Во времена Среднего царства, когда Израиль обосновался в Египте, у египтян уже существовала развитая теология, фундаментом которой были древнейшие предания о происхождении мира и других богов как творения Пта из не сущего.
Бог-творец у египтян находится вне мира, вне творения, он источник бытия и жизни всех и всего, что имеет бытие и жизнь. Природа Пта отождествлялась в Мемфисе с Нуном - бездонным и безбрежным океаном, все созданные им боги были также вызваны из Нуна, но в отличие от Пта, который всегда остается вне мира, они пребывают в мире, связаны с ним, часто даже зависят от него.
Вот как выглядит представление о Пта по одному из изречений погребального текста, данного в прямой речи бога:
«Я тот, кто к югу от моей стены,
повелитель богов, царь небесный, правитель обеих земель,
творец душ, дарующий душам венцы, сущность и бытие.
Я творец душ и жизнь их в руке моей,
когда я желаю, я творю и живут они,
ибо я творящее слово, которое на устах моих и премудрость, которая в теле моем,
достоинство мое в руках моих, я - господь».
Южная стена у египтян - непреодолимая граница, предел мироздания, к северу от нее течет время и разворачиваются события, Пта же находится южнее этой стены, за пределами творения, в вечности и из нее он творит все.
К слову сказать, храм Пта находился за южной стеною Мемфиса - столицы объединенного царства. Под тем, что названо здесь «обеими землями», египтяне понимали небо и землю и если их понятие о земле сближено с библейским понятием, то их понятие о небе возможно соотносить с библейским лишь условно.
Египетский рассказ о сотворении мира поражает воображение. За южной стеной до начала всего была бездна - бездонный, безбрежный, океан, где ни закона, ни формы, ни порядка. Нун - торжество беспорядка, бесформенности, бессмысленности - хаос, в котором присутствует также женское начало - Нунет, сообщающее Нуну способность рождения нового.
Все погружено во тьму, но в этом хаосе присутствует и действует одна только мысль - мысль о боге Пта. Неясно откуда берется эта мысль, кому она может принадлежать, если никого и ничего еще нет? Кажется, замысел о Пта существует сам по себе.
Тем не менее, именно от этого замысла из хаоса происходит бог, создавший все сущее - все, что есть, но сам оставшийся за своей стеною.
Прежде всего, он сам создал все свои основные свойства: беспредельность, всемогущество, всеохватность, отсутствие определенной формы, в нем таинственность тьмы и непредсказуемость поступков, в нем полнота свободы - он творец.
Это он создал свет, правду и царственность как способ организации жизни. Способ творения Пта - мысль, рождающаяся в его сердце - средоточии его вечного бытия, жизни и божественного всеведения, его язык порождает слова, в которых присутствует замысел сердца и сила творения.
Его словами созданы боги и все вещи мира. Так им был создан Атум, который позднее, восприняв новые свойства, будет совмещен с образом незримого солнца Амона - Ра.
Атумом были порождены восемь богов: Шу - воздух нашего дыхания, Тефнут - вода, текущая в реках и наполняющая моря, Геб - земля, из которой произрастают растения, Нут - небо звезд, а также Осирис, Исида, Сет и Нефтида.
Несмотря на свою основоположную роль, Пта не был популярен в Египте. По поводу своих повседневных нужд египтяне обычно обращались к созданным им богам и, прежде всего, к Амону - Ра, Исиде и Озирису.
По мере развития мифологии и теологии в религиозной системе Египта появлялись божества, первоначально не входившие в восьмерку созданных Пта и Атумом. Так, у египтян появилось почитание лунного бога Тота, ставшего покровителем наук и магии, культ которого способствовал универсализации теологии солярных божеств Египта.
Позднее Тота «усыновляет» солнечный бог Ра, в результате чего Тот становится «глазом» Ра, когда наступает ночь.
Кроме того, управляемый богами мир был разделен на мир живых и мир мертвых.
Миф об Изиде, Сете и Озирисе в конце концов помещает и закрепляет последнего во главе царства мертвых, ставшего важнейшим элементом религиозных представлений египтян.
В этом царстве египтянин после смерти физического тела «воскресал» для вечной жизни.
Царство мертвых - Дуат, в ранний период истории Египта помещалось в восточной части неба звезд, но в более позднюю эпоху, вероятно под воздействием взглядов, преобладавших в Месопотамии, его стали видеть в преисподней - в подземном мире.
Миры живых и мертвых пересекались в местах нахождения храмов богов великой девятки.
