Ной был делателем правды. Его правда всегда начиналась с называния всего происходящего своими настоящими именами и завершалась признанием справедливости божественного суда. От предков у него было свойство впадать в оцепенение, теряя дар речи от созерцания всего божественного. Проявление божественного он видел во многих вещах и явлениях.
Ему казалось, что он постоянно на виду у Господа. Наверное, это так и было. Таких, как он, сифиты называли ходящими пред Богом - благоговейными. Ной не участвовал в делах своих соплеменников среди горожан-каинитов. Он с ужасом взирал на растление мира и стремился большую часть времени проводить в молитве и богомыслии. Он долго оставался одиноким и вступил в брак довольно поздно - по божественному призыву. Только в возрасте пятисот лет у него появились дети: Сим, Хам и Яфет.
Господь Бог дал знать о приближении потопа еще Еноху. Прошло много времени, но потоп все не приходил на землю - вероятно, потому, что его приход зависел от еще не сделанных выборов людей и от всех других необходимых условий. Так созревают плоды. Их созревание зависит от солнца и туманов, от числа теплых ночей, от густоты облаков, от ветра и пыли в воздухе. Их срывают не в известный заранее день календаря, а когда они нальются всеми своими соками.
Наверное, могла существовать возможность, что катастрофа не будет всемирной, затронет не всех, уничтожит не все, но, что, пожалуй, еще важнее, не появились люди, готовые к переходу в иную эпоху. Однако когда Господь Бог обратился к Ною с пророчеством о потопе, он был уже неотвратим, необходимые условия появились, и выбора не существовало.
Осталось только сто двадцать лет до момента, когда воды потопа придут на землю и покроют ее всю. Земля же от времени рая и до потопа продолжала орошаться росой. Дожди не шли, по земле текли реки, впадающие в пресные озера и соленые моря, а огромный океан первобытных вод, покрывавший когда-то всю Землю, еще оставался запертым в ее глубинах, однако эти запоры были уже поколеблены, а скоро и вовсе будут сдвинуты со своих мест преступлениями людей.
Оставалось только строить ковчег. Впрочем, выбор у людей был, но он состоял в том, войти ли каждому конкретному человеку в ковчег или остаться на обреченной суше.
Господь Бог создал мир и поставил в нем царем, священником и пророком человека не для того, чтобы позднее уничтожить все созданное в потопных водах. Планы Господа Бога оставались неизменными: человечество и мир должны были продолжить свой путь к исполнению пророчества о семени жены. Ной стал избранником Господа Бога за его праведность, любовь и веру, но первоначально это избранничество было только на строительство ковчега как средства спасения, а не на само спасение.
Несмотря на все свои достоинства, Ной не был еще тем, кому Господь Бог предназначал стать началом обновленного человечества. Он должен был строить ковчег, как его отец Ламех возделывал проклятую Богом землю.
Ковчег был огромным: триста локтей в длину, пятьдесят в ширину и тридцать в высоту. Он должен был быть построен из бревен, осмолен изнутри и снаружи, иметь три жилых этажа - работа на сто лет. Ной строил ковчег, а ковчег строил Ноя. Нужно было пилить деревья, обрубать ветки, обдирать кору, сушить бревна на ветерке, свозить их к месту постройки, собирать смолу в лесах и, наконец, строить. Семья помогала Ною.
Так было каждый день в течение ста лет! Надо сказать, что постройка шла на земельном участке семьи Ноя, неподалеку от жилища. Это была пахотная земля. Поблизости не было моря или какого-либо водоема. Просто на суше, посреди поля, вырастал гигантский ковчег, предназначенный для длительного плавания по морю. Чем больше он рос, тем с более далекого расстояния он был виден. Строительство ковчега было вызовом обществу, чудовищным безумием веры.
Конечно, сифитам было известно пророчество Еноха о потопе, но он жил так давно и был таким странным, таким не похожим на них, что его пророчество казалось просто благочестивой легендой. Ноя его соплеменники тоже считали, мягко говоря, чудаком, человеком не от мира сего. Им было так удобно, хотя внимательное рассмотрение жизни Ноя не свидетельствовало об отсутствии у него здравомыслия. Скорее напротив.
Он с семьей возделывал землю и получал урожай, достаточный для жизни его семьи, участвовал в общественных работах вместе со всеми другими. Он спроектировал и строил сложное плавучее сооружение, которое свидетельствовало о его высоком интеллекте. Однако он был праведником и вследствие этого уже ненормальным, потому что в моральных нормах и жизненных целях современников Ноя давно утвердился грех.
