Первые систематические опыты символического истолкования мира, происхождения человека и его божественной души можно обнаружить у орфиков. Орфики (последователи учения, основанного в 7-6 вв. до н. э.), провозгласили Орфея учредителем своих обрядов [1]. В своей концепции они довольно широко использовали традиционные мифологические образы в объяснении сложного процесса происхождения мира и человека в нем, соотнося и согласуя отвлеченные абстрактные понятия и мифологические образы друг с другом.
Например, Зевс в понимании орфиков - это жизнь, Кронос - время, Пан - символ «всего», Деметра - мать «всего». Орфеотелесты (посвященные жрецы) учили, что Зевс породил Диониса Лисея (т. е. Диониса Отрешителя), чтобы освободить душу, заключенную в человеческом теле как в гробнице и приготовить ей путь к вечному блаженству.
В понимании орфиков, а надо заметить, что знания орфиков были закрыты для непосвященных, Зевс перестает быть только персонажем творения мира. Это уже не только бог (образно персонифицированный), но единый, поскольку бог один: один лишь Зевс, один Дионис, один бог во всем, ибо как назвать их по отдельности? - спрашивают орфики. Так Зевс преобразился в иносказательное выражение самой жизни, стал символом единства жизненного процесса и его божественного начала [2].
Жизнь - это проявление активного взаимосвязанного единства двух противоборствующих начал: дионисийского и титанического, благого и злого. Люди являются потомками титанов, которые были убиты Зевсом в отместку за убийство Диониса. Поэтому люди содержат в своей природе частичку зла. Они могут проявлять зло, но они также несут в своей душе частицы добра, обладают благими духовными качествами. Тех, кому удастся преодолеть в себе злое начало, ожидает после смерти новая жизнь, описывавшаяся как блаженство великого пиршества, в то время как остальные люди погибнут в Тартаре.
Душа является пленницей человеческого тела и может быть освобождена из его плена. Однако смерть не разрешает проблемы, т. к. душа предназначена возрождаться в иных телах (в телах животных или телах людей) до тех пор, пока не исчезнут несовершенства и ошибки, которые заставляют душу возвращаться в мир снова и снова. Таким образом, душа проходит через серию реинкарнаций, и окончательное освобождение достигается посредством личного духовного роста и духовного преображения, которое становится возможным в окончательном посвящении - через мистерии и личный аскетизм.
Представляя и разыгрывая мифические сцены посредством ритуально-обрядовых действий (т. е. участвуя в мистериях), орфики пытались достичь состояния катарсиса или внутреннего очищения, позволявшего им последовательно восходить к главной их цели - к пониманию порядка и последовательности в возрастании души по направлению к благим духовным качествам, развивая и совершенствуя которые человек может, в конечном итоге, прийти к вечному блаженству. Как видим, орфическая концепция в целом религиозно ориентирована, а по отношению к мифологической составляющей учения можно утверждать, что здесь миф постепенно преображается в культ.
Орфизм интересен тем, что вводит в греческую культуру и распространяет в ней новое понимание смысла человеческого существования. Традиционные концепции, начиная с Гомера, трактовали человека как обладателя невидимой души, которая исчезает в Гадесе после его смерти, знаменуя тотальный конец человеческого существования. Орфизм же впервые прокламирует бессмертие души, которая является, по сути, тем, что дает человеку личность. Поэтому самосознание человека как личности было так важно.
Личность представлялась наследницей персональной истории и непрекращающегося эволюционного пути - всегда становящуюся и улучшающуюся в этой и иных жизнях до тех пор, пока она не станет подобной Богу. По отношению к концепции орфиков в целом можно утверждать, что их концепция мира представляет собой образец символического истолкования мифа и символической интерпретации основного понятийного (предфилософского) аппарата ее онтологии. В интерпретации же соотношения человеческого и божественного впервые появляется идея направленного развития душевных качеств человеческой личности, хотя еще во многом затемненная образно-мифологическим объяснением и скрытая от широкой публики тайной посвящения.