В царстве мертвых целью каждого египтянина были поля Иалу - место всякого изобилия, покоя и бесстрастия. Однако на пути к этому месту находится множество препятствий, пройти которые может лишь человек, знающий устройство мира мертвых и способный ориентироваться в нем, называющий правильные имена, дающий верные ответы на задаваемые там вопросы.
Последним препятствием является суд великого совета богов под председательством самого Озириса. На суде происходило исследование жизни умершего, где он сам свидетельствовал о своей жизни на земле. В конце суда на одну чашу весов бог Анубис клал сердце умершего, а на другую перо богини справедливости и правды - Маат.
Если сердце было легче пера богини или оказывалось в равновесии с ним, то умерший подводился к трону Озириса, проводился пред его лицом, а затем направлялся на поля Иалу, где он наследовал вечную жизнь.
Если же отягченное грехами и ложью на суде богов, сердце перевешивало перо Маат, то ужасное чудовище - Аммат с телом гиппопотама, с когтистыми львиными лапами, гривастой головой и пастью крокодила, съедало греховное сердце, и человек погибал навсегда.
Если чаши весов колебались, то человек возвращался на землю, в вещественный мир, рождаясь в нем в новом теле, для новой жизни.
У египтян существовало весьма утонченное представление о составе человека, в соответствии с которым человек состоит из восьми элементов. Вот некоторые из них.
Ка - жизненная энергия или двойник, повторяющий очертания тела.
Ба - душа с ее чувствами и разумом.
Аб - сердце - средоточие личного бытия.
Хайбит - тень - след присутствия незримого человека.
Рен - имя, устанавливающее связь данной человеческой личности с Создателем, с Его замыслом о ней.
Сехем - физическая сила.
Хат - физическое тело, связывающее все его элементы с землею в одном организме.
После смерти физического тела это органическое единство нарушалось. Для того чтобы воскреснуть в загробном царстве, необходимо было снова собрать все составляющие элементы человека, именно поэтому тело умершего и бальзамировали, это позволяло удержать Ка - жизненную энергию, которая своей формой, а также рядом свойств, повторяла формы и свойства физического тела - Хат.
Достойно особого внимания понимание египтянами значения физического тела как главного условия связи с землей, с ее энергиями, разумной души человека - Ба, безвозвратно остающейся «по ту сторону» земной жизни на полях Иалу.
Их забота о сохранности тела умершего указывает на глубокое уважение к нему, открывает их понимание того, что деятельная жизнь за гробом требует энергии, силы, а условием ее притока является тело, сохраняющееся целым, благодаря препятствующим его распаду элементам и потому способное осуществлять свою связь с умершим.
Могли ли потомки Израиля противопоставить свою теологию и религию единобожия - религии и теологии Египта? Могла ли существовать у израильтян в эту эпоху вообще какая-либо теология, отражающая их опыт веры и религию единобожия?
Этого нельзя себе представить, прежде всего, потому, что у Израиля не существовало своей письменности в тот период, поэтому о теологии как об учении в каких-либо канонизированных и отчетливо документированных формах еще не могло идти речи.
Никакой всеобщей религиозной практики, сравнимой с религией египтян, у них также не было.
В таком случае, что же могли противопоставить египтянам сыны Израиля?
Без сомнения, у них существовало устное предание о вере отцов, мог быть личный духовный опыт и связанная с этим опытом молитвенная практика, а также семейные жертвоприношения в тех же формах, что и у их отцов, поскольку нет никаких указаний на существование у них общественного богослужения наподобие египетского жречества.
Нет указаний также на существование у израильтян в тот период собственной системы образования, подобной египетской.
Вместе с тем, несмотря на решительный разрыв отцов Израиля с пантеизмом в религиях и теологии народов, среди которых им приходилось жить, невозможно отрицать связь космогонических представлений израильтян о мироустройстве, происхождении людей, смерти и загробной жизни, с космогонической мифологией Междуречья и Египта.
Закономерность этой связи определяется фактическим признанием в некоторых мифах Междуречья и Египта существования общего корня культуры и предания о сотворении мира, идущего еще от Ноя.
Скупые указания Книги Бытия дают нам кое-какие сведения об этом. Фарра, Авраам, Сарра, Нахор, Лот происходили из Ура халдейского - древнейшего очага цивилизации, культуры и религии.
Не может быть никакого сомнения в том, что им были известны как египетские, так и вавилонские мифы о начале мира, происхождении и свойствах их богов.
Вот, что говорит вавилонский космогонический текст, который принято именовать по первым двум словам его текста - «Энума элиш».
Когда вверху небеса еще не были названы,
а внизу суша имени не имела,
были только Апсу изначальный, отец их,
Мумму и Тиамат, что родила всех богов,
воды их сливались воедино...
