Как и предрекла о себе Рахиль, так и произошло: она забеременела вторично. На пути к Ефрафе начались у нее роды. Повивальная бабка, помогавшая ей в родах, сказала, что рождается сын, и вот он, наконец, родился.
Однако во время родов открылось сильное кровотечение, и умирающая Рахиль назвала сына ужасным именем Бенони - «сын смерти», но отец назвал его Вениамином - «сыном десницы».
До Махпелы, места погребения Авраама и Сарры, было далеко, и Рахиль погребли неподалеку от Ефрафы. Над ее могилой Израиль поставил памятник и плакал горько, долго оставаясь безутешным. Он как будто сразу состарился после смерти любимой жены. Двое сыновей Рахили, Иосиф и Вениамин, находились постоянно с отцом и жили в его шатре. После смерти Рахили Израиль стал жить с Валлой.
Их жизнь как будто текла своим пастушеским чередом, но случилось как-то, что первенец Израиля Рувим, нанес отцу оскорбление, переспав с его наложницей Валлой. Это было сделано им вполне осознанно, и целью было именно осквернение отцовского ложа.
Израиль никак не хотел жить с его матерью, отчего та страдала. Отец был весьма огорчен таким поступком Рувима, и это впоследствии станет причиной лишения его первенца прав первородства.
Исааку было сто восемьдесят семь лет, когда он, приблизившись к смерти, призвал своих сыновей. Израиль пришел в Мамре, поблизости от Кирьят-Арбы. Там, на руках у своего сына, переполненный жизнью Исаак испустил дух.
Израиль и Исав погребли отца рядом с Ревеккой, которая умерла, не дождавшись сына, в пещере Махпеле, напротив Мамре. После погребения отца Исав вернулся в Сеир, а Израиль остался, призвав всех членов своей семьи обживать места жительства его отца и деда.
Иосифу было уже семнадцать лет, и он иногда пас скот отца вместе со старшими братьями. Однако чаще отец оставлял его при себе, используя время от времени как гонца для связи с сыновьями, пасущими стада в отдаленных от Мамре местах.
Израиль очень любил и выделял среди своих сыновей Иосифа, так похожего на него самого в юности и одновременно на его возлюбленную Рахиль. Иосиф был красив, умен и весьма богато одарен. Отец видел это. Он часто играл с ним в сложную игру, напоминающую современные шахматы, они вместе ходили на неспешные прогулки, выполняли монотонную работу, на которую был еще способен Израиль.
Одним словом, они весьма много общались. Иосиф с жадностью впитывал традиции рода, опыт отца, деда и прадеда, но он также любил и уединение, в котором помышлял о Господе Боге - Создателе всего, учился молиться и говорить с Ним. Временами Господь отвечал на его молитвы.
Израилю хотелось баловать Иосифа. Как-то он купил ему красивую и дорогую одежду, какой не было больше ни у кого в их семье, что вызвало в сыновьях плохо скрываемую зависть. Видимое благоволение отца к Иосифу, проявляющееся во многих случаях, рождало у братьев глухое раздражение.
Однако не только одним этим питалось их недовольство. Иосиф доносил до отца неодобрительные суждения братьев о некоторых сторонах жизни их рода, а также критику решений, принимаемых самим Израилем. Отец иногда обнаруживал осведомленность о пересудах своих сыновей. Они, конечно, понимали, откуда отец знает то, что слышать не мог, и старались при Иосифе быть осторожнее в своих высказываниях.
Его наушничество питало уже не простое раздражение, которое возникает и уходит, как всякая эмоция, но становилось причиной скрытого, но глубокого конфликта между ним и старшими братьями. Для них он постепенно становился врагом. Впрочем, это была не единственная причина.
Другая - состояла в том, что Иосиф был сновидцем. Речь здесь идет не о снах, которые видит почти всякий человек, почти сразу забывая о них с рассветом. Речь идет о ярчайших пророческих сновидениях.
Так, с непосредственностью семнадцатилетнего юноши, неудержимо влекущей его поделиться с братьями своим восторгом, он рассказал им свой сон, где все они вязали снопы. Вдруг сноп Иосифа встал прямо, а снопы братьев, окружив его, поклонились ему.
Услышав его рассказ, старшие братья впали в ярость. «Неужели ты будешь господствовать над нами? Неужели будешь нами владеть?» - сказали они с уже нескрываемой ненавистью. Дело было не в пустых амбициях старших и более сильных, у них были на то вполне рациональные причины. По закону о первородстве большая часть наследства и благословение быть главою рода давалась старшему из сыновей. Однако в их роде бывали отклонения от этого правила, и инициатором последнего отклонения был как раз их отец.
Особое благоволение Израиля к Иосифу давало братьям Иосифа основание думать, что этот его странный сон, возможно, отражает планы Израиля отдать первородство Иосифу и даже свидетельствует о происшедшем между ними сговоре.
Однако рассказ Иосифа о втором своем сне подозрение о его сговоре с отцом снял, теперь вся подозрительность, вся ненависть братьев была направлена на одного Иосифа. Вот каким был этот рассказ. «Я видел, - сказал Иосиф, - как солнце, луна и одиннадцать звезд пришли, чтобы поклониться мне».
Отец и братья были весьма раздосадованы. Израиль сказал: «Что это за сон такой? Неужели я, твоя мать и братья придут кланяться тебе?» Если принять во внимание, что к этому времени его мать Рахиль была мертва, то сон этот выглядел более чем странно.
Все это дало основание Израилю видеть определенное неблагополучие в душе его любимого сына, а старшие братья решили про себя, что отец все-таки не сговаривался с ним, а потому их гнев на Иосифа еще усилился, преодолев границы страха некоторых из них перед отцом. Другие же получили основание думать, что их отец также разгневан на Иосифа.
