О ней повествует ап. Марк (Мк. 6:1-6); вслед за ним, еще подробнее, ап. Лука (Лк. 4:14-30). Христос учил в синагоге Своего родного города. Начальное восхищение слушателей, по свидетельству обоих евангелистов, переросло в удивление, а потом сменилось и отвержением. Сначала спонтанность и импульсивность согласия и аплодисментов. Но затем не замедлившее сомнение: "Да откуда Он все это знает?" Ведь Он нам отменно известен, известны Его родители. Все Его родственники живут среди нас. Короче, Он - один из нас. Следовательно, и уровень Его духовного горизонта должен быть похож на наш. Но Христос-то в Своих речах его решительно переходит! Он не верит в наш многолетний и надежный опыт! Он вдруг выломился из рамок, в которых пребывал три десятка лет.
У ап. Луки парадокс заострен еще более. Христос находит у пророка Исайи мессианский текст, прочитывает его и затем - относит его к собственной личности: "Ныне исполнилось писание сие". Но даже и такое истолкование поначалу встречено аплодисментами! Видимо, Его слова настолько были "словами благодати" и Боговдохновенного языка, что все видели перед собой пророка. Затем же слушатели испытали удивление. Они были озадачены. Они потребовали доказательства, и такого, чтобы непостижимое было постижно. Действительно, пророк Исайя рассказывает о чудесных исцелениях, да и об Иисусе ходят слухи, что он будто бы исцелял в Капернауме. Итак: покажи нам, на что способен (Лк. 4:23).
И здесь оба евангелиста приводят горькие слова: "Никакой пророк не принимается в своем отечестве у сродников и в доме своем". Так что окружающие реагируют по привычке. Что же до знамений Божественного призвания, то ничего ясного не последовало. Сколь многим людям, призванным к священству или к орденской жизни, приходилось испытывать аналогичные состояния отвержения и разгромленности, пусть время и залечивает раны! Правда, приведенные Иисусом примеры из жизни израильских пророков - исцеление ими язычников в дальних странах,- может быть, как раз показывают, что раны никогда не залечиваются.
Итак, Христос начинает Свое служение с явно недипломатической провокации. Почему? Потому, что, когда Бог призывает к служению, не бывает плавных переходов. Эту закономерность и Сам Христос имеет в виду, когда обличает Своих возможных последователей, требовавших плавности. Например, некто отпрашивался сначала сходить домой и попрощаться, тем более что как раз скончался отец. Резкость реакции Иисуса на просьбу такова, что подобную ей трудно отыскать в Св. Писании. И это при том, что Он вступает в противоречие не только с привычной традицией, но и с недвусмысленными предписаниями закона! В законе предписано идти на погребение, а Иисус говорит: "Предоставь мертвым погребать своих мертвецов" (Мф. 8:22). Такое может быть произнесено лишь с высоты непререкаемого авторитета, только Одаренным Божественной властью и соответственно Стоящим над законом. Когда на долю человека выпадает жизненное призвание, любое посредство, любое смягчение всегда неполезно. Лишь в такой перспективе следует понимать отказ Иисуса выйти к Матери и к родне, которые пришли навестить Его и забрать домой. Если воспользоваться образом ап. Павла, то речь идет как бы о смерти человека и возрождении нового, где никакие переходы невозможны. Скажем, нет переходов в притче о бросаемом в землю пшеничном зерне: оно действительно должно умереть, чтобы - совсем в духе Иисуса Христа - затем возродиться в колосе. Если так подходить, то образное слово о ежедневном крестоношении есть не нравственное, а чисто христологическое наставление. Таковы же и речения о том, что надо возненавидеть "отца своего и матерь, жену и детей, братьев и сестер и самого себя", и только тогда можно стать последователем Христа (Лк. 14:26). Таковы же и речения, что потерявший душу свою ради Иисуса сбережет ее (Мф. 10:39). Во всех этих случаях нигде нет плавных переходов.
Итак, самое первое провокационное высказывание Христос произнес в Своем городе, а потом произносил их неоднократно. Все они покоятся на предпосылке абсолютности превечного и проходящего во времени служения Иисуса, так что все тварное, все земные привязанности теряют свою обязательность. Если все тварное происходит от Него и Им держится (Кол. 1:16), то Его примат абсолютен. Он Сам, безусловно, первый руководствуется им, неуклонно исполняя порученное Ему Отцом. Об этом говорят неумолимые слова Иоанна, направленные против "иудеев". Христос принес на землю меч рассекающий, и такое входило в замысел Его вочеловечения (Мф. 10:34 и сл.); теперь этот меч производит свое действие и на Нем Самом. Первая провокация в Назарете заканчивается попыткой негодующих сограждан линчевать Его. И с этого момента Его жизнь находится в постоянной опасности.
