Глава 9. Пророк Амос и его возвещение

Биографические сведения

Единственными сведениями о жизни Амоса, которыми мы располагаем, дает заглавие его книги (Ам. 1:1) и биографическая выставка, оказавшаяся внут­ри спора со священником Амасией (Ам. 7:10-17). Уроженец Фекойи - селения в царстве Иуды к югу от Иерусалима, Амос осуществляет свою пророческую деятельность в царстве Израиля около 7б0 г. до Р. Х. «Пастух и собиратель си­коморы» (ст. Ам. 7:14), этот земледелец и мудрец не преминет заявить и об этом источнике своего опыта.

Призвание его является результатом инициативы Господа. Амос под­тверждает это в трех разных текстах: Ам. 7:15, где, отвечая священнику Амасии, пророк ссылается на руку и зов Ягве; Ам. 3:8, где он образно указывает на настоятельность призвания; в цикле видений (см. Ам. 7:1-8; Ам. 8:1-2; Ам. 9:1-4), где пророк подробно описывает миссию, возложенную на него Господом: предрекать конец Израиля.

Нелегко установить продолжительность и вероятные этапы служения Амоса. Текст ограничивается утверждением: «Во дни Озии, царя Иудей­ского, и во дни Иеровоама, сына Йоасова, царя Израильского, за два го­да перед землетрясением» (Ам. 1:1).

Историческая обстановка

Горизонт пророчеств Амоса позволяет нам понять их исторический кон­текст: то был период относительного спокойствия, значительного экономичес­кого развития, но в то же время и социального кризиса. В этот период крупные державы не вмешиваются в политику Палестины: Египет переживает кризис, Сирия задавлена тяжелыми обложениями Ассирии, самой Ассирии приходится в это время защищаться от набегов кочевников-арамеев из Месопотамии, подав­лять мятеж мидийцев, сдерживать растущую мощь Урарту (Армении).

Все это объясняет, почему Иеровоам II (787-747) сумел вернуть земли Трансиордании вплоть до Мертвого моря (до Арнона), Дамаска и восстановить на севере почти те самые границы, которые Израиль имел во времена царя Соломона (ср. 4 Цар. 14:25-28). Следует заметить, что всего за пятьдесят лет до того (в 803 г.) Иоас, отец Иеровоама II, еще платил дань царю Ниневии Адад-Нирари III. Точно так же и Азария, царь Иудеи (781-740), добивается значительных успехов в деле восстановления и развития.

Все эти обстоятельства объясняют мнение историков об этой эпохе. Этот период около сорока лет был отмечен существенным ростом общественного и личного богатства, что привело к роскоши и моральному разложению. Отзву­ки этого слышны у Амоса, Осии и Исайи. Благодаря свободам и возможности контролировать торговые пути, проходившие от Финикии к Красному морю че­рез Израиль и Иудею, чрезвычайно развилась торговля. Однако одновременно углублялся серьезный социальный кризис; впервые в Израиле возникает «социальный вопрос».

С одной стороны, один общественный класс быстро богатеет и пускается в безудержную погоню за роскошью, с другой - народные массы как в деревне, так и в городе наблюдают, как стремительно исчезают их скром­ные блага в руках скупщиков и ростовщиков. Что касается религии - по-преж­нему пышно справляется служба, но религиозный дух повсеместно приходит в упадок, хананейские обряды и культ как никогда сильно притягивают народ, прозябающий в материальной нищете и невежестве.

Положение, сложившееся к концу этой эпохи, хорошо передают слова Исайи: «И наполнилась земля его серебром и золотом, и нет числа сокровищам его; и наполнилась земля его ко­нями, и нет числа колесницам его; и наполнилась земля его идолами» (Ис. 2:7 сл.). Однако полную картину социальных и религиозных условий этой блестя­щей, но эфемерной цивилизации, изнутри зараженной коррупцией, несправед­ливостью, распрями, народным недовольством, ослабляемой внешней угрозой, завистью и соперничеством крупных держав, рисует именно Амос. По энергич­ному выражению пророка, Израиль стал всего-навсего «корзиной со спелыми плодами» (Ам. 8:1 сл.), которым приспел конец.