Пифагорейцы: школа как способ жизни
Другим ярким примером «закрытого», «тайного» философского учения являются пифагорейцы. Это философская школа и одновременно религиозно-этическое братство, основанное Пифагором [3] (родился в 571 или в 570 г. до н. э.) и распространившееся в Южной Италии, Греции и на Сицилии. Предание описывает Пифагора как пророка и чудодея, а его школу как союз аскетов, живущих в строгой дисциплине при общности имущества, в воздержании (от мяса, бобов, шерстяной одежды), нерушимо хранящих тайны школы.
Отличительная черта школы Пифагора состояла в том, что обучение в ней носило характер посвящения и сопряжено было со многими дисциплинарными правилами для развития в учениках верности своему направлению и призванию. Ученики обязаны были питать полное доверие к авторитету учителя и вместо всяких доказательств руководствоваться цитированием его слов и изречений. «Сам сказал!» - таков был последний аргумент, снимающий их недоумение.
В молодых людях Пифагор возбуждал равнодушие к рассеянности и любовь к мудрости. Строгостью жизни и образованием, он приобрел такое уважение современников, что многие принимали его за сверхъестественное существо, и даже видели в его лице воплощение самого Аполлона (Pythagoras-Apollo). На основании многих свидетельств о нем древних писателей, можно полагать, что Пифагор имел значительное нравственное и политическое влияние, а также обладал замечательными по своему времени сведениями в математике, естественных науках и в медицине.
Пифагор и его последователи сформировали первую школу (от schole, «досуг»), учение и способ жизни внутри которой находились в полной гармонии. Ученики называли себя последователями созерцательного образа жизни, в противоположность с теми, кто покупал и продавал и кто бегал по стадиону. Этот образ жизни они называли bios theoretikos, созерцательная, или теоретическая жизнь. Главная трудность этого образа жизни заключалась в преодолении потребностей тела, которые ослабляют человека. Поэтому необходимо было восторжествовать над телом, но не потерять его. Для этого требуется добиться состояния энтузиазма (entheos). Тех, кто достигал самодостаточной теоретической жизни, не привязанной к прихотям и потребностям тела, называли мудрым (разумным) человеком, sophos-ом.
Образ жизни пифагорейцев представлял собой форму мистерии; он сочетал в себе мистическое учение и культ, который отличался стремлением развить у своих членов телесное и духовное здоровье, нравственное чувство, самообладание и энтузиазм. Для этого необходимы занятия искусством: музыкой, гимнастикой, врачеванием и наукой. Уровень знания, устройство школы и способ обучения, отличавшийся от других греческих школ, доказывают, что Пифагор был знаком не только с греческой культурой того времени, но и с образованием и порядком жизни некоторых восточных народов, где жреческое сословие обладало значительными сведениями и следовало некоторым строгим правилам при сообщении их другим.
Главной идеей пифагорейцев (до начала 4 в. до н. э.) было понимание организации, порядка и гармонии мира в качестве высшего закона Вселенной. Этот закон интерпретировался через понятие числа. Даже понятия добро и зло, имели непосредственное отношение к их математическому выражению: нечетные числа - это выражение лучшего, а четные - выражение худшего. Число господствует над Вселенной и над произведениями человеческого ума, делает сокрытое познаваемым. Следует напомнить, что греческая математика начинается с милетской школы (Фалес, Анаксимандр).
Наследуя знание Египта и Вавилона, пифагорейцы трансформировали это знание в автономную и строгую науку. Они открыли новый тип сущности - числа и геометрические фигуры, которые нетелесны, но, по-видимому, обладают собственными свойствами. Они видели, что многие атрибуты чисел принадлежат к воспринимаемым телам и предполагали, что действительные вещи могут рассматриваться не только в их числовом выражении, но являются числами. Бытие, следовательно, означает бытие математических объектов: числа и фигуры являются сущностью вещей; сущности, которые существуют, суть имитации математических форм.
