Притча о несправедливом судье - это еще один пример притчи с двумя основными темами, причем эти темы связаны с двумя персонажами, из которых один занимает властную позицию (судья), а второй бессилен (вдова). Лука, что нехарактерно для него, извлекает мораль из притчи заранее (ст. 1, но ср. также Лк. 19:11), и к этой морали, по-видимому, сводится основная тема притчи - молиться и не терять мужества.
В контексте Лк. 17:20-18:8 подразумевается, вероятно, в первую очередь молитва о полном наступлении Царства. Однако, судя по тому, как формулирует это Лука, ст. 1, вполне вероятно, передает не суть притчи, а ее назначение, возможное применение. Буквально стих переводится так: «Он говорил... к тому, что нужно всегда молиться...» (Ἔλεγεν... πρὸς τὸ δεῖν πάντοτε προσεύχεσθαι....). Сама притча фокусирует внимание главным образом на судье, и только ст. 3 передает точку зрения вдовы.
Есть и другой вариант: понимать Лк. 18:1 как тему, связанную с действиями вдовы, а из поведения судьи извлекать другой, более существенный урок. Приписываемый Иисусу заключительный комментарий (ст. 6-8а) подтверждает наличие биполярной структуры. Ст. 6-8а подчеркнуто начинаются с призыва «послушать, что сказал судья неправедный», а ст. 8b возвращает нас к точке зрения вдовы, вопрошая, найдет ли Сын Человеческий по приходе своем веру на земле. Греческий текст буквально гласит: «Найдет ли Он эту веру на земле?» Определенный артикль указывает, что Христос говорит о той самой вере, пример которой Он только что привел. Таким образом, ст. 8b оказывается неразрывно связан со ст. 2-8а [41]. Говард Маршалл сравнивает эту притчу с историей блудного сына. И в той, и в другой повести акцепт ближе к концу смещается в сторону менее значимого персонажа. Под конец в истории обнаруживается «жало» [42].
Хотя судья в рассказе Иисуса выглядит не слишком симпатично, это не мешает данной авторитетной фигуре в каком-то смысле представлять Бога. Логика строится а fortiori - от меньшего к большему; единственный аспект в поведении судьи, позволяющий сопоставить его с Богом, сводится к тому, что судья все-таки отвечает на упорную мольбу. Бог не уподобляется здесь человеку, которому безразлична справедливость, который не желает, чтобы ему докучали [43]. И пусть в притче упоминаются отношения самого судьи с Богом (вернее, отсутствие таковых), это отнюдь не мешает нам видеть в нем символ Бога, как двойное упоминание Бога и отца не мешает отцу из притчи о блудном сыне выполнять такую же аллегорическую роль.
Логика а fortiori предполагает также, что, хотя судья медлит, Бог не медлит (правда, трудности перевода ст. 7b несколько затемняют эту мысль) [44]. Если здесь и подразумевается отсрочка, ее уравновешивает обещание скорой защиты (ст. 8а), и у нас нет оснований видеть здесь аллюзию на положение позднейшей Церкви в ситуации так называемой «отсроченной парусии». Сами евреи уже столетиями бились над мучительной загадкой: почему Бог медлит избавить их от угнетателей.
Ст. 2-5, составляющие саму притчу, обычно считаются аутентичными, в то время как ст. 6-8а и в особенности 8b чаще приписываются позднейшей традиции или редакции. Ст. 1 в глазах подавляющего большинства комментаторов противоречит основной теме притчи. Правда, этот довод уничтожается, если мы допускаем существование двух главных тем. Притча учит и тому, что 1) Бог услышит вопль своего народа и вновь пошлет на землю Сына Человеческого, но относительно времени его прихода никто не может быть уверен, а потому 2) нужно прилежно молиться о полном осуществлении Царства [45].
Попытки устранить одну из этих двух тем так или иначе приводят к косвенному их подтверждению [46]. Против ст. 8b, помимо смещения акцента с судьи на вдову и использования определенного артикля «эта вера», о чем мы уже говорили, по мнению многих, свидетельствует также неуклюжая ссылка на Сына Человеческого в контексте, где речь идет о том, как Бог защитит избранных. Однако Герхард Деллинг показал, что Бог защитит избранных, как раз послав Сына Человеческого, так что тут нет никакого противоречия [47].
Возражения против стихов 6-8а формулируются по-разному, но большинство этих аргументов проистекает не из возникающих в самом тексте напряжений между различными традициями, а из противостояния Божьей власти и человеческой ответственности, каковое повсеместно наблюдается в Писании. Этот парадокс пробуждает такие, например, вопросы: зачем человеку молиться, если воля Божья сбудется непременно, и станет ли молитва действеннее, если повторять ее многократно, и как понимать ситуацию, когда Бог, по видимости, не отвечает на молитву?