Вот в этот-то период Йеровоама II и обнаруживается та wiitschafiftliche Hochkoniuntur, к которой относятся критические нападки Амоса. В самом деле, начинает развиваться торговля (ср. Ам. 8:5) и международные торговые связи. Мошенничество приводит к увеличению заработков (ср. Ам. 8:5), дома ста­новятся больше, их внутреннее убранство пышнее (ср. Ам. 3:15; Ам. 6:14). Процветают виноградарство и скотоводство (ср. Ам. 5:11; Ам. 6:4), нет недо­статка в увеселениях, сопровождаемых возлияниями вина (ср. Ам. 4:1; Ам. 6:6). Растет проституция (ср. Ам. 2:7). Экономический бум сказывается на самом культе: растет число даров (ср. Ам. 4:4; Ам. 5:21) и праздничные дни ни в чем не меняют уклада жизни (ср. Ам. 5:21-23; Ам. 8:4-6).

Оборотной стороной этого развития является сильное социальное брожение: богатые становятся еще богаче, бедные еще бедней. Этот неокапитализм стре­мительно обескровливает мелких собственников, и древнее сельскохозяйствен­ное законодательство Израиля, обеспечивавшее равенство экономических усло­вий, во многом теряет свою силу. Все более постыдные формы приобретает долговое рабство (ср. Ам. 2:6; Ам. 8:6), угнетенные социальные слои подвергаются экс­плуатации (ср. Ам. 2:7; Ам. 4:1; Ам. 8:4), права их все чаще нарушают, прибегая к запугива­нию свидетелей и подкупу судей (ср. Ам. 2:7; Ам. 5:10).

Таким образом, успехами Йе­ровоама II в равной мере растет и богатство и несправедливость, и на восточ­ных границах начинают проявляться первые признаки кризиса. «Ясно, что Амос в своих разоблачениях хотя и не отождествляет бедняков с однородной соци­альной группой, но видит бедных прежде всего среди тех, кто лишен какой-либо экономической, политической, религиозной и юридической власти. Угнетен­ные, бедные, неимущие - вот на кого ложится закабаляющее их бремя, обуслов­ленное злоупотреблениями властью других».

Книга Амоса

Исследователи единодушно приписывают большую часть этой книги самому Амосу. «Первыми, возможно, были составлены гл. 3-6, содержащие пять виде­ний и пророчества, направленные против других народов. Позднее кто-то из учеников добавил эпизод ссоры с Амасией (Ам. 7:10-17) и, возможно, придал книге ее современную структуру, которая затем подверглась лишь небольшим по­правкам и была окончательно отредактирована в Иудее». Все это объясняет нам, почему слою пророка не оставалось мертвой буквой, почему даже осужде­ние не ощущалось как окончательный приговор истории спасения.

С литературной точки зрения книга Амоса отличается сжатостью и лакониз­мом, а посему не слишком удачным представляется суждение св. Иеронима, на­звавшего этого пророка: «Imperitus sermone».

Послание Амоса

Возвещение Амоса - это послание Ягве, и пророк настойчиво подчеркивает это (ср. Ам. 3:8; Ам. 7:15; Ам. 7:1-8; Ам. 8:1-2; Ам. 9:1-4). В этой связи обращают на себя внимание повторы, вводимые словами вестника: «Так говорит Ягве», или завершаемые в том же духе: «Изрек Ягве». Таким образом Амос дает понять, что его миссия является божественной в силу того, что он призван Богом, а не потому, что она перешла к нему от других (в силу родословия), и уж тем более не является для него ремеслом и не осуществляется ради материальной выгоды (ср. Ам. 7:14-15).

Теология Амоса не слишком разработана, более того, ей недостает некото­рых традиционных тем, таких как верность Ягве, завет, законы. Отсутствует, в отличие от Осии, и полемика с чужеземными культурами. Мысль, что Ягве - единственный Бог Израиля, скорее декларируется, чем развивается. История спасения не столько анализируется сама по себе, сколько упоминается для того только, чтобы обосновать Господнее осуждение и наказание (ср. Ам. 3:2).

Предания об исторических эпизодах спасения, осуществляемого Ягве, приводятся лишь в качестве элементов приговора. В частности, Амос разоблачает фальсифици­рование избранничества (ср. Ам. 3:2), чтобы предотвратить его уверенность и показать серьезность неминуемой катастрофы (ср. Ам. 4:12).