Как-то сыновья Израиля повели стада на пастбища близ Сихема, где у него был участок земли. Вестей от них долго не было, поэтому отец стал сильно беспокоиться. Здоровы ли все они? Благополучен ли скот? Он решил направить Иосифа проведать братьев и стада. Иосиф пришел к Сихему. Там он ходил в разные места, пригодные для выпаса скота, но братьев не нашел.
Человек некий, встретившийся ему на пути, сказал, будто слышал об их намерении идти в окрестности Дофана, там пастбища были тучнее. Иосиф направился к Дофану.
Братья увидели его издали, узнав по одежде. Левий и Симеон еще раньше проявили себя как мужи суровые и жестокосердые. Как мы уже видели, у них расстояние между замыслом и его исполнением было весьма коротким. Они тут же сговорились: «Убьем брата и бросим тело в ров, отцу скажем, что хищный зверь съел Иосифа. Вот тогда и посмотрим, что будет из его снов».
Рувим, старший из братьев, тяжко согрешивший пред отцом, был человеком мягким, склонным к состраданию. Он думал об ужасе, который придется испытать совсем юному Иосифу, о боли их отца, потерявшего уже любимую жену, а теперь еще и сына.
Он также испытывал гнев к Иосифу, но в своем гневе он не мог зайти так далеко, как были готовы зайти Левий с Симеоном. Этих двоих он и сам боялся и прямо противостоять им не мог. Он не желал быть соучастником убийства Иосифа и страданий отца.
Он надеялся как-то перехитрить братьев, чтобы в конце концов Иосифа возвратить к отцу живым. Он думал также и о братьях, согласных на убийство, как они будут жить с таким пятном на совести. Однако об этом он им не говорил, сказав только: «Не проливайте крови, давайте бросим его в ров». Он рассчитывал позднее достать Иосифа и вернуть к отцу.
Предложение Рувима братьям не понравилось, однако они поняли, что действовать вопреки ему - опасно. Они решили: «Пусть пока посидит во рву, а там видно будет, что сделать с ним. Может хищники найдут его там и разорвут, а может быть ужалит скорпион или змея?»
Когда Иосиф, подойдя, поприветствовал братьев, они схватили его, связали, сняв одежду, и, не обращая внимания на его мольбу о сострадании, бросили в сухой ров. Сами же сели невдалеке обедать. В это время Рувима не было с ними, он отлучился по делам.
Когда братья еще обедали, вдали появился караван верблюдов, идущий от Галаада в Египет, с грузом ладана и стираксы. С ним шли торговцы-мадианитяне, а погонщиками верблюдов были измаильтяне. Те и другие - внуки побочных сыновей Авраама от рабынь-наложниц, сотрудничавшие друг с другом в торговых делах.
Иуда же, четвертый сын Израиля и Лии, сказал братьям: «Нехорошо проливать кровь брата, ведь он - наша плоть и наша кровь. Пусть не будет этой крови на наших руках. Давайте продадим его купцам мадианским». Мысль эта понравилась старшим братьям.
Когда караван приблизился, они приветствовали купцов и предложили им Иосифа как пленника за двадцать серебреников, то есть за одну треть мины. Купцы согласились и забрали Иосифа в Египет.
Когда вернулся Рувим, Иосифа во рву уже не было. Рувим был в отчаянии, не знал, что ему делать. Все выходило так, как ему не хотелось. Муки совести мучили его, но теперь он уже был обречен быть воедино с братьями, а иначе, что было бы с ними, что стало бы с ним самим, скажи он правду; Иосифа же все равно уже не вернуть.
Так думал Рувим, погружаясь во мрак и скорбь о погибшем для них брате. Теперь для братьев Иосиф как будто умер, только крови его не осталось на их руках.
Тогда братья, заколов козла, разодрали и измазали его кровью цветное одеяние Иосифа - предмет их зависти. Затем отправили гонца с этою ношей к отцу со словами: «Мы это нашли, посмотри, не сына ли твоего эта одежда»?
Израиль узнал вещь сына. Он разодрал на себе свою светлую и мягкую одежду и оделся во вретище - темное, грубое одеяние из верблюжьих волос, и, не находя себе места, плакал многие дни. «Со скорбью, - говорил он, - сойду я к сыну моему в преисподнюю, в темные глубины земли, где в тесноте томятся души умерших. Там, во мраке, может быть, найду его, там, может быть, утешусь от тоски?»
Велико было страдание Израиля, так что собрались все дети и родственники, пытаясь как-то утешить его, но он не мог утешиться.
Тем временем мадианские купцы привезли Иосифа в Египет и там, на невольничьем рынке, продали его за полмины царедворцу фараона Потифару - начальнику телохранителей. Потифар был членом знатной египетской семьи, большинство сыновей которой служили при дворе.
В подчинении у Потифара находились не только телохранители фараона, но также полиция, места содержания лиц, находящихся под следствием, и обычные тюрьмы.
Он рано женился. Мидраш сообщает имя его жены - Зелика, она также происходила из богатой и знатной семьи и вышла замуж за Потифара почти подростком. Оба они были воспитаны так, что считали самым важным делом в жизни служение придворного, а самой большой наградой - высокое положение чиновника.
Когда Потифару была предложена высокая должность начальника телохранителей, для занятия которой требовалось стать евнухом, они оба согласились на это без раздумий. Все телохранители фараона и его многочисленных жен с их домочадцами были евнухами, поэтому и их начальники должны были стать такими же.
Положение начальника телохранителей хорошо оплачивалось из египетской казны, но что было, пожалуй, еще важнее, создавало условия для особой близости с фараоном, готовым на многое ради совершенной преданности ему телохранителей.
Кроме должностного оклада и многочисленных подарков фараона, у Потифара были разные владения: несколько домов в столице, обширные орошаемые поля в нильской долине, крупный рогатый скот, стекольный завод и гончарное производство. Все это дополняло богатство бездетной семьи Потифара, делало его сильным и влиятельным лицом в государстве.
