В византийской иконографии можно различить два независимых друг от друга сюжета. Во-первых, - Христос, Премудрость и Слово, под видом "Ангела великого совета" ("по Исаину пророчеству", Ис. 9:6). И во-вторых, олицетворение премудрости, Божественной или человеческой, по типу античных олицетворений, в женском образе... К первой теме относится прежде всего известная фреска в александрийских катакомбах в Кармузе (прибл. V-VII вв.).
Здесь был изображен в натуральный рост крылатый ангел с нимбом. Надпись: SOPHIA IS HS. Это есть изображение Христа в ветхозаветном подобии. Ветхозаветным праведникам и патриархам Бог являлся часто в образе ангела (например Аврааму, у дуба Мамврийского), и, по древнехристианскому толкованию, являлся именно Бог-Слово, Сын Божий.
Поэтому древние писатели и отцы Церкви обычно называют Христа между прочим и Ангелом или Архангелом, и даже Архистратигом, как вестника воли Божией. Уже автор книги "Пастырь" созерцает Сына Божия как "славного Ангела", go angelos endoxos (конец II в.); любопытно, что он почти что отожествляет Сына Божия с Архангелом Михаилом.
Имя Ангела ко Христу прилагают и отцы IV в.; и даже позже автор Ареопагитик, на которого так часто ссылаются поздние византийские иконописцы, подчеркивает, что Христос как Бог откровения именуется Ангелом великого совета (de coel. hier., cap. IV eis ekfantorikin elilethos taxin Angelos megalis Bulis anigoreutai). Таким образом, изображение Сына Божия в ангельском облике вполне объясняется из древнехристианских представлений.
Однако в иконографии эта тема не могла получить широкого развития. Ветхозаветные и символические образы не соответствовали основной тенденции византийской иконописи, как она развивалась со времен иконоборческой смуты. Слагается и утверждается исторический (или, лучше сказать, историко-иерархический) тип Христа. В византийской иконографии преобладает преображенный евангельский реализм.
В этом отношении очень характерно известное правило Трулльского собора, предлагавшее изображать Христа "в его Человеческом облике" (kata ton antropinan haraktira), - "в напоминании о его жизни во плоти", pros mnemin tis en en sarki politias. И "евангельскую истину" собор противопоставлял уже упраздненным ветхозаветным "символам" и "типам" (Трулл. 82).
Это правило очень понятно после пережитой христологической борьбы, когда приходилось защищать и объяснять полноту и единосущие человеческой природы во Христе. Вместе с тем изображение Христа в ангельском образе могло возбуждать двусмысленные догадки: не был ли Христос ангелом (не только по служению, но и по природе).
Подобные мысли были у некоторых гностиков; впоследствии Зигавин обличает богомилов, что они отожествляют Сына Божия с Арх. Михаилом, именно как ангела великого совета (Panopl., tit XXVII, cap. 8). Конечно, у богомилов это был архаический мотив. Во всяком случае, вполне понятно, почему в ранних византийских памятниках изображения Ангела великого совета очень редки.
Такие изображения существовали, но они вызвали соблазн, их считали противными преданию Церкви (ср. Преп. Феодор Студит. Письма, I, 15). Поэтому вряд ли можно видеть Ангела великого совета в известной фреске Константинопольской Софии. Скорее всего, здесь был изображен тот Архангел, "страж храма", о явлении которого рассказывается в известном сказании.
Ниоткуда не видно, что "стражем храма" назывался у византийцев тот, кому храм был посвящаем; во всяком случае, это вряд ли возможно по отношению к Господским храмам... В миниатюрах мы встречаем иногда изображение Премудрости в ангельском образе, но тоже не часто (см. любопытную миниатюру в Лествице, рукоп. Синайского мон., № 418, XII в., из более поздних памятников ср. Лицевую славянскую Псалтырь 1397 г., в собрании общества Сиенского Евангелиария; ср. интересную миниатюру Барбериновой Псалтыри, № 202, XII в.: (basilia ton hristianon)...