Полей еще не было, болот не встречалось,
богов еще не было ни одного,
тогда были созданы боги посреди неба,
Ламму и Лахаму получили бытие...
Приведенный здесь отрывок космогонической поэмы говорит о хаосе, предшествующем началу творения. В этом хаосе присутствует мужское и женское начало Апсу и Тиамат, подобные египетским Нуну и Нунет.
Небо и земля вначале не были названы, потому что еще не существовали. Они начнут существование, когда будут вызваны из первичного хаоса. Их бытие утверждается в именах, а имена укоренены в сердце назвавшего их однажды создателя.
Эта поэма также говорит о духе жизни Мумму, подчиненном Апсу и Тиамат. Египетский миф ни о чем таком не упоминает. От слияния потоков мужского и женского начала в океане хаоса возникли боги и, одухотворенные духом жизни Мумму, они ожили. Первыми из них были Ламму и Лахаму.
В конечном счете, из Апсу и Тиамат были созданы небо и земля, а из земли прекрасный первичный мир.
Предки отцов Израиля - жители Месопотамии, представляли этот мир простиравшимся на восток и юго-восток от мест их обитания. Место первичного мира у них называлось Дильмуном. Оно сияло своею чистотою, не знающее ни зла, ни смерти, изобилующее плодами.
Им было известно о грехопадении обитателей Дильмуна и их изгнании за его пределы. Они переживали неизбежность и закономерность наступления смерти вследствие греха и понимали существование человека за гробом как его пребывание в состоянии крайней слабости, которое будет длиться бесконечно. Состояние, в котором ничего невозможно сделать и ничего уже нельзя изменить. Это мир теней и сумеречного света.
Даже сам этот мир только смертная тень мира живых, который отцы позднее назовут шеолом. Место его на западе и северо-западе в преисподних местах земли между земной корою и мертвым океаном - бездной под нею.
Там тени умерших страдают от жажды, но пить мертвящие, горько-соленые воды океана нельзя, потому что она не утолит жажды, но умертвит, как бы «растворит» в океане смерти и хаоса навсегда, а пресной, живой воды там нет.
У них также существовал свой прототип рассказа о потопе. Согласно этому рассказу, праведник Ут Напиштим, по слову бога Эа, построил корабль, в котором спасся от потопных вод со своею семьею и всеми животными.
Позднее Ут Напиштим рассказал об этой истории своему родственнику - герою Гильгамешу, а этот последний сделал ее известной людям.
Нельзя не заметить отдельных сходных моментов космогонических мифов египтян и израильтян, отчасти воспринявших космогоническую мифологию от своих общих предков из Месопотамии. Все это конечно указывает на единство первоначального предания потомков Ноя в те времена, когда они были одним народом с общим языком, традицией и верой.
С другой стороны, допуская, что религиозные представления и теология жителей Междуречья были связной системой, мы не можем сказать того же о представлениях израильтян, которые принципиально отвергали независимое существование каких-либо богов или явлений.
По представлениям сынов Израиля, личностный и вечный Бог их отцов произвел абсолютно все. Именно Он является Источником всякого бытия и жизни. Реально существующий хаос не мог получить своего бытия из какого-либо другого источника.
Эта важнейшая новация, принципиально отличающая космогонию израильтян от космогоний египтян, шумеров и акадцев, требовала глубокой теологической проработки, выстраивания своей связной системы представлений, с приданием ей четких канонических границ, что невозможно себе представить без существования высокоавторитетных текстов, которых в эпоху пребывания Израиля в Египте быть не могло, в то время как у египтян все это давно существовало, причем, в разнообразных формах.
У израильтян также отсутствовал храмовый жреческий культ, соответствующий преданию и вере их отцов. Великие патриархи израильтян были странниками, не принадлежавшими никакому народу, царству или цивилизации.
Им, выдающимся личностям, стоявшим у истоков предания, героям веры, личный опыт богообщения и жертвоприношения Единому Богу - Создателю всего, заменяли развитый жреческий культ. Да и не было вокруг них ничего такого, что могло бы конкурировать с их семейным преданием.
В ином положении находились их многочисленные потомки, такого опыта не имевшие. Для них культовые действия, семейный быт, пронизанный религиозной традицией предков, были едва ли не единственной формой богообщения.
Религиозная практика сынов Израиля в Египте продолжала оставаться арамейской, в формах, близких к той, какая была в харранской части их рода, начиная от Фарры, а затем по ветви Нахора, Вафуила и Лавана, с которой отцы Израиля были связаны по женской линии.
