II. Общее и специфическое содержание
1. Общее содержание
По содержанию Песнь Песней удобнее всего представить как серию любовных стихов, отражающих состояние двух влюбленных в самых разных обстоятельствах: и при встречах и в разлуке. Мы найдем здесь и выражение взаимной любви, и заверения в верности, и описания очарования и красоты каждого из любящих.
Песнь Песней не поддается смысловому делению. Поэтому в нашем комментарии мы воспользуемся заголовками, в которых попытаемся отразить главную или характерную тему отрывка.
1. Заголовок (Песн. 1:1).
2. Любовное желание (Песн. 1:2-4).
3. Гордость невесты (Песн. 1:5-6).
4. Где же возлюбленный? (Песн. 1:7-8).
5. Любовное созерцание (Песн. 1:9-11).
6. Соединение любящих (Песн. 1:12 - Песн. 2:7).
7. Весеннее свидание (Песн. 2:8-17).
8. Потерянный и найденный (Песн. 3:1-5).
9. Царственность жениха (Песн. 3:6-11).
10. Красота любимой (Песн. 4:1-11).
11. Возлюбленная и ее сад (Песн. 4:12 - Песн. 5:1).
12. Безуспешные поиски (Песн. 5:2-8).
13. Прелесть потерянного возлюбленного (Песн. 5:9-16).
14. Вновь обретен! (Песн. 6:1-3).
15. Прелесть возлюбленной (Песн. 6:4-10).
16. Любовное свидание (Песн. 6:11-12).
17. Красота невесты (Песн. 7:1-6).
18. Любовное желание (Песн. 7:7-10).
19. Любовное единение (Песн. 7:11 - Песн. 8:4).
20. Возвращение домой (Песн. 8:5).
21. Благословенна непорочная! (Песн. 8:8-10).
22. Приданое невесты (Песн. 8:11-12).
23. Вместе! (Песн. 8:13-14).
2. Специфическое содержание
Девушка создает в своем представлении сцену, в которой возлюбленный спешит на ее поиски. Тот, кого она зовет (Песн. 10:13), воспринимает расцвет природы как приглашение к любовному свиданию. Неясно, почему в ст. 14 он обращается к ней как к голубице, прячущейся от его взора. Возможно, этот стих взят из другого контекста. Слова девушки о «лисенятах» - ответ на его желание услышать ее голос, но в чем смысл этого образа? Может быть, он взят из какой-то народной песни и олицетворяет некую враждебную силу, стремящуюся разрушить их любовь. Ст. 16-17, произносимые девушкой, почти дословно повторяются в другом контексте (Песн. 6:3; Песн. 4:6). Ст. 16 - о единении любящих, о прелести возлюбленной («лилии»). Ст. 17 - продолжение этой мысли.
III. Литературный жанр
Отнесение Песни Песней к тому или иному жанру в значительной степени зависит от точки зрения на ее структуру: одни считают, что Песнь Песней изначально создавалась как единое целое и ограниченное произведение, другие же считают ее собранием отдельных песен, собранных редактором послепленного периода, который дал им некое единство и расположил в определенном порядке с целью придать более явный теологический смысл.
Некоторые из экзегетов, сторонников единства композиции Песн., видят в ней вполне определенную и с самого начала именно так и задуманную «историческую аллегорию» того периода истории Израиля, который начинается исходом из Египта и заканчивается возвращением из вавилонского плена.
Другие относят ее к жанру драмы со всем полагающимся ей делением на акты и сцены и собственными персонажами: царь, пастух, Суламифь, хор «дщерей Иерусалима». Некоторые видят здесь «царскую» драму, центральной темой которой является любовь Соломона (чувственная) и Суламифи, более чистая и преобладающая над любовью Соломона. Существует, наконец, и определение Песни Песней как пасторальной пьесы: некий иерусалимский пастух любит деревенскую девушку, которой домогается и царь Соломон, но девушка полна решимости сохранить свою любовь для молодого пастуха, своего возлюбленного.
На самом деле в Песни Песней нельзя найти жанровых особенностей драмы, поскольку в ней отсутствуют действия, соответствующие сцены, развивающие тему, что должно составлять суть драмы как таковой. Диалогическая форма не должна вводить нас в заблуждение, поскольку в действительности речь идет о монологах, перемежающихся вступлением хора.