Образ Ангела великого совета оживает в иконографии только в поздне-византийскую эпоху, во времена Палеологов, когда вообще в иконописи усиливается символическая струя. К этому времени относится интересная фреска в церкви Св. Стефана в руке чаша, вероятно, евхаристическая (может быть. в связи с Притч. 9:2, обычно относим к Евхаристии; ср. канон Косьмы Маюмского в Великий Четверок) надпись HAG SOPHIA O LOGOS.
Это изображение входит в сложную комбинацию, в которой явно сказываются западные влияния: изображение так называемого "Апостольского символа", не принятого на Востоке, на свитках апостолов... Роспись поздняя, конца XIV в. ... Эта фреска есть, по-видимому, единственный бесспорный случай изображения премудрости-Ангела в это время.
Правда, изображения Ангела великого совета вообще становятся частыми и обычными, - см., например, в Афонских росписях. И впоследствии Дионисий Фунрнаграфиот указывает писать их а аспиде бокового придела или в боковом куполе. однако не следует в каждом изображении Ангела великого совета видеть образ премудрости. Вряд ли правильно думать, что Христос под видом Ангела изображается как Премудрость.
Имя Премудрости называется и пишется скорее просто как одно из имен Второй Ипостаси, и потому всегда вместе с именем Слова... От этой библейской темы нужно отличать другую, античную тему, - олицетворение мудрости. Прежде всего, нужно отметить изображение росписи терм в Газе, VI в., известное нам только по современному описанию Иоанна Газскаго.
Атлант несет пламенеющий шар, восходящее солнце. Его поддерживаютдве девы: Sophia и Arete. София в серебристом одеянии, как богиня луны (Selene)... Со сходным изображением мудрости мы встречаемся впоследствии в миниатюрах к Псалтири: Давид среди двух дев, Sophia и Prophetia. (cм. в Парижской псалтири, X в., № 139, и в других; изображение восходит, по-видимому к более раннему образцу)...
К античному мотиву впоследствии присоединяется библейский. В этом отношении очень любопытное видение Константина Философа. Он видел во сне много дев и среди них приметил и избрал одну, "прекраснейшую всех, с лицем светящимся, украшенную многими золотыми монистами, и жемчугом, и украшениями"... "Имя ей было: София", то есть мудрость... Ср. Прем. 8:2 "я полюбил ее и взыскал от юности моей, и пожелал взять ее в невесту себе, и стал любителем красоты ее"...
К подобному, но несколько отличному типу олицетворений относится спорная женская фигура в изображениях евангелистов. Впервые такое изображение мы встречаем в россанском пурпурном списке Евангелия. при евангелисте Марке: женская фигура с нимбом стоит перед евангелистом и указывает на его свиток.
Всего вернее видеть в ней олицетворение вдохновения или мудрости, по аналогии с подобными изображениями в рукописях античных авторов. Ср., например. известную миниатюру в венской рукописи Диоскорида. где предстоящая автору женская фигура надписана: euresis [открытие] - любопытно. что позднейший средневековый реставратор сделал на поле пояснительную отметку: [sophia]...
Христианские миниатюристы понимали "вдохновение" как дар "духа премудрости и разума" (Ис. 11:2). В позднейших славянских (сербских) Евангелиях XIV-XV вв. женская фигура изображается уже при всех евангелистах.
В Афонохландарском Евангелии № 572 есть и надпись: Премудрость... В то же время подобные изображения встречаем и в росписи (Раваницкая церковь в Сербии, 1381 г.; Успенская на Волотовом поле в Новгороде)... наконец, нужно отметить знаменитую мозаику в росписи собора в монтреале. Здесь премудрость изображена, как оранта, в царской столе и в венце поверх покрывала, с распростертыми руками. Надпись: Sapientia Dei...
Это изображение входит в цикл дней творения; очевидно в связи с Притч. 8:30 "тогда я была при нем художнецею" (ср. Прем. 7:21 "Премудрость, художница всего...")... Аналогичные изображения мы встречаем и в западных памятниках. особо нужно отметить изображение мудрости и семи искусств (например в известной лионской рукописи Пруденция: "Sancta Sophia и septem artes")... Вряд ли можно разгадать за этими олицетворениями определенную религиозную идею.