Математическое соотношение между высотой тона и длиной струны они положили в основу представлений о музыкальной гармонии. Гармония, в соответствии с которой пифагорейцы обозначали мир как «космос», проявляла себя в движении небесных тел, воплощающемся в определенных тонических интервалах. Гармония светил, гармония космоса неощутима вследствие непрерывного воздействия на нас, поэтому все ощутимые магические и сакральные функции пифагорейцы приписывали музыке. Музыка использовалась при отправлении культа и служила для возвышения души и очищения разума от горестных мыслей.
Но кто и при каких условиях мог стать членом пифагорейского братства? Существовало две ступени посвящения: первая и высшая степень посвящения - «математики», т. е. обученные, которые были посвящены в философское и научное учение Пифагора, и вторая - «акусматики» (слушатели) - от них требовалось лишь выполнение религиозных предписаний и строгое соблюдение регламента поведения.
Но даже в этой иерархии, построенной по степени причастности к тайным сторонам учения и в соответствии со способностью ученика понимать и развивать те философские, научные и религиозные знания, которые составляли ядро (и тайну) философской школы, существовал достаточно строгий отбор. Претендент проходил трехлетний испытательный срок, затем следовал пятилетний обет молчания (внимать, но не дискутировать). Существовали также этапы получения знания и этапы постижения тайн учения внутри всей иерархии, а также строжайший запрет для всех учеников произносить имя Пифагора, но только: «Сам сказал», «Он», «Сам».
Необходимость такого строгого отбора являлась отражением одной из важных и тайных сторон пифагорейского учения, согласно которому мир населен существами трех родов - это боги, люди и человеко-боги - т. е. те, кто подобен Пифагору (мыслители, ученые, философы). К слову замечу, что Пифагор был первым, кто называл себя «философом», а сам термин philosophia (т. е. любовь к мудрости) впервые используется пифагорейцами. Другой тайной стороной их философии было учение о душе. Пифагорейцы, так же как и орфики, верили в мировую душу, в бессмертие души и в переселение душ.
Душа самосовершенствуется еще при жизни человека и проходит очистительный путь после смерти - частью через наказание в Преисподней, частью через переселение в тела либо животных, либо набожных людей. Из этого круговорота высвобождаются только души чистых и набожных людей, чтобы возродиться в новой, бестелесной духовной жизни. Таким образом, истинное мировоззрение, по Пифагору, покоится на трех основах: мораль, религия, знание. И если в центре внимания оказывается научное знание, высшей точкой которого является математика, то мораль и религия рассматриваются как необходимые условия для самоусовершенствования личности философа. Именно философ получает право размышлять в этих направлениях.
Познать мир, понять его строение и его законы - это значит, согласно пифагорейцам, познать управляющие им числа. Так, философ-пифагореец Филолай, оставаясь в границах концепции числа, сводил к числам такие разные по значению понятия как, например, физические свойства тела (число «5»); одушевленность («6»); ум, здоровье и свет («7»); любовь, благоразумие и мудрость («8»); понимание совершенства (число «10») и все то, что близко к совершенству - (число «9») [4]. Не случайно поэтому и то, что осознанное стремление пифагорейцев к самосовершенствованию, результатом которого является добродетель (т. е. чисто этическая характеристика человеческой сущности), рассматривается как состояние гармонии - внешней и внутренней. Числовым выражением этого состояния являются числа «4» и «9», т. е. два квадратных числа.
Пифагор, как я уже отмечала, строго дифференцировал своих учеников: одних он учил философии, математике, астрономии, других - управлять государством, а третьих исключительно тому, что сандалии нужно надевать сначала на правую ногу, а начинать мыть ноги - с левой. Стиль мышления и язык пифагорейцев - не так прост, как это может показаться. Некоторые дошедшие до нас высказывания Пифагора, например, «Огонь ножом не разгребай!», наиболее продвинутые ученики должны были понимать не буквально, но как очень тонкое психологическое наблюдение - не раздражай гневливого человека!