Вначале Иосиф был отправлен ухаживать за крупным рогатым скотом. Там он быстро освоился и стал сначала незаменимым работником, а через некоторое время уже руководил рабами, на попечении которых находился весь скот.
По прошествии двух лет Иосиф стал управлять также и полевыми работами. Потифар уже хорошо знал его и относился весьма доверительно. Прошло около пяти лет с момента появления Иосифа в имениях Потифара. Иосиф возмужал и превратился в высокого, очень красивого, энергичного и умного молодого мужчину. Время от времени он ловил на себе восторженные взгляды женщин, появлявшихся в его окружении.
Потифар назначил Иосифа главным управляющим всех своих имений и переселил его в свой дом в столице. Благодаря таланту молодого управляющего богатства Потифара быстро приумножались, а он сам при этом полностью сложил с себя обязанности управления имениями, отдавая все время службе при дворе.
Фараон это отмечал и щедро осыпал начальника телохранителей многими милостями. Дом Потифара стал изобиловать богатствами, так что многие представители египетской знати и придворные искали расположения у Потифара.
Зелика, жена Потифара, вначале пыталась бороться с влечением к молодому и очень красивому рабу-еврею, но вскоре была совершенно побеждена своею страстью. Чем чаще она на него смотрела, тем больше теряла контроль над собою.
Иосиф понимал, что происходит с госпожой, поэтому он вел себя с нею подчеркнуто вежливо и осторожно, стараясь сохранять дистанцию даже в речи, не допускал случайных прикосновений или опасного сближения, старался не оставаться с нею наедине.
Зелика похудела и стала раздражительной. Близкие подруги, нагрянувшие как-то, заметили ее беспокойство и заявили ей открыто, что причину ее нервности полагают в тайной страсти; она вначале это отрицала, а затем неожиданно для себя призналась в своих чувствах к Иосифу.
Причем, она не только призналась, но даже захотела показать им предмет своей страсти. Она позвала Иосифа. Мидраш рассказывает, что ее подруги в это время ели фрукты, отрезая ломтики острыми ножиками. Когда он вошел, обе они одновременно порезали себе пальцы, но не обращали внимания на боль, не видя, не ощущая крови, струящейся на фрукты и на их нарядные одежды.
Взоры их были устремлены на Иосифа, и они не отводили глаз, пока он не ушел с каким-то незначительным поручением. «Теперь вы понимаете, - сказала Зелика, - что со мною происходит, если я вижу его каждый день по несколько раз».
Положение Иосифа в доме Потифара с каждым днем усложнялось. Зелика настойчиво искала и находила возможности оказаться наедине с Иосифом. Когда ей это удавалось, она совершенно откровенно предлагала ему лечь с нею.
Иосиф попытался объясниться с нею. Он сказал, что господин сделал его начальствующим над всеми имениями дома и доверил ему делать все, что он сочтет нужным, но «только ты, госпожа, принадлежишь исключительно ему. Я не могу коснуться тебя. Если сделаю это, то тяжко согрешу пред господином и пред моим Господом Богом, который хранит меня и дому этому оказывает благоволение, отчего умножается богатство дома и слава господина.
Не мучь меня и себя, не преследуй меня. Я не могу и не хочу этого». Этот разговор ненадолго остановил Зелику. Однако очень скоро она возобновила свое домогательство. Его упорство приводило ее в бешенство, она считала, что раб не смеет противиться госпоже.
Иосиф не мог обратиться за помощью к Потифару. Если просить о переводе в одно из загородных имений, то это должно быть убедительно аргументировано интересами господина, а они состояли в том, чтобы Иосиф управлял всеми имениями. Кроме того, их отношения были столь доверительными, что умолчать о настоящих мотивах не удалось бы. Да и хозяин его был человеком весьма умным и многое понимающим. Все должно было открыться. За этим последовало бы выяснение отношений.
Сгорающая от страсти женщина, вероятно, как-то уладила бы свои отношения с мужем-евнухом, но тогда Иосифу пришлось бы иметь дело с госпожой, любовная страсть которой обратилась в ненависть. Что тогда было бы с ним? У Иосифа был выбор покориться госпоже, вступив с нею в тайную, преступную связь, либо рассказать о возникшей ситуации своему господину, подвергнув унижению Зелику, а затем страдать от ее ненависти.
Ничего из этого он не мог и не хотел, потому выбора не делал. Он был уверен, что Господу Богу оба решения противны. Теперь, когда его дальнейшая жизнь в доме Потифара становилась безвыходной, Сам Господь готовил развязку.
В один из дней, Зелика, оказавшись в очередной раз наедине с Иосифом, схватила его, а он, пытаясь освободиться, вырывался так энергично, что одежда его осталась в руках госпожи. Ему не оставалось ничего другого, как выбежать из дома голым. Домашние слуги видели это.
В возникшей ситуации Зелика сочла за лучшее для себя закричать, представив дело так, что это она защищалась от домогательства Иосифа. А то, что убежал он, а не она сама, объяснялось его испугом от того, что благородная жена начальника телохранителей и фаворита фараона закричала и позвала на помощь.
Когда явился Потифар, произошло дознание. Зелика изложила свой рассказ о домогательстве раба, а что сказал Иосиф своему господину - неизвестно. Известно лишь, что Потифар отдал своего блистательного управляющего в руки своего подчиненного - начальника тюрьмы, которая была в столице следственным изолятором, где находились важные персоны из окружения фараона, в отношении которых велись расследования.
Почему-то Иосиф почти сразу стал доверенным лицом начальника этой темницы, ему было передано управление всем тюремным хозяйством и всеми служителями. Начальник этого заведения, подобно Потифару, совершенно полагался на решения, принимаемые новым заключенным.
Трудно себе представить, что все это произошло без участия Потифара. Будучи человеком весьма умным, он, скорее всего, догадался, что в действительности произошло между Зеликой и Иосифом. Впрочем, Потифар был не только умным, но и способным на благодарность, поэтому он и устроил все таким образом.