Это обстоятельство помогало сынам Израиля противостоять ассимиляции в Египте, хотя, возможно, оно может вызывать грусть и сомнения у современного читателя, стремящегося увидеть чистейшее единобожие, без какой-либо примеси синкретизма, в религиозной традиции отцов Израиля.
Вспомним сыновей Иакова. Все они, кроме Вениамина, родились и воспитывались в Харране - городе, где главным городским божеством был бог луны - Син. Их ближайшие родственники - обитатели Харрана - семьи Нахора, Вафуила, а затем и Лавана, как уже знает читатель «Бога отцов», жили в условиях религиозного синкретизма, совмещая поклонение местным богам во главе с Сином с верой и приношениями Единому Богу Фарры и Авраама.
Синкретизм позволял, то совмещать бога Сина с несозданным Творцом мира, которому жители Ура и Харрана поклонялись чаще всего в образе золотого быка и к которому могли обращаться с именем Элохим, то видеть в Сине одно из творений стоящего вне мира Создателя всего сущего. В любом случае необходимо отдавать себе отчет, что члены патриархальной семьи имели общую веру и религию.
Когда семьи разделились, тот же самый синкретизм позволил ушедшим отдалиться от опыта боговидения и религиозной практики арамейской ветви и приблизиться к исповеданию и практике отцов Израиля, что мы и видели в библейском рассказе о семье Иакова.
Вопрос, пожалуй, здесь лишь о степени отдаления от одного и приближения к другому. Единобожие в описываемую здесь эпоху еще не было религией, к которой естественно стремится всякая ищущая Бога душа.
Наверное, в каждом поколении для немногих израильтян, как в свое время для их отцов, достаточно было жертвоприношений и личной молитвы, в которой Бог отвечал или даже Сам заговаривал с ними. Это было событием огромного масштаба, знаком избранничества, способным восполнить отсутствие развитого культа, но оно не могло быть уделом всех.
Для большинства израильтян их небогатая практика религии единобожия не шла ни в какое сравнение с разносторонними культовыми формами египтян и жителей Месопотамии, поэтому не следует удивляться религиозному синкретизму в коленах Израиля - он помог им сохраниться в Египте.
Сину, занимавшему наиболее заметное место среди языческих божеств, поклонялись, как уже говорилось, в образе быка. Это замечание объясняет как факт, так и форму того, что сегодня понимается как массовое отступничество израильтян у Синая, во времена принятии Закона, в период отсутствия Моисея в их лагере.
Никакого «отступничества», как мы видим, тогда не было. Впоследствии израильтяне будут придерживаться такой синкретической религиозной практики в течение весьма длительного времени после Исхода и завоевания обетованной земли.
Совершенно понятно, что в новых условиях, которые наступят после создания теократического государства, синкретизм израильтян станет совершенно неуместен, однако изменить многовековую традицию окажется далеко не так просто, как хотелось бы нашим недоумевающим современникам и религиозным вождям того периода. На это понадобится примерно семь столетий, наполненных историческими потрясениями.
Если прибегнуть к образному сравнению, то можно сказать, что подобно тому, как одинокое садовое дерево, оказавшееся в густой тени огромной каменной постройки, хиреет и погибает, а укоренившееся рядом с ним дикое вьющееся растение, цепляясь и обвивая камни здания, пробивается к солнцу и выживает благодаря своей гибкости, способности использовать для роста все, что оказалось поблизости, даже своих врагов, так и вера Израиля в Единого Бога выстояла в новых условиях, благодаря весьма значительной доле синкретизма.
Все эти сведения дают возможность понять, какое большое давление испытывали вера и традиция единобожия израильтян со стороны развитых религиозных систем Месопотамии и Египта, поэтому религиозный синкретизм с преобладанием культов Междуречья, а также высокая степень изоляции израильтян в египетском обществе, не позволяли им стать египтянами.
Те израильтяне, которым все же удавалось, несмотря на существующие препятствия, войти в число слуг фараонов, получив для этого необходимое египетское образование, неизбежно, за редчайшими исключениями, ассимилировались, то есть отказывались от своей традиции и становились египтянами.
Говоря иначе, они, как отломленные ветви, выпали из русла священной истории народа Божьего и потому должны разделить судьбу египтян. Вероятно, именно в этом кроется причина молчания писания о таких детях Израиля, хотя за четырехсотлетнюю историю их число, несомненно, было значительным.
Вместе с тем, мы видим также, что верные традиции сыны Израиля, не имея своей развитой теологии и религии, но обладая религиозным опытом и храня отеческие предания, благодаря способности к синкретизму, могли влиять на изменение египетских религиозных традиций в направлении монотеизма и религии единобожия. Примерами таких людей являются Иосиф и Моисей. О последнем из них наша речь еще впереди.