Согласно другой точке зрения. Песнь Песней состоит из множества отдельных песен с собственной структурой, объединяемых не столько темой любви, сколько их предназначением исполняться во время свадебных празднеств, что в палестинских селениях было практически почти обязательным ритуалом.
По еще одной гипотезе, Песнь Песней представляет собой антологию любовных песен, будь то ритуальные песни для свадебного обряда в Израиле или же просто песни о любви юноши, часто называемого «возлюбленный», и девушки (подруга, сестра), которые вскоре соединятся в брачном союзе. В Песни Песней нет прямых указаний на предстоящую свадьбу ее персонажей. Весьма сомнительно также и то, что песни были созданы изначально именно для исполнения при определенных обстоятельствах. Возможно, они сложились в придворной среде, т. е. имели источник вполне ученый и искусственный, и лишь впоследствии, обогатившись фольклорными элементами, стали исполняться в народе.
С этой точки зрения, каждый отрывок имеет собственную структуру и литературный жанр (в рамках общего жанра любовной лирики), а также собственную метрику, имеющую большое значение на Востоке для определения жанра.
В таком случае необходимо рассмотреть вопрос, была ли произведена последующим редактором сознательная систематизация различных песен, принадлежащих разным эпохам, и если да, то какой именно была эта систематизация. Ответ на этот вопрос важен и для интерпретации Песни Песней, а может быть, даже является определяющим.
IV. Структура текста
1. Общая структура книги
Согласно интерпретации, которая предполагает, что Песнь Песней есть сборник отдельных песен, сведенных вместе последующим редактором с целью религиозного использования, песни эти были сочинены для исполнения при особых случаях: на свадьбах, при обручении, на придворных празднествах. Затем они потеряли связь с этими конкретными событиями жизни. Любовная лирика в том виде, в котором она дошла до нас из рук ее редактора, вовсе не всегда связана с последующим бракосочетанием двух любящих. Иногда в ней воспевается только их первая любовь.
Поэтому говорить о структуре книги довольно трудно. Кто видит в ней драму, находит там наличие актов, сцен, персонажей и действия. Тот, кто считает ее исторической аллегорией, находит факты, персонажи и отдельные моменты истории Израиля. Ну, а те, кто считает ее поэмой о любви, делят ее на строфы, октавы, рефрены и т. д.
Поскольку мы считаем Песнь Песней собранием песен любви, осуществленным во имя целей теологического и дидактического характера, то для нас наиболее приемлемым кажется то структурное деление, которое было изложено Винанди и которое нам бы хотелось привести целиком по причине его простоты, а также верности букве и духу текста. В основе его лежат текстовые соотнесения с началом и концом развития темы любви:
Песн. 1:7 - невеста ищет своего возлюбленного;
Песн. 2:7 - заклинание, направленное «дщерям Иерусалимским»;
Песн. 2:8 - невеста вновь видит возвращение своего возлюбленного;
Песн. 2:17 - заклинание к возлюбленному «Возвратись!»;
Песн. 3:1 - невеста вновь ищет своего любимого;
Песн. 3:5 - заклинание к «дщерям Иерусалимским»;
Песн. 3:6 - вопрос: «Кто эта, восходящая от пустыни?»;
Песн. 5:1 - жених входит в свой сад, символизирующий невесту;
Песн. 5:2 - невеста опять ищет своего жениха;
Песн. 6:2-3 - жених в своем «саду»;
Песн. 6:10 - еще один вопрос: «Кто эта, блистающая, как заря?»;
Песн. 8:4 - новое заклинание к «дщерям Иерусалимским»;
Песн. 8:5 - последний вопрос: «Кто это восходит от пустыни?»;
Песн. 8:6-7 а. общее заключение: «Положи меня, как печать, на сердце твое» и горячие слова любви.
К этой схеме можно добавить Песн. 1:1-4: короткий пролог, в котором названы все темы, развернутые потом в Песни Песней, и Песн. 8:7-14: отдельные разрозненные отрывки, собранные по темам, близким к темам Песни Песней. Схема эта не нарушает автономии отдельных частей книги или того ее раздела, куда они нами помещаются, и каждый раздел представляет собой вариацию одной и той же темы, которой и посвящены все песни - земной любви молодых людей, ищущих и теряющих друг друга, что служит для них источником бесконечной радости или жгучей боли.
