В Лк. 14:28-32 Лука излагает две краткие притчи типа τίς ἐξ ὑμῶν («кто из вас..?»). Эти притчи также весьма схожи структурно; сходно и достаточно очевидно их основное значение: не затевай предприятия, которого не сможешь довести до конца. Однако эти две иллюстрации различаются по степени важности: человек, не закончивший строительства, рискует навлечь на себя насмешки соседей и потерять деньги, в то время как царь, не сообразивший, что против него движутся превосходящие силы противника, рискует потерять в бою и войско, и царство, и жизнь. Это различие предполагает, что текст строится по нарастающей, и кульминация возникает в крайне жестком заключении: «Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, - говорит Иисус, - не может быть Моим учеником» (ст. 33).
Этот вывод выходит за пределы, обозначенные в любой из двух притчей, но на этом основании его не следует отвергать: слова Иисуса завершают ряд из трех категорических высказываний (ст. 28-30, 31-32, 33). Характерная для притчей типа τίς ἐξ ὑμῶν логика а fortiori вполне соответствует такому истолкованию. Если в серьезных мирских предприятиях человеку следует тщательно взвесить свои шансы на успех, то с тем большей серьезностью следует оценивать итоги предприятия духовного.
Однако ст. 33 ставит исследователей в тупик и по совершенно иным причинам. Такое требование к ученикам кажется гораздо более жестким и радикальным, нежели мы привыкли видеть в других контекстах. Некоторые комментаторы предполагают, что данная притча была первоначально обращена лишь к ближнему кругу учеников или только к тем, кто уже пришел к Нему, и предостерегала против опасностей недостаточной лояльности [71]. Однако «отрешиться от всего» не означает буквально от всего отказаться. Мы уже отмечали, что Иисус порой предъявляет такое требование к отдельным людям, но чаще всего Он этого не делает. Речь, по-видимому, идет о необходимости отказаться от всего, что мешает всем сердцем служить Христу. Конкретное применение этого принципа меняется в зависимости от человека и от ситуации, но. скорее всего, для многих европейцев и американцев исполнение этого принципа повлекло бы за собой гораздо более сознательное распоряжение своим имуществом, нежели они готовы понять и принять [72].
В связи с этими двумя притчами возникает также проблема, возможно ли заранее учесть «стоимость» христианского ученичества. Большинство людей, принимая веру, понятия не имеют о том, что ждет их в будущем, каких жертв потребует от них это обращение. Вероятно, дело не в каком-то противоречии внутри Иисусовой притчи, а в том, что обращение в веру зачастую остается поверхностным. Нужно учесть также Sitz im Leben Jesu, в которое Лука помещает притчу: Иисус, продолжая свою миссию под нависшей тенью креста, достаточно ясно намекает толпе на суть своего служения, чтобы все могли распознать его роль Мессии, принимающего страдание, прежде чем вернуться во славе. Если слушатели готовы к отождествлению с Ним, они также должны принести любые жертвы, чтобы сохранить верность пути креста.
Мимоходом хотелось бы отметить, что этот текст предполагает наличие временного интервала, в течение которого люди успеют откликнуться на призыв Иисуса и исполнить его требования. Верность Ему подтверждается лишь на протяжении долгого времени. «Отсрочка» возвращения Иисуса уравновешивает тему скорого суда, которую обычно чересчур подчеркивают в других высказываниях [74].
Новый подход к истолкованию этих двух небольших притчей представляет собой попытку устранить проблемы с их применением, увидев в строителе башне и воюющем царе Иисуса или Бога, а не потенциальных учеников. В таком случае, Бог во Христе и есть тот, кто решился пожертвовать всем, приняв крест. Дж. Дерретт находит множество доводов в пользу такого истолкования, указывая, в частности, что а) другие притчи типа τίς ἐξ ὑμῶν обычно учат нас каким-то аспектам природы Бога на основании поступков главного героя (вспомним спящего в Лк. 11:5-8 или пастуха и женщину в Лк. 15:3-10); b) царь постоянно обозначает в притчах Иисуса Бога, и с) Иисус, как правило, призывает своих последователей к вере, а не к тщательному расчету.
С другой стороны, против довода а) можно возразить, что Лк. 12:25 начинается аналогичным риторическим вопросом, но здесь внимание сосредоточено на поведении человека, а не природе Бога («Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе времени жизни хотя на один локоть?»).