Или: «Через весы не переступай», т. е. знай меру и не присваивай себе большего, чем заслуживаешь. Аналогичным образом можно истолковывать и другие высказывания, например: «на хлебную меру не садись», т. е. в интеллектуальном или духовном росте не ограничивайся малыми успехами - иди дальше, а познав науки, «по торным дорогам не ходи», т. е. стремись к новым открытиям.
Метафорический комментарий рассмотренных примеров позволяет сделать вывод о том, что в повседневной практике пифагорейцев коммуникация протекала в определенных концептуальных рамках [5]. Использование некоторых высказываний Пифагора в качестве рекомендаций - поучений, приобретает для нас значение элементов концептуальных рамок данного философского учения, которое передавалось из уст в уста.
Для учеников и последователей данного учения, так же как и для нас, эти высказывания выступают в качестве носителей определенной информации о коммуникативной сущности когнитивного аппарата философской доктрины пифагорейцев. К тому же, не какой-то отвлеченный образ, а специальная лингвистическая конструкция - предложение - становится основной единицей мышления, отражением определенного теоретического уровня знания, причем знания, которое концептуально опосредованно.
Таким образом, главный механизм образно-эмоционального мышления, ярким примером которого могут служить приведенные здесь афоризмы и высказывания Пифагора, находится вне лингвистической сферы. Одни из этих афоризмов выполняют защитную житейскую функцию (делай то… или не делай это…), другие призваны подкреплять тенденцию экспансии личности или группы («Сам сказал», «Он сказал»), третьи направлены на то, чтобы побуждать совершенствовать познание. Образы и спекуляции, придающие силу группе, образуют ее идеологию. На формирование идеологии пифагореизма большое влияние оказал миф о богочеловеческой сущности Пифагора.
При этом закрепленная во всей обрядово-ритуальной значительности практика отбора учеников и обособленность (персональность, избирательность) передаваемого им опыта, знания и всего смысла вероучения, облегчала тенденцию к доминированию той особой группы, которую составляли, собственно, ее истинные приверженцы и последователи - ученые и (или) философы. Общая моральная дисциплина школы, как мне кажется, облегчала также самоконтроль в области познания.
Но как это ни парадоксально, лишь те мыслители, которые полностью внеличностны и направлены на беспристрастное описание действительности, способны вносить элемент новизны в свои исследования. Для других групп знания, даже если это познание основ учения или приобщение к тайным сторонам философской доктрины, призваны осуществлять защитную житейскую функцию.
«Когнитивная герменевтика» пифагорейцев
Когнитивная (познавательная) цель герменевтического подхода состоит в том, чтобы приблизиться к пониманию структуры знания, а также выявить внутренние механизмы познания, соответствующие уровню знания. Поэтому то, что я называю «когнитивной герменевтикой пифагорейцев», на самом деле самим пифагорейцам не принадлежит. Скорее всего, когнитивную герменевтику пифагорейцев следует понимать метафорически - как подключение герменевтического анализа (или герменевтического подхода) к познавательному процессу с целью систематизации рациональных принципов (или правил) понимания и истолкования.
Орфикам и пифагорейцам можно приписать, по-видимому, следующие герменевтические правила: орфикам - (1), (2), (3); пифагорейцам - (1), (2), (3), (4), (5).
1. Учения и (или) тексты должны были истолковываться двояко: один способ истолкования - для посвященных, другой - для всех иных.
2. Истолкование должно носить аллегорический характер.
3. Лучшим языком истолкования является язык предельно общих понятий - таких, например, как «единая сущность», «бог» или «число». Для пифагорейцев язык чисел представляется наилучшим, и даже космогоническое учение истолковывается с использованием свойств чисел.