Кого-то из этих двоих нужно было удалить из дома. Серьезный конфликт с женой, происходившей из богатой и влиятельной семьи, не был полезен для карьеры Потифара; понять состояние жены евнуха, оказавшейся рядом с удивительно красивым и умным молодым мужчиной, также было можно, поэтому пришлось расстаться с управляющим.
Так удивительно была реализована воля Божья в отношении к Иосифу. Ему было хорошо в тюрьме. Ее стенами он был теперь защищен от страсти и ненависти жены Потифара и продолжал выполнять работу управляющего, приносившую ему, пожалуй, наибольшее удовлетворение.
Зелика тоже получила возможность исцеления от бушующей страсти, так как пред нею не стало ее предмета.
Иосиф жил не испытывая ни в чем нужды, к нему прекрасно относился его начальник, его любили и охотно слушались подчиненные. Чего у него не было, так это, пожалуй, только свободы, но ведь он был рабом! Иосиф был безмерно благодарен Господу Богу за то, что теперь находится здесь. Он был готов терпеть и ждать, понимая, что Господь поместил его в тюрьму не навсегда.
Случилось так, что хлебодар и виночерпий - важные вельможи при дворе - были взяты под стражу по обвинению в участии в заговоре против фараона и помещены на время расследования в тюрьму, где находился Иосиф.
При торжественных трапезах фараона эти вельможи находились рядом с ним, хлебодар подавал живому богу корзинку с разнообразной хлебной выпечкой, а виночерпий подносил чашу с вином.
Конечно, не это было главным содержанием служения этих вельмож - с этим прекрасно справились бы и рабы: они отвечали за производство и заготовку зерна, за выращивание винограда и виноделие в этой великой стране, сельскохозяйственная продукция которой продавалась по всему миру, была основой благосостояния и могущества государства.
По распоряжению начальника телохранителей Иосиф был назначен служить им. Между ними сложились вполне доверительные отношения. Иосиф рассказывал им о своем почитании Единого Господа Бога - Создателя всего, хранившего его на родине и в Египте. Они же говорили Иосифу, что преданы фараону, ни в чем не виноваты, а здесь находятся по оговору, из-за зависти придворных.
В это время следствие по их делам постепенно продвигалось, и беспокойство их росло.
Как-то в одну из ночей им обоим приснились сны, в которых было немало необычного. Толкование снов в Египте было делом огромной важности. Считалось, что в сновидении человек получает особое послание богов, носящее провиденциальный характер.
Это послание трудно было истолковать самостоятельно, поскольку оно давалось в образах иной реальности, которой нужно было поставить в соответствие события в отдаленном или близком будущем этого мира, где человек живет, бодрствуя. Поэтому истолкование снов было видом профессиональной деятельности, подобно медицине, магии, работе писца или жречеству. В Египте толкованию снов учили в особых школах, существовавших при некоторых храмах.
Так что когда у вельмож появились причины обратиться к услугам толкователей, они сделать этого не смогли, так как в тюрьме их не было. Иосиф, узнав, что вельможам фараона требуются объяснение их снов, сказал: «не от Бога ли истолкования - расскажите их мне».
Первым рассказал свой сон главный виночерпий. Ему приснилась виноградная лоза, на которой было три ветви. Они зацвели, цвет опал и появились плоды. Когда плоды созрели, он взял их, выжал сок в чашу и подал ее фараону.
Иосиф истолковал сон мгновенно. «Три ветви - это три дня. Через три дня ты выйдешь отсюда, будешь оправдан и возвращен к исполнению служения виночерпия.
Когда ты возрадуешься, вспомни обо мне пред фараоном, потому что я украден из своей земли и продан в рабство не по праву, находясь же в доме Потифара, я не сделал ничего достойного тюрьмы», - сказал ему Иосиф.
Главный хлебодар, увидев, что истолкование Иосифа обрадовало виночерпия, решился рассказать и свой сон. Он видел, как подходит к фараону с тремя решетчатыми корзинами на голове, поставленными одна на другую и наполненными всякой пищей. В верхней корзине всякие хлебные изделия пекаря. Но вот налетели птицы и стали клевать оттуда хлеб.
Иосиф быстро истолковал и этот сон. «Три корзины - это три дня. Через три дня фараон отрубит тебе голову, а тело повесит на дереве, где птицы будут клевать твою плоть», - сказал Иосиф, сильно опечалив главного хлебодара.
Через три дня исполнилось все, что сказал Иосиф, толкуя сны вельмож. Главный виночерпий был оправдан и вернулся к своей службе, став еще ближе к фараону, а главный хлебодар был казнен и тело его, оставленное без погребения, расклевали птицы.
Главный виночерпий на радостях совершенно забыл об Иосифе и не вспоминал о нем, пока спустя два года после его оправдания не приснился фараону странный сон.
Видел тот во сне, что стоит у реки, и вот вышли из реки семь хороших, тучных коров и стали пастись в тростнике. После них вышли из реки также семь других коров, тощих, дурных видом, и съели эти тощие и некрасивые коровы хороших и тучных.
Фараон в ужасе проснулся, а затем вновь уснул и видел другой сон. На одном стебле выросло семь колосьев хороших, полных и тучных. Вслед за ним вырос другой стебель с семью колосьями тощими и неполными, как бы иссушенными суховеем, и пожрали эти семь тощих все тучные колосья.
Фараон проснулся и понял, что боги дали ему увидеть вещие сны, касающиеся судьбы всей его страны.
Для истолкования был созван большой совет, состоящий из толкователей снов, магов, жрецов и иных мудрых людей Египта, однако никто не смог толково объяснить смысл виденного так, чтобы ясно было, что надвигается и что следует делать фараону.