Что касается довода b), в ст. 31 речь идет даже о двух царях. Оба они не могут обозначать Бога, так что разумнее будет видеть в том царе, который признал свою слабость, аллегорию человека, а никак не Бога: если уж один из царей обозначает Бога, то, конечно же, второй, более могущественный. Однако, учитывая тот факт, что в притче рассматривается скорее природа Царства, нежели царя, мы могли бы придать этому образу не столь узкое значение, ведь в других контекстах Иисус не загоняет учеников в Царство угрозами, вопрошая, выдержат ли они грозное нападение Бога, да и какой смысл уточнять, способен ли человек противостоять этому могущественному натиску или нет? Гибель его очевидна заранее.
Последний аргумент Дерретта, с), опирается на ложную дихотомию. Иисус и в других случаях учит как вере, так и расчету; это очевидно в предостережении об отсутствии места для ночлега, в наставлении не оглядываться назад, положив руку на плуг (Лк. 9:57-62 пар.). Более того, синтаксис ст. 31-32 предполагает, что именно тот царь, который пытается решить, воевать ли ему или вовремя запросить мира, выступает в роли Бога, по версии Дерретта, но трудно себе представить, чтобы Бог сдался своим врагам (а именно это подразумевает выражение «просить о мире» [75]).
Итак, правильнее всего понимать эти притчи как притчи о людях и их поступках, и тогда единственную главную тему можно будет сформулировать так: будущему ученику нужно подумать, что означает следование за Христом. Рефрен «не сядет прежде и не вычислит/ не посоветуется» подкрепляет именно это тему. Кейрд соединяет смысл и значение притчей, а потому его вывод желательно процитировать полностью:
«Двойная притча о строителе башни и о царе направлена не на то, чтобы отпугнуть всерьез принявшего решение человека от ученичества, но на то, чтобы предупредить его: ученичество - самое важное предприятие в жизни человека, а потому готовиться к нему следует по меньшей мере столь же обдуманно, как к сделке или политическому шагу. Не надо мчаться в Царство на гребне эмоций, нужно войти в него сознательно и обдуманно» [76].
Однако ст. 33 ставит исследователей в тупик и по совершенно иным причинам. Такое требование к ученикам кажется гораздо более жестким и радикальным, нежели мы привыкли видеть в других контекстах. Некоторые комментаторы предполагают, что данная притча была первоначально обращена лишь к ближнему кругу учеников или только к тем, кто уже пришел к Нему, и предостерегала против опасностей недостаточной лояльности [71]. Однако «отрешиться от всего» не означает буквально от всего отказаться. Мы уже отмечали, что Иисус порой предъявляет такое требование к отдельным людям, но чаще всего Он этого не делает. Речь, по-видимому, идет о необходимости отказаться от всего, что мешает всем сердцем служить Христу. Конкретное применение этого принципа меняется в зависимости от человека и от ситуации, но. скорее всего, для многих европейцев и американцев исполнение этого принципа повлекло бы за собой гораздо более сознательное распоряжение своим имуществом, нежели они готовы понять и принять [72].
В связи с этими двумя притчами возникает также проблема, возможно ли заранее учесть «стоимость» христианского ученичества. Большинство людей, принимая веру, понятия не имеют о том, что ждет их в будущем, каких жертв потребует от них это обращение. Вероятно, дело не в каком-то противоречии внутри Иисусовой притчи, а в том, что обращение в веру зачастую остается поверхностным. Нужно учесть также Sitz im Leben Jesu, в которое Лука помещает притчу: Иисус, продолжая свою миссию под нависшей тенью креста, достаточно ясно намекает толпе на суть своего служения, чтобы все могли распознать его роль Мессии, принимающего страдание, прежде чем вернуться во славе. Если слушатели готовы к отождествлению с Ним, они также должны принести любые жертвы, чтобы сохранить верность пути креста.
Мимоходом хотелось бы отметить, что этот текст предполагает наличие временного интервала, в течение которого люди успеют откликнуться на призыв Иисуса и исполнить его требования. Верность Ему подтверждается лишь на протяжении долгого времени. «Отсрочка» возвращения Иисуса уравновешивает тему скорого суда, которую обычно чересчур подчеркивают в других высказываниях [74].
Новый подход к истолкованию этих двух небольших притчей представляет собой попытку устранить проблемы с их применением, увидев в строителе башне и воюющем царе Иисуса или Бога, а не потенциальных учеников. В таком случае, Бог во Христе и есть тот, кто решился пожертвовать всем, приняв крест. Дж. Дерретт находит множество доводов в пользу такого истолкования, указывая, в частности, что а) другие притчи типа τίς ἐξ ὑμῶν обычно учат нас каким-то аспектам природы Бога на основании поступков главного героя (вспомним спящего в Лк. 11:5-8 или пастуха и женщину в Лк. 15:3-10); b) царь постоянно обозначает в притчах Иисуса Бога, и с) Иисус, как правило, призывает своих последователей к вере, а не к тщательному расчету.