Притча, как и некоторые другие контексты (Иак. 4:2, Мф. 7:7-11), выделяет обусловленную волю Божью: Бог желает для своего народа определенных благ, но дарует ему эти блага только в том случае, если люди будут неустанно обращаться к Нему с молитвой. Разумеется, иные молитвы просят Бога о том, чего Он и так безусловно желает, или же о том, что Он отверг. - в таком случае молитва не влияет на события. Но данная притча рассматривает не неизменные решения Бога, а такие ситуации, когда многое зависит от молитвы. Бог непременно осуществит свое Царство во всей полноте, независимо от активности или пассивности отдельных людей, но, блюдя святость, его народ может ускорить наступление Царства (2 Пет. 3:11-12).
Попытки приписать Лк. 18:6-8 позднейшей редакции (на том основании, что в этих стихах персонажи подвергаются аллегоризации [48]) противоречат всей накопившейся сумме доказательств, которые убеждают нас в том, что Иисус постоянно прибегает в притчах к аллегоризации. С другой стороны, попытки отказаться во имя аутентичности этих стихов от аллегорических соответствий свидетельствуют о непонимании сути и роли аллегории в притчах. Хотя эти усилия направлены на защиту аутентичности данных стихов, они никуда нас не приведут [49].
Линнеман замечательным образом отказывает в аутентичности всем восьми стихам. Она видит в них нераздельное целое, а некоторые части этого текста считает сомнительными и потому предпочитает избавиться от всего текста целиком! [50] Почему бы не перевернуть такой подход с ног на голову? Если уж это единый текст, и если в самой притче (ст. 2-5) комментаторы находят характерный для Иисуса прием - весьма нетрадиционное использование образов при изложении важной для Него темы (Бог защитит обиженных), - то следовало бы допустить и вероятность того, что ст. 6-8 также аутентичны.
Примечания:
[41]. Ср.: Gerhard Schneider Parusiegleichnisse in Lukas-Evangelium. Stuttgart: Katholisches Bibelwerk, 1975, 78.
[42]. Howard Marshall The Gospel of Luke. Exeter: Paternoster; Grand Rapids: Eerdmans, 1978, 670.
[43]. Глагол ηυποπιαζο в ст. 5 может означать «сглазить», но, вероятно, его можно истолковать метафорически. Derrett Studies, vol. 1, 1977, 44, считает, что речь идет о клевете или оскорблении; Bailey Thmugh Peasant Eyes, 136, видит здесь эквивалент выражения «чтоб у меня голова от нее не болела».
[44]. Если ст. 7b переводить как отдельный риторический вопрос: «И долго ли он будет медлить?», как в RSV и NASB, эта мысль становится очевидной. Однако некоторые исследования наводят на мысль, что здесь мы имеем дело с придаточным уступительным или даже опровергающим предшествующую мысль (kai, вероятно, отражает арамейское придаточное), то есть перевод прозвучит примерно так: «Хотя Он долго медлит с этим». См. с различным нюансами: Herman Ljungvik Zur Erklärug einer Lukas-Stelle (Lok. xviii. 7). NTS 10, 1963-1964, 292; Harald Riesenfeld Zu μακροθυμεῖ (Lk 18, 7). Neutestamentlkhe Aufsätze, ed. Josef Blinzler. Regensburg: Pustet, 1963, 216-217; Albert Wifstrand Lukas xvi.ii.7. NTS 11, 1964-1965, 73-74.
[45]. Ср.: Norval Geldenhuys Commentary on the Gospel of Luke. London: Marshall, Morgan & Scott, 1950; Grand Rapids: Eerdmans, 1951, 446-448; Ceslaus Spicq La parabole de. la vnive obstine'e et du juge merle, aux decisions impmmptues. KB 68, 1961, 78.
[46]. Например, Weder Gleichnisse, 270, полагает, что акцент в притче делается не на человеческом упорстве, а на божественной свободе. Но на стр. 273 он более убедительно объединяет эти акценты: «уверенность в том, что просьба будет исполнена, служит побуждением упорствовать в молитве».
[47]. Gerhard Delling Das Gleichnis vom gottlosen Pächter. ZNW 53, 1962, 22. Ср.: M.-J. Lagrange Evangelic selon Saint Luc. Paris: Gabalda, 1921, 468.
[48]. Против, например, Fitzmyer Luke X-XX1V. 1176, который вопреки большинству признает аутентичным ст. 6 и отвергает ст. 7-8.
[49]. Например, Delling Richter, 24, который выявляет соответствия между элементами ст. 2-5 и 7-8 (например, χήρα/ἐκλεκτῶν - «вдова/избранные»; ἐκδίκεινc απο/ἐκδίκησιν - «мстить/мщение») и на этом основании отстаивает единство всего текста, но не признает наличия в нем аллегории.
[50]. Eta Linncmann Parables of Jesus: Introduction and Exposition. London: SPCK, 1966 [=Jesus of the Parables: Introduction and Exposition. New York: Harper & Row,
1967], 121, 187-188 (прим. 14). Помимо прочего, Линнеман возмущает мысль, будто Иисус собрал вокруг себя общину «избранных». На это убедительно возражает David R. Catchpole The Son of Man's Search for Faith (Lk xviii. 8b). NovT 19, 1977, 102-104. Интересно отметить, что спустя много лет после написания этой книги Линнеман пережила харизматическое обращение и отвергла многое из написанного ею ранее.