Весьма опечалился фараон отсутствием истолкования его снов. В это время главный виночерпий, участвовавший в совете, решил рассказать фараону, как они с хлебодаром, находясь в тюрьме, видели сны накануне вынесения своих приговоров. Там находился в заключении раб-еврей по имени Иосиф, он истолковал их сны, и как он сказал, так в точности и было каждому из них.
Фараон немедленно послал за Иосифом, и его тотчас доставили во дворец. Прежде чем появиться пред фараоном, Иосиф постригся и переменил одежду.
Фараон сказал ему: «Я видел странный сон, но не нашлось истолкователя способного объяснить его смысл. О тебе говорят, что ты умеешь толковать сны».
Иосиф ответил: «Это не мое, но Бог отцов моих изъяснит смысл сна на благо фараону - расскажи, что ты видел». После этого фараон рассказал оба своих сна.
Иосиф после непродолжительного раздумья сказал: «Ты видел один сон, а не два. Бог поведал тебе, что Он сделает с Египтом. Семь хороших и тучных коров, а также семь хороших, полных и тучных колосьев - это семь лет изобилия, когда земля Египта произведет значительно более, чем обычно, льна, зерна, овощей и фруктов.
Семь тощих коров дурных видом, а также семь колосьев тощих и неполных, как бы иссушенных суховеем - это семь следующих за годами изобилия лет неурожая, когда совсем скудные дары произведет земля Египта, потому что в те годы в Ниле воды будет очень мало.
А то, что коровы тощие пожрали коров тучных, и колосья неполные, как бы иссушенные суховеем, пожрали полные и тучные колосья, то это значит, что в годы неурожая будет съеден весь запас и не хватит пищи не только для продажи в иные страны, но даже народ Египта будет голодать.
То же, что сон повторился дважды, значит, что это точно будет и наступит весьма скоро».
«Вот что следует сделать, - сказал Иосиф, подумав еще немного. - Найди себе мудрого и способного к управлению мужа и поставь его главным управляющим во всем Египте. Поставь надзирателей по всем местам, чтобы в семь лет изобилия собирать в государственные закрома дополнительно по одной пятой части зерна и всего, что можно сохранить».
Фараону и придворным весьма понравились истолкование и предложения Иосифа. В беседах с фараоном, последовавших за истолкованием снов, Иосиф рассказал ему о Едином Господе Боге своего отца, деда и прадеда, Боге создавшем небо и землю со всем, что в них есть. Прошлое и будущее в Его руках, а сны и их истолкования лишь незначительная иллюстрация Его величия.
«Найдется ли муж в Египте, подобный этому, в котором был бы Дух Божий!» - воскликнул фараон при своих придворных, и все они согласились с ним.
Библия не назвала имени этого фараона, но, наиболее вероятно, им был один из представителей династии фараонов-гиксосов. Гиксосы были выходцами из Передней Азии, они не были однородны в этническом плане. Среди них были представители семитических народов, были также и хананеи.
Их объединяли род занятий (исторически они были кочевниками, пастухами мелкого скота), некоторая часть общих традиций племен, вышедших из Месопотамии и, конечно, политические интересы. Они правили Египтом около ста пятидесяти лет.
Их религиозные представления заметно отличались от представлений коренного населения Египта, поэтому уже в начальный период их правления в стране бродили идеи религиозного реформирования.
При гиксосах в Египте была проведена радикальная военная реформа, появились колесницы и огромные табуны коней, используемые для военных нужд, неизвестные в Египте ранее.
Египетские торговые корабли стали плавать по морю вокруг всего африканского континента. В обществе бродили идеи расширения государственных границ и создания империи.
Спустя лет семьдесят после Иосифа в Египте будет дан дополнительный импульс этим идеям, который произойдет оттого, что при гиксосах, а затем уже и при фараонах коренной династии начнется становление Египта как настоящей многонациональной империи. Его территория будет простираться далеко на юг Африки, вдоль течения Нила, вплоть до третьих нильских порогов.
Нубия с ее богатейшими золотыми рудниками будет давать Египту около сорока тонн золота ежегодно. Будет покорена также большая часть Аравии, весь Ханаан, Сирия и Финикия, до верховьев Тигра. Египет, непосредственно граничащий с Вавилоном, станет величайшей сверхдержавой той эпохи.
Под его властью окажутся народы с разными культурными и религиозными корнями, поэтому достаточно четко проявится политический и культурный запрос на универсализацию религиозных представлений. Во времена Иосифа этот процесс еще только начинался, но поиск единого для всех Бога уже шел.
Стало приобретать все большее влияние илиопольское жречество. В Илиополе находился храм, посвященный Атону - богу солнечного диска, который, в отличие от бога Амона-Ра, традиционного для Египта древнего царства и укорененного главным образом среди населения Нижнего Египта со столицей в Мемфисе, подходил как универсальное божество.
Ведь солнце было источником света и тепла для всех народов земли. Илиопольские жрецы становились приближенными фараонов-гиксосов, а также фараонов коренных династий, взращивающих имперскую идеологию. В школах Илиополя учились дети египетской знати, готовясь к занятию должностей при дворе.
Бог Иосифа при первом же знакомстве приковал к себе внимание фараона. Бог - Создатель неба, земли и всего, что есть в них, включая солнце, был еще лучше Атона. Учитывая указанные обстоятельства, становится понятным интерес фараона к Иосифу, им объясняется его мгновенный взлет.
Тюремному узнику, рабу Потифара, еврею Иосифу была предложена должность визиря фараона - второго лица в государстве.
Библия сообщает о том, что после возвышения Иосифа фараон женил его на Асенефе - дочери Потифера, верховного илиопольского жреца.
Роль фараона здесь остается неясной, но без сомнения брак Иосифа и Асенефы является одним из прекраснейших браков в библейской традиции. Оба они изначально были близки друг другу, а впоследствии стали единоверцами.
Их сыновья, Манассия и Ефрем, были обрезаны так же, как и все сыновья Израиля. При таких обстоятельствах можно предполагать, что Иосиф оказывал влияние на теологию, развиваемую илиопольскими жрецами.