2. Структура отрывка
Эта вторая группа стихов, выделенная редактором книги, состоит, по меньшей мере, из двух фрагментов любовных песен: Песн. 2:8-14 и Песн. 2:15-17; как и предыдущая, эта группа строится на двух моментах любовной коллизии молодых людей: желании девушки скорее увидеть своего возлюбленного и финальной мольбе о том, чтобы он навсегда остался с ней. Два ключевых выражения: «Голос возлюбленного моего! Вот, он идет...» (Песн. 2:8) и «Возвратись...» (Песн. 2:17). Здесь слышится желание девушки, высказанное ранним весенним утром, и ее жалобная просьба, чтобы любовь не погасла, «доколе день дышит прохладою, и убегают тени».
Ст. 8-14. В этом фрагменте соединилось несколько литературных жанров любовной поэзии, хорошо известных, например, в постклассической греческой поэзии, в частности эллинистической: приход юноши к своей возлюбленной, серенада или утренняя песнь, посвященная возлюбленной, любовная жалоба юноши или девушки на разлуку, тема весеннего пробуждения природы как знака пробуждения любви, просьба к любимой явиться во всем блеске своей красоты. Перед нами образец чистейшей любовной лирики, настоящий шедевр, лексика и ритм которого (2 ударных + 2 ударных) так же легки и нежны, как дуновение весеннего воздуха, которым пронизан весь этот отрывок.
Ст. 15-17. Стихи, не связанные с предыдущим контекстом и трудно интерпретируемые. Возможно, они являются фрагментом какой-то народной песни с эротическим оттенком, отдаленно напоминающей историю Самсона, изложенную в Суд. 15:5 и использованную редактором Песни Песней.
1. Ключевые слова и выражения
Ст. 8. Голос возлюбленного моего (דֹּודִי): dode, דוֹד - «возлюбленный, друг, родственник, обрученный», в более абстрактном значении - «любовь« (ассирийское cladi). В следующем, 9-м стихе переведено как «друг мой».
Ст. 10. Возлюбленная моя (rah-yaw', רַעְיָתִי): от רַעְיה со значением «любимая».
Ст. 14. Голубица моя (yo-naw', יֹונָתִי): от יוֹנה «голубь».
Потому что голос твой сладок: aw-rabe', עָרֵב - «приятный, нравится». И лице твое приятно (נָאוֶֽה׃): naw-veh', נאוה - «красивый вид, быть красивым, миловидным».
V. Экзегетическое чтение
Детальное толкование некоторых стихов
Стих Песн. 2:8. Голос в значении «звук, шум», «звук шагов», издали свидетельствующий о приближении кого-либо; в данном случае - знакомые шаги возлюбленного, который поэтично представлен как «скачущий по горам», «прыгающий по холмам».
Стих Песн. 2:9. Сравнение возлюбленного с серной или молодым оленем очень выразительно. Таким образом передается легкость его шага, быстрота его стремительного бега навстречу любимой, невзирая ни на какие препятствия, встречающиеся на этом пути.
Стена, окно, решетка: видимо, речь идет о доме богатом, «господском», о какой-то вилле, потому что обычные дома на Востоке не имели ни окружающей их стены, ни настоящих окон, ни защищающих от солнца решеток, вместо окон в них были просто узкие отверстия. Нужно помнить, что стихи Песни Песней не были народными: это поэзия куртуазного типа, исполняемая придворными поэтами.
Стих Песн. 2:10-13: образец чистой поэзии, одно из самых красивых описаний весны во всей Библии, который можно поставить рядом с Еккл. 12:1-8 (описание вечера в Палестине), с Прем. 17:11-20 (описание пасхальной ночи у египтян) и с самыми знаменитыми описаниями природы и пейзажными зарисовками в греческой поэзии. Юноша зовет к любви свою возлюбленную тогда, когда пробуждается вся природа, хочет слить свою любовь со всеобщей любовью. Язык еврейского автора в этих стихах необычайно звучен и нежен, изобилует ассонансами. Почему нужно разбудить любимую? Потому что зима прошла, кончился сезон дождей (в Палестине он длится с декабря по февраль), распускаются первые цветы, красные анемоны, лютики, тюльпаны, нарциссы, асфоделии, иерихонская роза и нес полевые цветы, особенно в красивейшей долине Эсдрелона. Повсюду раздаются песни любви: если наше предположение точно, речь идет о песнях людей, а не птиц (как в Пс. 104:12); о палестинских песнях см. также: Иер. 33:11; Иер. 7:34; Иер. 16:9; Иер. 25:10 (постоянная тема у этого трагического пророка!); Плач. 5:14-15; Ис. 24:16; Ис. 25:1.