С другой стороны, против довода а) можно возразить, что Лк. 12:25 начинается аналогичным риторическим вопросом, но здесь внимание сосредоточено на поведении человека, а не природе Бога («Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе времени жизни хотя на один локоть?»).
Что касается довода b), в ст. 31 речь идет даже о двух царях. Оба они не могут обозначать Бога, так что разумнее будет видеть в том царе, который признал свою слабость, аллегорию человека, а никак не Бога: если уж один из царей обозначает Бога, то, конечно же, второй, более могущественный. Однако, учитывая тот факт, что в притче рассматривается скорее природа Царства, нежели царя, мы могли бы придать этому образу не столь узкое значение, ведь в других контекстах Иисус не загоняет учеников в Царство угрозами, вопрошая, выдержат ли они грозное нападение Бога, да и какой смысл уточнять, способен ли человек противостоять этому могущественному натиску или нет? Гибель его очевидна заранее.
Последний аргумент Дерретта, с), опирается на ложную дихотомию. Иисус и в других случаях учит как вере, так и расчету; это очевидно в предостережении об отсутствии места для ночлега, в наставлении не оглядываться назад, положив руку на плуг (Лк. 9:57-62 пар.). Более того, синтаксис ст. 31-32 предполагает, что именно тот царь, который пытается решить, воевать ли ему или вовремя запросить мира, выступает в роли Бога, по версии Дерретта, но трудно себе представить, чтобы Бог сдался своим врагам (а именно это подразумевает выражение «просить о мире» [75]).
Итак, правильнее всего понимать эти притчи как притчи о людях и их поступках, и тогда единственную главную тему можно будет сформулировать так: будущему ученику нужно подумать, что означает следование за Христом. Рефрен «не сядет прежде и не вычислит/ не посоветуется» подкрепляет именно это тему. Кейрд соединяет смысл и значение притчей, а потому его вывод желательно процитировать полностью:
«Двойная притча о строителе башни и о царе направлена не на то, чтобы отпугнуть всерьез принявшего решение человека от ученичества, но на то, чтобы предупредить его: ученичество - самое важное предприятие в жизни человека, а потому готовиться к нему следует по меньшей мере столь же обдуманно, как к сделке или политическому шагу. Не надо мчаться в Царство на гребне эмоций, нужно войти в него сознательно и обдуманно» [76].
Примечания:
[71]. Так, соответственно, J. Alexander Findlay Jesus and His Parables. London: Epvvorth, 1950, 99; Ellis Luke, 195.
[72]. Так, например, Eduard Schvveizer The Good News according to Luke. Atlanta: John Knox; London: SPCK, 1984, 242; Jacques Dupont Renoncera tous ses biens. NRT
6, 1971, 561-582.
[73]. Этот обычно упускаемый из виду момент отмечает Eduard A Armstrong The Gospel Parables. London: Hodder & Stoughton: New York: Sheed & Ward, 1967, 101-102.
[74]. J. D. М. Derrett Nisi Dominus Aedificaverit Domum: Towers and Wars (Lk XN 28-32). NovT 19, 1977, 249-258. В более краткой форме ср.: J. Louw The Parables of the Tower-Builder and the King Going to War. ExpT48, 1936-1937, 478; G. Jarvis The Tower-builder and the King Going to War. ExpTII, 1966, 196-198.
[75]. Н. St. J. Thackeray A Study in the Parable of the Two Kings. JTS 14, 1912-1913, 392-393. Ср.: Marshall Luke, 594.
[76]. Caird Luke, 179.
[71]. Так, соответственно, J. Alexander Findlay Jesus and His Parables. London: Epvvorth, 1950, 99; Ellis Luke, 195.
[72]. Так, например, Eduard Schvveizer The Good News according to Luke. Atlanta: John Knox; London: SPCK, 1984, 242; Jacques Dupont Renoncera tous ses biens. NRT
6, 1971, 561-582.
[73]. Этот обычно упускаемый из виду момент отмечает Eduard A Armstrong The Gospel Parables. London: Hodder & Stoughton: New York: Sheed & Ward, 1967, 101-102.
[74]. J. D. М. Derrett Nisi Dominus Aedificaverit Domum: Towers and Wars (Lk XN 28-32). NovT 19, 1977, 249-258. В более краткой форме ср.: J. Louw The Parables of the Tower-Builder and the King Going to War. ExpT48, 1936-1937, 478; G. Jarvis The Tower-builder and the King Going to War. ExpTII, 1966, 196-198.
[75]. Н. St. J. Thackeray A Study in the Parable of the Two Kings. JTS 14, 1912-1913, 392-393. Ср.: Marshall Luke, 594.
[76]. Caird Luke, 179.