Проповедь о надвигающемся потопе шла постоянно - даже если Ной молчал, о нем свидетельствовал недостроенный ковчег, - но помощники не находились. Здравый смысл соплеменников Ноя говорил им: «нет же никаких признаков появления воды на этой суше». Проходили столетия, и все, что наступало «сегодня», было таким же, как «вчера». В таком опыте нет места не только потопу, в таком опыте нет места никаким переменам.
Однако перемены наступают, однажды приходит такое «сегодня», которое будет не таким как «вчера», и это будет катастрофа, которую не ждали. Так уже было в истории, но разве грешников пророчества и история чему-нибудь учат? Надо сказать, что члены семьи помогали Ною, но скорее по необходимости, чем по искреннему участию. Сыновья, в общем-то, были преданы отцу, однако относились к нему в разной степени критично, как к человеку, хотя и замечательному, но с непонятными чудачествами, которые обрекали их на непомерный труд и определенную общественную изоляцию.
Загадку Ноя составлял мотив, который побуждал его строить ковчег каждый день в течение ста лет. Здесь не могло быть речи о принуждении в какой-либо форме, потому что он действовал как творец, а не как раб. Это было совершенно не похоже на эмоциональный подъем, за которым следует неизбежный спад.
Его мотивацию нельзя было объяснить также сравнительно редкими духовными откровениями. Речь могла идти только о том, что действовало постоянно и было неотделимо от него самого: об опыте. Об опыте присутствия божественного в человеке. Это то, что с трудом поддавалось осмыслению, почти не выражалось словами, то, что можно лишь переживать, то, чем можно было жить.
Такой опыт находил свое выражение в поведении, проявлении предпочтений, в выборе путей, во всем том, что выражалось словами «ходить пред Богом». Ной не мог ни с кем поделиться своим опытом, это было предметом личных отношений между Господом Богом и человеком. Говоря о божественном, следует отдавать себе отчет в том, что оно не может быть чем-то отдельным от Бога, потому что отделенное от Него перестает быть божественным. Напротив, все действительно божественное всегда соединено с Ним.
Такая логика подводит нас к границе тайны, за которой уже находится содержание полученного Ноем опыта, который невозможно описать, кроме видимых внешних проявлений. Другой важнейшей особенностью приобретенного опыта было то, что он изменил природные устремления Ноя: он стал другим. Ведь если опыт божественного в нем, будучи единым, соединен одной своей стороной с Самим Господом, а другой своей стороной - с человеческой природой, то в самой природе Ноя было вписано божественное воление: «скоро будет потоп - не останавливай работу».
Это не было чем-то внешним - это было самим Ноем. Вот это и объясняет, почему он без всякого внешнего побуждения строил свой ковчег каждый день. При таких условиях он просто не мог его не строить. Ной был уже другим, но по мере изменений его опыта он и дальше будет меняться в соответствии с замыслом божьим.
Когда Ной получил свидетельство о неотвратимости потопа и был призван к строительству ковчега, то речь не шла о том, что будет после потопа. Речь шла лишь о спасении Ноя, его семьи, возможно, других людей и животных от потопных вод. Животных, для спасения, нужно было взять только по паре, чтобы сохранить их род.
Ковчег на время потопа должен был стать островком любви, крохотным царством, в центре которого находился строитель ковчега - царь и печальник, положивший большую часть себя для спасения своего царства. Однако исход начатого Ноем дела оставался неясным. Неизвестно было, сколько времени продлится потоп? Кто, как и где будет торжествовать по окончании потопа, да и будет ли само торжество?
Когда строительство было почти закончено, Господь Бог дал ответы на главные вопросы. Ноя Он увидел праведным. Жена, сыновья Ноя и жены его сыновей получили указание войти с ним в ковчег. Они будут спасены не своею праведностью, но праведностью Ноя. Животных Господь Бог разделяет на две категории: чистые и нечистые.
Нечистые войдут в ковчег по паре, а чистые - по семи, то есть по три пары плюс одна особь мужского пола. Эта последняя особь, из чистых животных, предназначалась в жертву в конце потопа, на уже обновленной, очищенной его водами земле.
Так приоткрывалось будущее, в котором потоп должен окончиться, и все находящиеся в ковчеге выйдут на сушу, восторжествуют и принесут Господу Богу грандиозное жертвоприношение. Приносящим должен был стать Ной. Так он вошел в план Создателя как обновленное начало человечества.
