Прошли годы, дети подросли. Как-то Моисей пас свое стадо вдали от дома, на Синае, в пустыне, где она упирается в горную гряду Хорив, во множестве распадок и ущелий которой для мелкого скота в конце лета еще достаточно корма, а в горах есть пресная вода.
В пустыне близ Синая травы и другие однолетние растения, пробившиеся из каменистой почвы ранней весной, но не съеденные скотом, сгорают к середине лета. Оставшиеся сухие стебли ветер гонит по пустыне, собирая их в лощинах и всяких низменных местах. Пастухи собирают их как солому для розжига костров, устраиваются в них на ночлег, используют как подстилку для скота.
Другое дело многолетние растения пустыни, особенно терновник - колючий куст, на котором к осени созревают терпкие, вяжущие, лишенные сока, практически несъедобные ягоды, склевываемые птицами.
Он укореняется иногда среди камней, где есть тень, позволяющая сохранить влагу и пережить испепеляющий летний зной. Однако приходит ему срок, и однажды в конце лета он превращается в кучу хвороста, в котором нет ни капли влаги, но в его стеблях еще остается горючее эфирное масло.
Оно легко испаряется, превращаясь в горючее облачко, которое невидимо витает в гуще иссохшего куста, обнаруживая свое присутствие лишь резким характерным запахом.
Порывы ветра с разных сторон раскачивают куст и, наконец, отрывают его от корня. Самые тонкие, хрупкие и совершенно высохшие его веточки, обламываясь, застревают в образовавшейся куче хвороста. Им уже не выпасть из гущи колючих веток, так она и катится по пустыне.
В конце лета на Синае ночами уже весьма холодно, но днем еще очень жарко и эфирные испарения высохшего куста могут вспыхнуть иногда даже просто на солнце. Однако чаще резкие перепады температур разрывают камни, и они, издавая короткий воющий звук, рассыпают вокруг горячие искры.
Если им случится попасть в такое перекати-поле, то сгущенное в куче хвороста облачко эфира вспыхивает и поджигает сухие, как порох, ветки, пропитанные еще до конца не испарившимся эфирным маслом. Они мгновенно загораются и горят голубоватым пламенем, практически без дыма, сгорая дотла невероятно быстро, оставляя по себе лишь немного пепла.
На том месте, где Синай господствует над другими вершинами, произошло событие, ставшее не только одним из важнейших в Библии, но и радикально изменившее всю земную историю, а вместе с нею судьбу Моисея.
На склоне одного из таких дней, когда в пустыне вспыхивают и сгорают гонимые ветром терновые кусты, явился Моисею в пламени горящего куста ангел Господень. Взглянув в направлении Синая, он увидел вдали, у его подножия, горящий куст, который не сгорал! Это было так удивительно, что Моисей пошел рассмотреть эту невидаль вблизи.
Когда он приблизился, то Господь позвал его дважды. Голос как будто шел от горящего куста, но звучал не в ушах. Он умел узнавать этот голос, он и раньше звучал в его сердце. Моисей сказал: «вот я». Тогда Господь остановил его, сказав, сними свою обувь, потому что место, на котором ты стоишь - земля святая! И еще сказал Господь Моисею: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова».
Моисей закрыл лицо свое, чтобы случайно не увидеть Бога. Не может человек увидеть Лицо Божье и остаться в живых, а Моисей еще не хотел умирать.
Господь продолжал говорить: «Я вижу страдание Моего народа в Египте и слышу его стоны от надзирателей. Я знаю все его скорби и хочу избавить его от них. Я выведу Мой народ из Египта в землю хорошую и пространную, о которой Я клялся Аврааму и Исааку, текущую для Израиля молоком и медом, землю, где сейчас живут хананеи, хетты, аморреи, ферезеи, гергесинцы, евеи и иевусеи».
И еще сказал Господь: «Я пошлю тебя к фараону, и ты выведешь из Египта Мой народ - сынов Израиля». Однако, Моисей возразил: «Кто я такой, чтобы мне прийти к фараону и вывести из Египта израильтян?»