Иосифу было тридцать лет, когда он стал разъезжать по Египту, служа фараону визирем. Он организовал сбор зерна и иных продуктов и собрал их весьма много за семь лет изобилия.
Хранилища зерна и иных запасов в Египте существовали и до Иосифа. Иосиф же поставил дело так, что в Египте стало весьма выгодным производить и сдавать зерно поставленным им служителям. Зерна накоплено было весьма много, так что старые зернохранилища перестали вмещать его. Тогда были построены новые хранилища.
Все произошло так, как и истолковал сон фараона Иосиф. Закончились годы изобилия и наступили годы неурожайные. Засуха наступила и во всех землях вокруг Египта. Не хватало хлеба и другого продовольствия даже семьям земледельцев-египтян. Они стали приходить к фараону и просить хлеба.
Тогда были открыты зернохранилища, и египтянам стали продавать хлеб и продовольствие из запаса. Голод усиливался повсеместно. В Египет за хлебом потянулись жители близлежащих стран, а из дальних стран приходили караваны и приплывали корабли. Иосиф продавал хлеб за границу по очень высоким ценам и весьма обогатил казну фараона, а хлеба еще оставалось много.
В Ханаане также наступил голод. Пастбища оскудели, но корм для овец и коз еще можно было найти, а вот хлеба не стало вовсе. Израиль узнал, что в Египте есть хлеб, и послал туда сыновей, только Вениамина не отправил - боялся, чтобы не приключилось с ним чего.
Сыновья Израилевы привели в Египет свой караван. Иосиф вел переговоры лично со всеми крупными иностранными покупателями продовольствия, приводящими караваны и приплывающими на кораблях. Когда братья пришли к нему, он узнал их. Сердце его чуть не выпрыгнуло из груди, он вспомнил свои вещие сны, о которых говорил им еще подростком.
Братья, конечно, не узнали в важном египетском вельможе, примерно сорокалетнем, Иосифа, а он не подал вида, что знает их. Он спросил, откуда они пришли. Те ответили, что пришли из Ханаана купить пищи.
Глядя на них, он сказал строго: «Вы шпионы, пришли высматривать слабые места на египетских границах». Братья оправдывались, говоря с Иосифом почтительно и униженно. Нет, говорили они, мы люди честные, шпионами не были никогда, мы просто пришли купить пищи. Все мы дети одного отца, который остался в Ханаане, он ждет нашего возвращения с хлебом.
«Нет, - сказал Иосиф, - вы точно шпионы». Они стали убеждать Иосифа, рассказывая новые подробности из жизни их семьи. «Нас было двенадцать братьев, один остался с отцом в Ханаане, а другого не стало, - сказали они. - Мы люди честные, пасем овец отца нашего, а сюда пришли за пищей из-за голода в Ханаане. Мы только купим хлеба и пойдем к себе».
«Клянусь жизнью фараона, вы не выйдете отсюда, пока один из вас не приведет вашего меньшего брата сюда, - отвечал Иосиф. - Так узнаю я, что вы говорите правду».
Пока они совещались между собою, кому идти в Ханаан, их всех взяли под стражу. От внезапно наступившего утеснения стала просыпаться совесть сынов Израиля. Это было подобно появлению родника в лесу.
Там, в земле, всегда есть вода. Она накапливается в ней от талого снега, от небесных дождей, от потерявшихся в земле ручьев. Под землею она продолжает течь потоками, невидимая глазу. Она образует водоемы в глубинах земли, стоит в них без движений и волнений.
Эту воду никто не видит, о ней никто не помышляет, ее как будто нет. Только, когда почему-то усилится давление верхних пластов земли, тогда эта чистая вода, запертая снизу непроницаемыми слоями глины, двинется вверх.
Тогда, вначале, земля немного вспучивается, затем оседает и появляется лунка, тонкий слой легкой лесной почвы с ее гумусом начинает размываться, текут грязные потоки, уносящие верхний слой земли. Возникшая лунка углубляется, а ее дно начинает заноситься вымываемым из глубины источника чистым песком. Песок тяжел, он не вымывается за пределы лунки, но размещается едва видимыми, почти концентрическими кольцами от центра родника.
Толщина песка растет ближе к краям лунки. И наконец перед нами прекрасный источник чистой прохладной воды, так хорошо утоляющей жажду во время зноя. Если бы не было воды в глубинах земли - откуда взялись бы родники?
У находящихся под стражей сынов Израиля проснулась совесть, и закон правды божьей, прорвавшись из их как будто окаменевших сердец, подал голос. Братья говорили: «Это нам за грех против брата, за то, что умолял нас, но мы не слушали, за страдания души его постигло нас это горе. Поделом нам!» - «Не говорил ли я вам, не делайте зла отроку, - сказал Рувим. - Теперь взыскивается с нас его кровь».
Иосиф слышал их разговор, но они не знали, что египетский вельможа понимает арамейский, потому что, пока шли переговоры, при нем был переводчик, который переводил. Когда братьев взяли под стражу, он ушел.
Наконец братьев заперли и оставили одних под стражей. Сердце Иосифа рвалось, он испытывал боль от страданий братьев, с которыми был одною плотью.
С детства он жил, ощущая себя находящимся в ограде Господа Бога, сотворившего небо и землю, Ему он бесконечно доверял, всякий раз убеждаясь в прочности Его ограды.
Конечно, ему было очень больно, когда братья схватили и, раздев, связали, а затем продали его купцам, а те, в свою очередь, продали его египтянину Потифару.
Однако Иосиф знал: это все устраивает Господь к лучшему для него, и старался на всяком месте служить и действовать наилучшим образом, как желал Господь. Мысля и действуя так, невозможно не найти подтверждения в исполнении благой воли Господа по отношению к себе.