Теологический анализ ситуации, сделанный Амосом, весьма суров. Загляды­вая в будущее, Амос вынужден сказать: «Приспел конец народу Моему» (Ам. 8:2). Будущее отныне совсем мрачно: войны (ср. Ам. 3:11; Ам. 6:14), смерть царя (ср. Ам. 7:11), массовые депортации (ср. Ам. 7:11; Ам. 6:7), нищета (ср. Ам. 7:17), изгнание (ср. Ам. 5:5, 27).

Относительно настоящего пророк также высказывает весьма суровое общее заключение: «Они не умеют поступать справедливо» (Ам. 3:10). Великое сочетание справедливость и право - основу завета - он преподносит сначала как призыв к жизни: «Пусть, как вода, течет суд, и правда - как сильный поток» (Ам. 5:24), а за­тем бросает, как меру вины: «Вы между тем суд превращаете в ад и плод прав­ды в горечь» (Ам. 6:12; ср. Ам. 5:7). Явления, в которых Амос видит больше всего вины и греха, - это коррупция при отправлении правосудия (ср. Ам. 5:10; Ам. 2:7; Ам. 5:12), накопление сокровищ и угнетение бедных (ср. Ам. 3:15; Ам. 5:11; Ам. 6:8; Ам. 4:1; Ам. 6:4-6), покло­нение ложным кумирам (ср. Ам. 4:4; Ам. 5:21-23).

Однако анализ прошлого пророком в конечном счете лишь выявляет благо­детельность промысла Ягве: «Только вас признал Я из всех племен земли» (Ам. 3:2; ср. Ам. 2:9-11). Но именно относительно этого прошлого избранничества и намеча­ются расхождения в анализе: пророк видит в нем знак бескорыстия Господа (см. Втор. 7:7 сл.), тогда как его слушатели усматривают в нем безусловную гаран­тию жизни, как бы не требующую ответных усилий (ср. Ам. 9:10; Мих. 3:11).

Именно с намерением растолковать накопление вины, подтверждаемой по­стоянным отказом от даров Господа, Амос обращается к мотиву «дня Господня (Ягве)» (ср. Ам. 5:18-20; Ам. 8:9-10). Выражение это уходит своими корнями в историю Израиля, точнее в воспоминания о великих спасительных деяниях, совершен­ных Ягве ради своего народа (ср. превратности, постигшие мадианитян, Суд. гл. 7; день Израиля, Ос. 2:2; день гаваонитян, Нав. гл. 10). Все это деяния, вписываю­щиеся в контекст «священных войн», где присутствуют не только те же гаран­тии, но и те же требования.

К сожалению, Израиль в конечном счете запомнил только первое, вообразив себя избавленным от второго, т. е. от необходимости доказывать свою веру. Вот потому-то пророк и разоблачает это недоразумение, показывая, какими будут на самом деле поступки Господа в судный день, «день Ягве»: день кары и гнева, день космической катастрофы. Штейнман говорит, что такая интерпретация Амоса в отношении «дня Ягве» должна была показать­ся Израилю столь же возмутительной, как для нас предположение, что какой-либо святой может быть подвергнут проклятию.

«Возникает вопрос: допускает ли Амос какую-то возможность избежать этой катастрофы? Представляется, что без сомнения допускает. В самом центре кни­ги (Ам. 5:4-6), среди описываемой здесь обстановки опустошения и смерти, мы встречаем и предложение жизни: «Взыщите Меня, и будете живы». Следующие далее строки как бы переводят это предложение в негативный план, указывая, что не в паломничестве к наиболее известным святилищам должны выражаться поиски Господа.

А чуть ниже (Ам. 5:14-15) мы находим утверждение, что сохране­ние жизни связано с поисками добра и возвращением в суды справедливости. Бороться за более праведное общество - это единственный способ избежать ка­ры. И все же у нас остается впечатление, что народ не внял сему совету, по­этому кара и становится неизбежной. Однако последним словом Господа оказы­вается не слово приговора. По крайней мере, так думалось последнему редак­тору книги: завершившему ее двумя пророчествами спасения (Ам. 9:11-12, 13-15)».