4. Истолкование на языке чисел не означает математизацию всей совокупности знания, доктрины, концепции или концепции в какой-то ее части. Но числа используются для абстрагирования и освобождения философских (космогонических) понятий от их мифической (символической) оболочки; а также для придания некоторым важным сущностным понятиям предельно общую (абстрактную), математически выраженную, количественную форму. В их трактовке «одного» (единицы) и «многого» (двойки) можно найти зародыши теоретико-множественных понятий 20 века.
5. После перевода на язык чисел возможно обратное истолкование - отсюда, как следствие, нумерология [6].
К этим выводам следует добавить, что в орфизме, пифагореизме и в более поздних концепциях неоплатонизма, миф принимает новый смысл. Ему приписывают определенную власть в преобразовании души, вступившей в контакт с миром - является ли это преобразование ощущением катарсиса (как у орфиков); внутреннего очищения и осознания чувства гармонии с миром и космосом (как у пифагорейцев); или это трансцендентальное восприятие Бога как высшего существа, несводимого ни к чему земному (неоплатонизм). Все эти истолкования дошли до наших дней и продолжают оказывать влияние на формирование новых идей.
Из всего многообразия философских школ и концепций я выбрала только такие, на примере которых можно отчетливо проследить основную тенденцию в тройственном преобразовании некоторых основополагающих отвлеченных идей - идеи Бога, идеи души и идеи гармонии (в самом широком их понимании). Рассматривая смысловое изменение этих понятий, а также реконструируя скрытый механизм процесса понимания, я старалась выявить предпосылки развития философского знания как отражения нового уровня знания и нового понимания.
А главное, я стремилась проследить зарождение систематического философского объяснения, которое можно было бы соотносить с традиционным для того времени символическим (мифологическим) истолкованием мира. Возникновение абстрактных понятий и отвлеченных идей относится к периоду становления и формирования первичных интеллектуальных ценностей средиземноморско-европейской культуры в целом, миропонимание которой развивалась в направлении от мифа к логосу с одной стороны и от мифа к культу - с другой [7].
Перечисляя и систематизируя принципы истолкования, приписываемые орфикам и пифагорейцам, важно уяснить значение герменевтического подхода, который позволяет осуществлять такого рода систематизацию при условии, что будет соблюдено важное герменевтическое требование. Оно состоит в следующем: истолкование должно учитывать воззрения эпохи на мир и его историю. Герменевтика учитывает эти факторы миропонимания и использует воззрения эпохи в качестве предпосылок знания отдельных форм операции истолкования. Научным выражением зависимости интерпретации от воззрений эпохи и от техники истолкования, соответствующей этим воззрениям, становится зависимость герменевтики от философии.
Примечания:
[1]. Орфея обычно считают древнейшим греческим поэтом, жившим в догомеровский период истории и принимавшим участие в походе аргонавтов. Но точно ли существовал этот древнейший греческий поэт, признаваемый иногда родоначальником греческой мифологии и философии, на это нет никаких доказательств. Есть много оснований думать, что личность Орфея - вымышленная, а приписываемые ему произведения принадлежат к числу подложных. Отвергающие существование Орфея ссылаются на Гомера, который не упоминает о фракийском поэте. Ссылаются также на молчание Гесиода. Но т. к. Аристотель говорит, что были в древности какие-то греческие теологи, излагавшие антропоморфический греческий натурализм, то по всей вероятности существовал какой-нибудь Орфей, которому приписывали эти первоначальные теологические поэмы. Что касается самих поэм, то все древние писатели согласны в том, что они были потеряны и только с того времени, как Писистрат начал собирать памятники древней греческой литературы, начали говорить и о произведениях Орфея. В древности полагали, что подделка орфических поэм принадлежит Ономакриту, который по желанию афинского правителя занимался редакцией гомеровских стихотворений и, приписавши подложные поэмы Орфею, хотел тем самым возвеличить свою родину именем поэта, считавшегося древнее самого Гомера. Из всех псевдоорфических поэм до нас дошли три: аргонавтика, гимны и литика. Остальные нам известны только по оглавлениям и небольшим отрывкам. Некоторые исследователи видят в этих произведениях признаки александрийского диалекта, а также ссылаются на то, что в гимнах упоминаются божества, неизвестные в древнейший период греческой истории. Наконец, в литиках есть много сходного с теургическим мистицизмом неоплатоников, что позволяет отнести происхождение поэм к первым векам н.э., когда произошли подделки сочинения Гермеса Трисмегиста и большая часть пророчеств, приписываемых сивиллам. В литиках есть, кроме того, и другие доказательства, что происхождение их нужно отнести именно к позднейшим временам. Например, поэт жалуется, что все презирают и ненавидят магов, а такие настроения стали появляться только около времени императора Константина.