Теперь он визирь, второй человек после фараона, у него горячо любимая жена и двое прекрасных сыновей. Поэтому у него не могло быть зла на братьев: они, будучи людьми жестокими, стали инструментами в «руках божьих» и послужили добру.
Все события на его пути вели лишь к самому лучшему. Так что в душе Иосифа отсутствовали мотивы для вражды с братьями. Однако его братья, злоумышлявшие на него, имели мотивы для вражды с Иосифом. Он хотел бы обнять братьев, осыпать их благодеяниями, но они не способны были раскрыть свои объятия ему навстречу.
Для этого им нужно было очистить себя покаянием, поэтому они оказались под стражей, и от этого утеснения начался процесс покаяния. До конца было еще далеко. Начавшееся напоминало вспучивание почвы при рождении источника, когда по сторонам текут грязные потоки, уносящие темный слой почвенного гумуса.
На третий день пришел Иосиф к своим заключенным братьям и сказал: «Жаль мне, что семьи ваши голодают, оставаясь без хлеба. Давайте сделаем так. Если вы люди честные, пусть один из вас останется здесь в заключении, а остальные пойдут и отвезут хлеб.
Потом возьмете вашего меньшего брата и привезете его ко мне, чтобы оправдались ваши слова о себе, а если не сделаете так, то оставшийся здесь умрет, да и вы все едва ли живыми останетесь».
На их глазах взяли Симеона, связали и оставили в доме под стражей, а остальных отпустили. Симеон, прощаясь с братьями, сказал: «Я заслужил это, ступайте с миром и не очень-то заботьтесь обо мне, позаботьтесь лучше о моей семье».
Братья передали египтянам свои мешки для хлеба, к мешкам приложили узелки с серебром, по весу которого должны были наполнить каждый мешок. Однако Иосиф приказал наполнить мешки своих братьев хлебом, а серебро велел вновь вложить в их мешки.
Мешки увязали, погрузили на ослов, пересекли египетскую границу и пошли в Ханаан. По дороге одному из них понадобилось покормить зерном своего осла, он развязал мешок и у самой его горловины обнаружил свое серебро. Он тут же рассказал об этом братьям.
Те смутились и испугались. Выходило, что они ушли, не заплатив. Порядочность в делах требовала незамедлительного возвращения платы, но они решили, что нехорошо возвращаться одному в Египет, а потом в одиночестве идти домой, тем более, потом ведь все равно им придется вновь идти в Египет с Вениамином. Они еще не знали, что находится в их мешках.
Когда, придя домой, они раскрыли свои мешки, то увидели, что серебро осталось у всех, выходило, что они вовсе ничего не заплатили египтянам за их хлеб. Как им теперь было вернуться в Египет с нечистыми руками? Сейчас там, в заложниках, остался Симеон. Не придут они туда с Вениамином - убьют Симеона египтяне, а если придут все вместе, с Вениамином, не убьют ли их там всех - если и не как шпионов, то как воров?
Так они стали утверждаться в понимании того, что Господь Бог точно взыскивает их кровь за кровь брата. Отец, узнав, что за хлеб не заплатили, пришел в ужас от всего происшедшего. Израиль сказал им: «Вы лишили меня моих детей, Иосифа не стало, Симеона вы оставили в Египте, а теперь хотите еще и Вениамина взять! С кем мне остаться?»
Рувим, находясь в отчаянии, сделал безумное предложение: «Убей двух моих двух сыновей, если я не возвращу тебе Вениамина». Израиль ответил, что не отпустит с ними Вениамина. «Брат его погиб, а если случится с ним несчастье, то большая печаль сведет меня в гроб», - объяснял он сыновьям.
Прошло время, голод лишь усиливался повсеместно. Хлеб, привезенный сынами Израиля из Египта, был съеден. Отец собрал сыновей и сказал, что нужно вновь идти в Египет купить хлеба. Иуда ответил отцу: «Если не отпустишь с нами Вениамина, то нельзя нам будет явиться к визирю, а если пойдем, то погибнем все».
Отец упрекал их за то, что сказали тому египтянину о Вениамине. «Могли ли мы знать, что дело так обернется, - ответил Иуда. - Отпусти с нами Вениамина. Я ответственен за него пред тобою до конца своей жизни».
Израиль, подумав, сказал: «Ладно, соберите подарки для визиря, ладану, стираксы, миндаля, фисташек и гранатов, возьмите еще серебро на хлеб и прежнее серебро наше верните египтянам, может, это недосмотр. Возьмите Вениамина и ступайте, Бог же Всемогущий пусть даст вам по Своей милости найти расположение визиря. Может быть, отпустит с вами Симеона, и Вениамин вернется ко мне. Если же нет, то, наверное, судил мне Бог отцов наших остаться бездетным на старости лет».
Сыновья собрались и пришли в Египет к Иосифу. Он же, увидев среди них Вениамина, узнал его и приказал своему домоправителю приготовить обед на всех пришедших из Ханаана, сказав, что и он сам будет обедать с ними. Когда братьев привели к дверям прекрасного дома Иосифа, они сильно испугались и боялись войти, думая, что отдадут их в рабство за то, что ушли, не рассчитавшись за хлеб.
Они стали оправдываться пред управляющим и сказали, что принесли для нынешней покупки хлеба новое серебро, да и прежнее серебро хотят возвратить господину. Не по злоумышлению оказалось оно не отданным, а по недосмотру. «Успокойтесь, - сказал домоправитель, - и ничего не бойтесь. Это Бог ваш и отца вашего дал каждому из вас клад. Серебро за хлеб, увезенный вами, мы получили».
После чего он привел к ним Симеона, дал умыться и оставил их дожидаться Иосифа. Они же, приготовив подарки, ждали визиря. Придя, Иосиф спросил, здоровы ли они, жив ли их отец и здравствует ли он? Ему ответили, что он жив и здоров. «Благословен ваш отец от Бога своего!» - сказал Иосиф. Все братья низко поклонились ему и вручили подарки.