Голос горлицы: воркующая горлица - это не просто поэтический образ, горлицы действительно в большом количестве весной возвращаются с востока в Палестину и наполняют воздух своим грустным и мягким пением (ср. Иер. 8:7). Смоковницы распустили свои почки: смоковницы в Палестине очень рано приносят плоды. В феврале, когда дерево еще не покрылось листвой, на нем появляются первые плоды, пока еще несъедобные, но в июне, упав на землю, они уже пригодны к употреблению. У Мф. 24:32 зеленеющая смоковница тоже является символом наступления лета (ср. Лк. 21:29). Упоминание зацветающей смоковницы или виноградной лозы совершенно естественно для палестинца, поскольку они повсеместно выращиваются в этих краях (ср. Лк. 13:6) и очень часто символизируют идеал счастья и благосостояния страны (ср. 3 Цар. 4:25; Мих. 4:4; 1 Мак. 14:12). После исхода из Египта, в пустыне, евреи нередко обвиняли Моисея, что он привел их в землю, где «нет ни смоковниц, ни винограда» (Чис. 20:5).
Голубица моя: нежное название любимой женщины. Голубь, гнездящийся в скалах и называемый натуралистами Columba Libia, наиболее любим из всех птиц за незлобивость и изящество. Для древних он был также символом верности. Здесь тоже мы имеем дело не только с поэтическим образом, но и с фактом реальности. Первые стихи этого отрывка кажутся взятыми из Иер. 48:28 и Иер. 49:16, где говорится о наказании Израиля пленом: с теологических позиций редактора, образ голубицы, как и весь отрывок 8-14, должен относиться к народу Израиля, к его пути в плен и радостному возвращению в Святую землю. У Ос. 7:11 и в Ис. 60:8 Израиль представлен как неразумный голубь, спешащий укрыться под защитой то одного, то другого ложного покровителя. У Ос. 11:11 и Ис. 60:8 Израиль, возвращающийся после плена в горькой земле Ассура, сравнивается с голубем, каждую весну возвращающимся в родное гнездо. В 4 Езд. 5:26 [в православный библейский канон латинская версия книги не входит] он назван даже «голубем единственным» в контексте, весьма похожем па контекст Песни Песней.
Стихи Песн. 2:15-17. Ловите нам лисиц: или, может быть, «шакалов и шакалят», до сих пор нередко встречающихся в Палестине. Во время созревания винограда, они чрезвычайно до него лакомы; по ночам виноградники и сейчас охраняются от них сторожами с высоких башен, сложенных из камней (ср. Ис. 5:1-5). Весьма вероятно, что фраза эта представляет собой веселое восклицание молодых подруг невесты. «Цветущий виноградник» символизирует любовь, готовую принести себя в дар. Нужно защитить ее от символических «лис», чтобы плод успел созреть. Возлюбленный мой принадлежит мне: выражение любви, по силе чувства не имеющее себе равных в мировой Литературе всех времен.
В номинальном значении имеется в виду безграничность обладания друг другом. В еврейском тексте здесь использована изящная игра слов, требующая, по-видимому, особого исполнения, рефрена. Построение выражения подобно построению фразы о принадлежности Израиля Ягве, как избранного Им народа, и Ягве Израилю, как истинного Бога: «Он будет твоим Богом... ты будешь собственным Его народом» (Втор. 26:17-18; Втор. 29:12-13). Фраза эта затем получит широкий отклик в проповедях пророков, особенно у Иеремии и Иезекииля: Иер. 7:23; Иер. 11:4; Иер. 24:7; Иер. 31:33; Иез. 34:30-31; Иез. 36:28; Иез. 37:23, 27; Ос. 2:23. Доколе день дышит прохладою...: в этом стихе все небезусловно - композиция выглядит случайным соединением разных строк Песни Песней (Песн. 4:6; Песн. 2:9; Песн. 8:14), перевод может быть выполнен двояким способом при кардинальном изменении смысла (исчезновение теней при приближении дня или же наступление тьмы с закатом дня).