«Не беспокойся - сказал Господь, - Я буду с тобою, и ты выведешь мой народ из Египта. В знак того, что Я говорю тебе это здесь, вы, выйдя из Египта, совершите служение Богу на этой горе».
Моисей ответил: «Вот, я приду к сынам Израиля и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им?»
Действительно, кем был для израильтян Моисей? Если для сынов Левия его слово, возможно, что-то и значило, то для других колен, во главе с их старейшинами, оно не значило почти ничего. Как и для дочерей Иофора, он был для них египтянином по имени Мосес. Несмотря на происхождение из левитов, они видели его египетским воспитанником, сановником фараона. Что он мог знать о Боге отцов Израиля, о Его непроизносимом Имени?
Не было народа под небесами, у которого не было бы бога, каждый человек знал слово «бог» на своем языке, и у каждого народа за этим словом стояло что-то свое. У Моисея обязательно должны были спросить: «Кто Бог твой? Назови Его имя!» Имя Бога Израиля было скрыто в предании Его народа.
В предшествующей книге этого тома уже шла речь о том, что в эпоху пребывания Израиля в Египте, ответа на этот вопрос не могло существовать в готовом виде, в рациональной, догматизированной форме. Писаных слов не существовало! Этот ответ жил тогда лишь в опыте избранных представителей народа божия.
Таким образом, пытаясь установить наличие знания Имени Бога в опыте человека, невозможно было сравнивать рациональные формы, которых не существовало, можно было сопоставлять только опыт.
Однако, как сопоставлять опыт? Ведь опыт непосредственно несопоставим! Только по его проявлениям можно пытаться сопоставить опыт разных лиц. Тогда возникает вопрос, как проявляется опыт? Он отражается в сознании, а то, что отразилось в сознании, в свою очередь, проявляется в словах и поступках. Опыт также проявляется в эмоциях, а эмоции в действиях и опять-таки в поступках.
Таким образом, по словам, действиям и поступкам можно судить об опыте. Видимо, надо думать, что Моисей спрашивает, какие необходимы слова, какие действия способны убедить старейшин Израиля в том, что его послал Бог их отцов, именно Он призвал народ Израиля выйти из Египта и следовать за Моисеем вначале к Синаю, а затем в Ханаан - Землю Обетованную. Такого ответа Моисей ждал, и такой ответ был им получен.
То, что Бог ответил Моисею, в русскоязычной Библии в первый раз передано как «Я есть Сущий». В оригинальном тексте, на этом месте читаются такие четыре знака: י (йод) ה (хей) ו (вав) ה (хей), а пишутся они так: יהוה. Это то, что греки, в свое время, назовут тетраграмматон или тетраграмма - четыре буквы, а в русской транскрипции это пытаются передать так: Я́хве, Я́гве, иногда Иего́ва.
Собственное Имя Бога не содержит гласных, не озвучивается и при передаче третьим лицам в библейской традиции, как правило, заменяется иногда именем Элохим, но чаще - Адонаи - Господь. Именно словом «Господь» в русском переводе передается в дальнейшем четыре буквы Божьего Имени в еврейской Библии.
Еще позднее, в обиходе еврейской традиции имя Адонаи было заменено на ха-Шем - Имя с большой буквы, «ха» здесь определенный артикль. Буквы еврейского алфавита передают только согласные звуки, гласные вставлялись чтецом при озвучивании текста. Как именно производилась огласовка четырехбуквенного Имени, мы сегодня не знаем.
Значение слова Сущий - Тот, Кто есть. Понимается оно, как Тот, Кто существует Сам по Себе - Кто ни от кого не получил Свое бытие, но, напротив, Сам является единственным источником бытия для всего и всех существующих, всего, что создано. При этом всему предшествует личностное начало - я, и оно есть!
Когда это исходит от Бога, то, кроме утверждения о Его существовании, Его самосущая Личность, которая не была или будет, но всегда только есть, помимо источника бытия является также оригиналом Личности, по отношению к которой, все другие личности, получившие бытие - Ее отпечатки, отблески, те, кто «по образу».