Глядя на Вениамина, своего брата, сына своей матери, Иосиф готов был заплакать и потому поспешно вышел из обеденного зала во внутреннюю комнату и плакал там. Через некоторое время, приведя себя в порядок, он вернулся в зал, и все сели обедать.
Сыны Израиля сели против Иосифа по порядку своего первородства, вначале Рувим, а в конце Вениамин. Всем подали особую пищу, отдельно визирю, отдельно братьям и отдельно египтянам, которые также обедали в одном зале со всеми, но сидели за особым столом, потому что не могли есть вместе с евреями, это было мерзостью для них.
Иосиф же, сидевший отдельно, посылал братьям всякие яства со своего стола, а Вениамину впятеро больше, чем другим, и все пили вино. Братья были чрезвычайно удивлены происходящим. Потом они заночевали, а наутро Иосиф приказал домоправителю наполнить мешки братьев разными продуктами и хлеба дать столько, сколько смогут унести, а серебро за хлеб вновь вложить в их мешки.
В мешок же Вениамина он приказал вложить свой серебряный кубок, из которого он пил с ними. Слуги все сделали, как сказал их господин, и братья отправились в Ханаан. Они не успели еще дойти до границы, как Иосиф отправил своего домоправителя с людьми в погоню за ними.
Он приказал домоправителю сказать, зачем братья заплатили визирю злом за добро, украв из дома визиря любимую и драгоценную чашу, из которой тот не только пьет, но и по которой гадает. Домоправитель, догнав их, сказал то, что велел Иосиф.
Братья отвечали: «Зачем говоришь такие слова, мы не делали того, в чем нас обвиняют, и если у кого найдется пропажа, то мы готовы стать рабами господину твоему». Они развязали свои мешки, и домоправитель визиря начал обыск, когда же дошла очередь до мешка Вениамина, сразу нашлась чаша.
Братья, разодрав на себе одежды, вернулись к визирю как рабы. Это стало переломом на их пути покаяния, который начался, когда они пришли в Египет впервые и были арестованы по подозрению в шпионаже. Подошел к Иосифу Иуда, упал на землю и сказал: «Нет нам оправданья, видно, нашлась неправда наша пред Господом Богом нашим, теперь мы все рабы твои от старшего до младшего».
«Нет, - сказал Иосиф, - я этого не сделаю. Вы все свободны, в мире ступайте домой к вашему отцу, а рабом моим будет только младший ваш брат, у которого нашлась моя чаша».
Тогда Иуда вспомнил, как он сказал Левию и Симеону о связанном и сидящем во рву Иосифе, чтобы не убили его, но продали в рабство. Теперь со всеми подробностями он рассказал визирю все, что произошло в их семье по возвращению братьев из Египта. Он объяснял и умолял Иосифа отпустить Вениамина, иначе их отец умрет в великой скорби, пусть лучше он, Иуда, останется у господина рабом навсегда.
Иосиф этого вынести больше не мог, он закричал, чтобы все слуги удалились, и все египтяне покинули помещения в сильном удивлении. После того, как они остались одни, он открылся братьям. Сердца братьев были совершенно сокрушены, потому любовь могла вернуться туда, откуда была изгнана ненавистью.
Иосиф объяснил им, что не они продали его в египетское рабство, но Господь Бог послал его в Египет приготовить все для приема их семейств, чтобы они жили и умножались в этой земле, потому что голод будет длиться еще пять лет и хлеба нигде не будет. Для этого Господь сделал его визирем фараона. «Ступайте за отцом и вашими семействами, за всем имуществом, шатрами, крупным и мелким скотом и приходите в Египет. Вы поселитесь в земле Гесем, будете жить в ней, не нуждаясь в хлебе», - сказал Иосиф.
О приходе братьев Иосифа в Египет известили также фараона, и он издал указ, позволяющий евреям жить в земле Гесем, в дельте Нила, со всем их скотом. Им дали на дорогу еще ослов, нагрузили их мешками с хлебом и продуктами, щедро одарили деньгами и подарками, больше всех подарков и денег досталось Вениамину.
После чего отправили колесницы за престарелым отцом Иосифа и семьями братьев, а их ослы с хлебом пошли за ними вслед. Фараон, кроме желания сделать приятное Иосифу, имел причины, о которых здесь уже велась речь, желать поселения в Египте евреев, поклоняющихся Единому Богу Иосифа, Израиля, Исаака и Авраама. Земля же Гесем как нельзя лучше отвечала этой цели.
Братья пришли в Ханаан, в Мамре, где оставили отца, и открыли ему все, что сделали они с Иосифом, и то, кем тот стал теперь в Египте. Израиль вначале не верил, но когда увидел колесницы и ослов с припасами и подарки, то весьма обрадовался! «Довольно для меня, - сказал он, - пойти и увидеться с сыном моим прежде, чем умру».
Они собрались и двинулись на юг. Однако, придя в Беэр-Шеву, они остановились. Там, на жертвеннике своего великого деда Авраама, принес Израиль всесожжения, призвав Имя Господне, и в ночном видении пришел к Израилю Господь, сказав ему: «Не бойся, ступай в Египет, живи в нем, и Я буду с тобою и весьма размножу тебя там. Потом выведу тебя оттуда, и ты вернешься в Ханаан.
В Египте сын твой Иосиф будет рядом с тобою, и его рука закроет глаза твои». Никого из отцов не посылал жить в Египет Господь Бог, только Израиля благословил Он идти туда и обещал ему быть с ним там. Ранее же, открывая Аврааму будущее, Господь говорил ему, что наступит время, когда потомки его придут и останутся в Египте примерно на четыреста лет, после чего выйдут оттуда с большим имуществом.
Израиль отправился из Беэр-Шевы в Египет на колесницах, которые прислал за ним и семействами его сыновей фараон. Огромные стада скота, все имущество и все множество служащих им людей следовали за ними. Вскоре все они приблизилось к границе Египта.