И та, и другая версия может быть достаточно аргументирована. Выражение в подлиннике «горы Бетер» представляет собой непреодолимую трудность для переводчиков. Не исключено, что выбрано оно было просто из соображений звучности, но, может быть, оно не является аутентичным, как и весь ст. 17. Некоторые полагают, что им определяется сама любящая женщина, а точнее, анатомическая часть ее тела (как «лилии» в предыдущем стихе). И наконец, сам смысл стиха является спорным: если он представляет собой единое целое с предыдущими стихами, то его можно понять как зов женщины к своему возлюбленному с просьбой скорее прийти к ней и пребыть с ней в радости, пока не наступит день и не убегут ночные тени, или же - по другой возможной интерпретации - во все часы дня и ночи, поскольку возлюбленный - высшее благо для страстно призывающей его женщины.
VI. Теологическое чтение
Не так легко определить ясное библейское содержание Песни Песней как потому, что она представляет собой собрание любовных песен, так и потому, что структура ее была определена теологическими задачами редактора, о котором нам ничего не известно и мысль которого мы и постараемся интерпретировать, имея в виду, что перед нами богодухновенный автор.
1. Одной из теологических тем, увиденных редактором в песнях любви, может быть общая и потому чрезвычайно впечатляющая картина Истории Израиля от дней исхода из Египта до Вавилонского Плена. Всему этому периоду сопутствуют многократные предложения любви со стороны Ягве и самое разное отношение, иногда совершенно неожиданное, к договору о союзе, заключенному в различные периоды этой истории. Встречающиеся в песнях типично библейские выражения наводят на мысль о верности такого предположения: возлюбленный, невеста, подруга, царь, пастух, стадо, виноградник, сад, Ливан, весенние растения, ночь и день, пробуждение в жаркие полуденные часы. Такие события, как союз с Авраамом (ср. Песн. 2:17; «горы Бетер» в их аллегорической интерпретации), чудеса Исхода (Исх. 1:9; Исх. 3:6), перенос Ковчега Завета в Сион (Исх. 6:12), возвращение из Плена (Исх. 7:1) - все это без труда могло быть замечено редактором при внимательном прочтении песен.
Песнь Песней была собрана редактором в ожидании скорого осуществления идиллического союза между Богом и Израилем, и потому в книге явственно ощущается энтузиазм послепленного возрождения. «Неуверенность, неловкость, переменчивость любви невесты к своему жениху свидетельствуют о том, что здесь представлен скорее вожделенный идеал, чем уже существующая действительность. Может быть, книга является удачным, хотя и очень обобщенным, изображением истории Израиля, где неустанная любовь Господа ищет со юза со своим Народом в страстном порыве, полном восхищения, желания, призывов, ответов, что и создает ту напряженность, которой отличаются отдельные части поэмы и которая находит свое разрешение в любовном слиянии (Песн. 2:6; Песн. 3:4; Песн. 5:1; Песн. 6:2). Взаимное обладание, однако, неполно и неокончательно, есть лишь ожидание идеального единства, которое произойдет в будущем (Песн. 8:3-7)».
3. Для такого особого видения истории Израиля до и после плена естественным является представление о Ягве как о женихе Израиля и об избранном народе как о Его невесте со всем, что сопутствует такому чудесному брачному союзу: знакомство двух любящих, верность обеих сторон заключенному союзу и, главное, вечная принадлежность одного другому, подтвержденная торжественными обязательствами (ср. Песн. 2:16; Песн. 6:3; Песн. 7:11: проявления нарастающей взаимной любви). Такое видение брачного союза между Ягве и Израилем легко могло сложиться у редактора после чтения некоторых текстов Осии, Иеремии, Иезекииля и Второисайи (главные тексты: Ос. гл. 2; Иер. 2:2; Иез. гл. 16; Ис. 54:6-7), даже если в собираемых им песнях никогда не появлялось имени Ягве, за исключением идиоматического выражения в Песн. 8:6. Концепция брачного союза между Ягве и Его народом уже проникла в представления самых внимательных читателей пророчества и превратилась в одну из знакомых и часто встречающихся тем в период плена и за ним следующий.