При этом Бог, сообщивший Свое имя Моисею, сделал это так, что пересказать услышанное оказалось невозможно. Кому-то это может показаться странным, но, совершенно очевидно, что непередаваемым является утверждение, находящееся в первой части фразы, именно в «Я есть…»
Что здесь, непередаваемого, что тайного? Каждый человек может сказать о себе: «я есть». Когда кто-то утверждает это о себе, то это сильнейшее утверждение личного бытия, которое говорящему самоочевидно, предельно истинно. Здесь нет никаких переносных смыслов, все настолько прямо, что «прямее» быть не может, а потому и не требуется «убедительных доказательств».
Бог сказал это человеку о Себе, однако сделал это как Бог, говоря прямо в его сердце. Проблема оказалась в том, что, как только услышавший Имя Бога в своем сердце, попытается рассказать об этом кому-то другому, он сможет это сделать только в третьем лице, а не так, как услышал сам - в прямой речи, а потому здесь может появиться необходимость в доказательствах.
Третье лицо примет рассказ свидетеля без доказательств только тогда, когда оно каким-то образом тоже знает Имя, открыть которое мог только его обладатель.
Моисей это понял и спросил: «а если старейшины Израиля не поверят мне, скажут, не явился тебе Господь. Что сказать мне им?»
Тогда Господь дал ему власть являть знамения, которые способны будут убедить сомневающихся, дать основания для решимости следовать за ним.
Действительно, Господь говорящий и действующий в сердце человека, может передать ему и какие-то Свои свойства как Творца и Создателя, если пожелает.
Забегая вперед, хочется отметить, что старейшины колен Израиля не случайно находились во главе колен - они на самом деле были патриархами своих племен, людьми, имеющими опыт веры. Они поверят Моисееву свидетельству, потому что каждый из них при каких-то своих, особых обстоятельствах получил этот опыт от Господа.
Другое дело народ, во главе которого они стояли. Как уже было сказано, далеко не все сыны Израиля имели опыт, подобный опыту старейшин. Для их убеждения нужны были знамения. Знамение - не чудо, которое как будто нарушает естественный ход событий, разрывает тонкую ткань мира. Оно - знак, предзнаменование того, что должно наступить. Как ни странно, знамения были нужны и самому Моисею, который никак не решался исполнить то, чего хотел Господь.
Как всякий пастух, Моисей имел в руках пастушеский жезл - посох. Он помогал ему твердо стоять на ногах, уверенно преодолевать препятствия, служил смирению непослушных и агрессивных животных, орудием защиты самого себя и своего стада от хищников. Пастушеский жезл в традиции Израиля естественно стал знаком власти патриархов в семьях, родах и племенах его сынов.
Господь спросил его: «Что это у тебя в руке? «Жезл», - отвечал Моисей. «Брось его на землю», - сказал Господь.
Моисей бросил, и жезл обратился в большую змею, смертельно опасную кобру, свившуюся в кольцо и готовую к нападению.
Моисей бросился было бежать прочь, но Господь остановил его и потребовал, чтобы он взял змею за хвост. Всякий житель местностей, где водятся змеи, знает, что брать в руки кобру - огромный риск, а если уж брать ее, то ни в коем случае не за хвост - непременно укусит, и этот укус будет смертельным! Моисей поверил Господу, он преодолел свой страх и взял кобру за хвост.
Змея в его руках вновь стала жезлом. Это был важный шаг на пути исполнения служения, на которое поставил его Господь.
Однако почему именно с коброй было связано знамение? Кобра у египтян была образом богини Уаджит - покровительницы Нижнего Египта, который в виде золотой змеи - урея, носили фараоны надо лбом, перед двойной короной - знаком их власти над обоими Египтами - Верхним и Нижним.
В облачении фараонов были и другие важные знаки, но урей из-за своего положения над головою и впереди корон фараона, приобретал особый смысл как знак власти и могущества величайшего властителя тогдашнего мира. Знак, от носителя которого Моисей много лет назад бежал за пределы Египта, вдруг оказался знаком власти - жезлом в его руке!
Моисей - придворный фараона, выросший среди символов египтян, не мог этого не понять. Это действительно давало уверенность, но Господь не остановился, а продолжил давать ему знамения.