[2]. Теокосмогония орфиков выглядит так: первоначалами мира являются вода и ил. Из этих субстанций появилось яйцо, половинками которого стали небо (Уран) и земля (Гея), а также некий двуполый бог, проглоченный Зевсом. Символом этого бога был дракон Геракл или Хронос с головами быка и льва и божественным ликом между ними - это символ света, силы и мудрости. От Урана и Геи (ge - земля, geras - подарок) рождается потомство: Зевс (эфир, действующее начало), Хтония (земля, страдающее начало); Кронос - время (то, в чем находится возникающее). Зевс, Хтония и Кронос производят огонь, воду и дыхание (плевну); из них рождается новое поколение богов и людей.
[3]. Пифагор представляет собой крайне загадочную фигуру. Ему приписывают семь путешествий, включая путешествие в Персию, где он встретил мага Зороастра. Диоген Лаэртский говорит, что его учителем был Ферекид, ученик Фалеса, Анаксимандра и Гермолама, что не лишено вероятности, и преимущественно путешествиям (в Палестину, Египет, Финикию, Халдею, Индию) Пифагор обязан был своим образованием. По некоторым версиям, Пифагор обязан своей доктриной пребыванием на острове Крит, где в пещере Юпитера критского посвящен был в таинства тамошними жрецами. Есть свидетельства, что свои нравственные начала он заимствовал у дельфийской жрицы Фемистоклии. По окончании своих путешествий, он вернулся в Грецию, где основал школу (около 530-530 году до н. э.), которая имела более 300 человек - мужчин и женщин.
[4]. Целлер Э. Очерки истории греческой философии. М., 1918. С. 48.
[5]. К слову замечу, что по отношению к рассмотренным здесь примерам высказываний Пифагора был применен герменевтический подход, т.е. в интерпретации текста данных афоризмов я использовала свои знания о философском учении пифагорейцев в качестве скрытого подтекста истолкования.
[6]. Нумерология пифагорейцев имеет аналогии в гематрии иудеев и в современных эзотерических учениях - в астрологии и гаданиях по картам Таро.
[7]. По правде говоря, греческий миф был в забвении на протяжении многих столетий на Западе вплоть до Возрождения и эпохи европейских революций, когда он начал развиваться заново. Преклонение перед классикой заставило ученых и исследователей обратиться к эллинским источникам с целью их понимания, нового прочтения и истолкования. У греческого мифа началась новая жизнь и, преобразуя себя вновь, греческий миф реконструировал себя на основе новых дисциплин, в частности тех, которые исследовали человеческое поведение. Например, глубинная психология, которая родилась в Австрии, была пропитана этими древними течениями. Не удивительно и то, что темы Эдипа, Электры и так далее, были восприняты из греческих трагедий и через них были даны объяснения, рассматривающие ментальное функционирование; не удивительно и то, что они были оснащены техникой катарсиса, в соответствии с идеями, непосредственно восходящими к греческой драматургии согласно орфическим концепциям.