4. Не следует, однако, забывать о некоторых других элементах человеческой жизни, выдвинутых на первый план анонимными авторами песен и послуживших для редактора базой для построения его концепции истории Израиля и отношений между Ягве и Его народом: человеческую любовь, достоинство и величие женщины, красоту человеческого тела, так ярко воспетую в поэме, многообразие и очарование природы, радость жизни, веселые праздники и застолья, музыку пения. Во Второзаконии есть прекрасные строки, где говорится (Втор. 20:5-7), что сам Ягве не допустит, чтобы израильтянин отказался от наслаждений мирской жизни даже в дни войны: от собственного дома, от возделанного им виноградника, от своей возлюбленной. Человеческая любовь и женское достоинство занимают значительное место в замысле редактора, добавившего свои собственные чудесные строки о любви (Песн. 8:6-7): подлинная любовь, та любовь, которая лежит в основе законного брака между мужчиной и женщиной, расценивается как чудный дар Божий. Не страх или недоверие должны встречать ее. а бесконечная благодарность и восхищение, потому что «это хорошо».
Эти краткие пояснения по поводу заложенной в Песне Песней Божией вести, переданной посредством редактора, могли бы послужить к утверждению высокой человеческой и религиозной ценности этой поэмы, того особого места, которое она занимает в истории спасения. В чрезвычайно трудный для Израиля момент, в период послепленного восстановления, когда все могло быть подвергнуто сомнению (любовь Бога, призвание избранного народа, ценность культа, верность прежнему синайскому Союзу, решимость народа противостоять влиянию блестящей эллинистической культуры), книга эта была очень своевременной.
Прочитанная в определенном ключе, она могла дать разуверившемуся народу уверенность в неизменной любви Ягве и сознание неутраченной избранности. Между синайским Союзом, превратившимся в далекое воспоминание, и союзом будущим, существовавшим только в виде надежды, должен был пройти длительный переходный период, но время которого сердца, одно за другим, готовились к этому будущему, а вся община стремилась бы предвосхитить чаемое царство и вечную любовь Бога.
Песнь Песней, таким образом обработанная редактором, имела назначение представить будущий союз брачного типа, занимающий свое место между союзом, предсказанным Иеремией (Иер. 31:31-34), и тем, который был дан в откровении Иисуса на Тайной Вечере (Ин. гл. 13-16). И если у Иеремии бывшие пленники поют песнь, очень напоминающую словами и общей направленностью Песнь Песней, хотя и в ограниченных рамках материального благополучия, что, возможно, учитывалось редактором (Иер. 30:10-14), то сама Песнь Песней должна была помочь вернувшимся изгнанникам в трудном деле новых поисков Бога, требующем большого терпения и подлинной смелости, невзирая на неизбежные ошибки и обескураживающие разочарования, помочь им глубже заглянуть в тайну пережитого страдания во время Вавилонского пленения и постепенно подвести их к полному знанию и любовному союзу с Ягве, подлинному и единственному их Возлюбленному.
VII. Актуализированное чтение
Песнь Песней подлежит особой актуализации как в жизни духовной, так и в жизни пастырской. Новое, библейское прочтение любви чрезвычайно необходимо в современном обществе, где секс принимает черты болезни.
В пастырской деятельности было бы очень полезно антропологическое прочтение Песни Песней в библейском ключе. В основе его лежит ключевая концепция Библии: Бог есть любовь. Помимо антропологического прочтения большое воспитательное значение имеет прочтение духовное, по примеру св. Бернарда Клерносского. Оно могло бы происходить по следующим направлениям: любовь Бога к своему народу, любовь Христа к своей Церкви, особая любовь Бога Единого и Живого к Пресвятой Деве Марии и любовь Бога к каждому из нас. Такое чтение полезно как на индивидуальном уровне, так и на церковном: группы христиан (монахов, священников, мирян, молодежи...) с большой пользой могли бы заняться медитацией на тему этой книги, а также включить ее в литургию слова, сделать темой духовных собраний, духовных занятий.