«Положи руку свою себе за пазуху», - сказал Господь. Моисей положил - рука как бы исчезла с его глаз, пропала из сознания со всем, что она делала. Что как не грех могла делать рука грешника? Осознает ли грешник что делает? Но Бог все видит и судит!
Затем Господь велел вынуть руку, и та оказалась покрыта белыми чешуйками проказы. В библейской традиции проказа - цараат - наказание человека за тяжкие грехи. От этой болезни нет средств исцеления, кроме глубокого и полного раскаяния.
Члены тела, покрытые проказой, как бы отнимаются от него, но Господь, видящий плоды раскаяния, может его простить, очистить от грехов, и тогда проказа оставляет человека.
Больному проказой предписывается полная изоляция от общества не только потому, что эта болезнь считается весьма заразной, но также для того, чтобы, оставив человека в одиночестве, создать наилучшие условия для размышления и покаяния.
Увидев свою руку, покрытую проказой, Моисей пришел в ужас и взмолился, но Господь велел ему вновь положить руку за пазуху. Все произошло невидимо, в тайне. Снова велено было ему вынуть свою руку, и он увидел ее очищенной от проказы. Так у Моисея появилась власть просить Господа об очищении от проказы и связанным с ним прощении грехов.
После этого Господь велел Моисею явить эти два знамения народу Израиля. Если сынов Израиля не получится убедить явлением первого знамения, то их убедит явление второго. Явлением этих двух знамений они действительно будут убеждены, но Господь, продолжая давать знамения, сказал, что если они не будут убеждены явлением первых двух знамений, то следует взять воды из реки и вылить ее на сушу и вода на суше станет кровью.
Нил был даром жизни и благоденствия для народов, населяющих Египет, обращение его воды в кровь означало «смерть реки», конец жизни и благоденствия, связанного у них с Нилом. Ужасное знамение для всех египтян, оказавшееся в руках Моисея - власть над рекою, бывшей даром их богов!
Это знамение, не понадобившееся для убеждения израильтян, будет явлено египтянам. Моисей в благоговейном ужасе молчал. Ему казалось, что он не может говорить, но Господь явно ждал его ответа.
Моисей, невнятно шевеля губами и заикаясь, стал объяснять, что не речист и косноязычен. На фоне явленных знамений, отказ Моисея выглядел довольно странно. Господь сказал ему: «Не Я ли делаю людей зрячими или слепыми, слышащими или глухими, говорящими или немыми? Если Я посылаю тебя на служение, то не значит ли это, что у тебя будет все необходимое, для его исполнения? Итак - ступай!»
Однако Моисей упорствовал: «Пошли кого-нибудь другого». Казалось, Моисей не может, не хочет, просто не готов. Неужели Господь ошибся? Нет, это невозможно! Моисей не хочет говорить о Господе, отчасти потому, что не может выразить словами свой опыт боговедения, а отчасти оттого, что переживает его как глубоко личный.
Этот опыт возник и стал расти задолго до явления Господа у подножия Синая. Необходимость говорить о глубоко личном опыте лишала Моисея радости, а он не хотел ее терять. Эту причину видит Господь и находит ее достойной гневного упрека, а не наказания. За что же упрек? За то, что Моисей предпочитает иметь эту радость и не хочет отказаться от нее даже ради Бога.
Господь сказал: «Тогда пусть Аарон - брат твой, говорит вместо тебя, а Я, находясь рядом, научу вас обоих, что сделать и что сказать. Я буду говорить тебе, а ты - ему. Будешь своему брату богом. Он встретит тебя на этом месте, когда ты пойдешь в Египет, а теперь возьми жезл, которым будешь совершать знамения, и иди».
Моисей пригнал стадо в Мадиан и сказал своему тестю Иофору, что хочет вернуться в Египет и увидеть своих родственников и соплеменников, оставшихся в живых.
К этому времени умер фараон, по указу которого разыскивался Моисей. На престол взошел его сын - Рамсес II, впоследствии Великий. При смене властителей обычно объявлялась амнистия, препятствий для возвращения в Египет больше не было. Иофор сказал: иди с миром! Моисей собрался и отправился в Египет со всей своей семьей.
