидающее и зовущее его к жизни, ведущее к спасению (Ис. 44:1-4, 24, 26; Ис. 45:19). И следовательно, посредством этого слова, возвещающего об истории и истолковывающего ее, Божие создание получает возможность познать Бога (ср. Ис. 55:7, 10-11).

Тексты об «Отроке Господнем» («Слуге Ягве»)

Еще в 1892 г. Б. Дюм в своем комментарии к книге Исайи счел возможным допустить внутри Второисайи существование четырех «песен Слуги» (Ис. 42:1-4; Ис. 49:1-6; Ис. 50:4-9; Ис. 52:13 - Ис. 53:12), обусловленное их особой формой. Предполага­лось, что эти песни, сходные между собой, но отличные от прочего текста это­го сочинения, могли быть созданы после изгнания каким-то автором, испытав­шим влияние самого Второисайи, Иеремии, а также книги Иова. По мнению Дюма, эти песни следовало связать с каким-нибудь учителем Торы, служение которого, однако, отягощалось отверженностью и непониманием.

С тех пор появилось много новых вопросов: 1) каковы взаимоотношения между этими текстами и их контекстом: идет ли тут речь об отрывках ориги­нального сочинения или о вставках? 2) кто их автор: Второисайя, какой-то дру­гой современный ему автор или сочинитель периода, последовавшего за изгна­нием? 3) каков объем отдельных отрывков? 4) о каком персонаже идет в них речь: подразумевается ли всегда одно и то же лицо или разные? 5) рассказыва­ется ли здесь о персонаже прошлого, настоящего или будущего? 6) как можно идентифицировать «Слугу»: это отдельное лицо или людское сообщество, це­лый народ или его остатки? 7) какова миссия «Слуги»: кто он, лицо царского звания, пророк или жрец?

Грело и Гадзель, к примеру, склонны видеть в нем скорее лицо царского зва­ния, точнее - кого-то из наследников Давида: Иехонию (депортированного в Вавилон, ср. 4 Цар. 24:8-17; и затем восстановленного в правах, ср. 4 Цар. 25:27-30) или же Зоровавеля (преемника Иехонии, ставшего правителем Иеру­салима, ср. Аг. 2:23; Зах. 3:8). Зато Вестерман говорит о намеренно темном текс­те, с неясностью которого следует считаться. Фр. Делицш для выражения свое­го представления использовал образ пирамиды, у своего основания она включа­ет все сообщество израильтян, сжимаясь в остальной части, отражает стремле­ние нации к идеалу, который и достигается на вершине (Христос).

Недавно с опровержением гипотезы Дюма выступил Меттингер. По мнению этого автора, «песни Слуги» не принадлежат к какому-то особому литературно­му жанру, который можно было бы считать отличным от прочих форм Второисайи: на самом деле песни эти не схожи между собой и не содержат никакой «биографии» автора. Кроме того, по особенностям редактирования куски эти соответствуют общему контексту, поэтому трудно рассматривать их как встав­ки. Да и с точки зрения содержания, наконец, их, по-видимому, нужно считать важной по своей роли частью более обширного свода, т. е. текста Ис. гл. 40-55. И потому Меттингер стремится доказать, что речь здесь, точно так же как и в прочих текстах Второисайи, может идти об Израиле, и только о самом Из­раиле.

Бонора справедливо замечает, что здесь схема, а именно схема «Слуги Гос­пода» используется для выявления собственной миссии Израиля. И следова­тельно, мотив «Слуги Господа» нужно рассматривать в связи со всей историей Израиля, вехами которой постоянно оказываются грандиозные фигуры подлин­ных «Слуг Божиих» (ср. Авраам, Быт. 26:24; Моисей, Исх. 14:31; Давид, 2 Цар. 3:14; благочестивый израильтянин, Пс. 85:2; а также весь народ), облеченные некой особой миссией по отношению к прочим.

Именно анонимность «Слуги», а также то, что он превращается в модель, и раскрывает нам истинный смысл отношений Бога и человека, верующего и божиего народа. Именно поэтому ценность этой схемы не зависит от истори­ческих обстоятельств, в которых Второисайя ее применил, и именно это делает ее схемой, открытой... для главной фигуры «Слуги»: Иисуса из Назарета!