II. Общее и специфическое содержание
Книга написана, по существу, как длинный поэтический диалог (Иов. гл. 3 - Иов. 42:6), который предваряется и сопровождается прозаическим рассказом (Иов. гл. 1-2; Иов. 42:7-17).
Прозаический пролог описывает благочестие и счастье Иова и те жестокие испытания, которым подверг его сатана с позволения Ягве. Даже потеряв имущество, детей и здоровье, Иов преодолевает испытания, демонстрируя праведность и бескорыстие. Три друга Елифаз, Вилдад и Софар приходят утешать его и семь дней не делают ничего, лишь плачут. Не совершив никакого греха, Иов по неизвестным ему причинам повергнут в пропасть нищеты и скорби. Так возникает основная проблема диалога: почему человек страдает несправедливо?
Поэтический диалог начинается горячими жалобами Иова, проклинающего день своего рождения (Иов. гл. 3). Друзья, в порядке старшинства, выражают свое мнение по поводу случившегося, и Иов отвечает каждому из них. Все это вмещается в три цикла рассуждений (Иов. гл. 4-27). Первый (гл. 4-14) выявляет взаимные позиции собеседников. Иов отвергает объяснения, предложенные друзьями: его несчастья - не очищающее или исправляющее наказание. Эта немилость, непонятная и невыносимая, происходит от Бога.
Второй цикл речей (Иов. гл. 15-21) более патетичен. Три друга переходят к прямым обвинениям. Оставленный ими Иов утверждает свою веру в доброту и справедливость Бога верного. В третьем цикле (Иов. гл. 22-27) три друга, энергично защищая Божественное Провидение, уверяют, что пути его справедливы. Иов же проводит серию утверждений, пытаясь доказать, что Бог есть существо безразличное. Иов все более убежден в своей невиновности и с нетерпением ожидает ответа от Бога.
Далее вставлен как интерлюдия гимн Божественной мудрости (Иов. гл. 28), за которой следует монолог Иова, описывающий его прежнее благосостояние и нынешние страдания и завершающийся его окончательным заявлением о своей невиновности (гл. 29-31).
Неожиданно появляется новый оратор - Елиуй (Иов. гл. 32-37), который в четырех монологах критикует аргументы друзей и богохульное самооправдание Иова, указывающее на беспредельную человеческую гордость. На высоких тонах заканчивает Елиуй гимн премудрости и всемогуществу Бога, иллюстрируемых величием атмосферных явлений.
Наконец «из бури» выступает сам Бог (Иов. гл. 38-41), обращаясь непосредственно к Иову и задавая ему вопросы о сотворении вселенной, о небесных и атмосферных феноменах и о тайнах животного мира. Пораженный Божественным всемогуществом (Иов. 40:1-5), Иов смиряется в первый раз, потом совсем раскаивается и провозглашает окончательный акт веры (Иов. 42:1-6).
В написанном прозой эпилоге (Иов. 42:7-17), связанном с прологом и с диалогом, содержится упрек Бога, обращенный к трем мудрецам, и оправдание Иова, который еще более обогащен и умирает «насыщенный днями».
Иов страстно желал присутствия Господа (Иов. 9:32-35; Иов. 13:22-24; Иов. 16:19-22; Иов. 23:3-5; Иов. 30:20) и даже требовал ответа от Него (Иов. 31:35). Теперь Господь говорит из бури в двух речах о Своем творении. Иов и его друзья не могут ответить Ему, так как слышат вещи неожиданные, несмотря на то что тема творения уже не раз появлялась в книге (Иов. 9:5-10; Иов. 26:5-14, 28; Иов. 36:26 - Иов. 37:24). Но ничего не говорится о страдании Иова, о его виновности или невиновности. Господь говорит Иову: «Я буду спрашивать тебя» (Иов. 38:3). Его вопросы многочисленны и определенным образом самоутвердительны. Использованы четыре основные формы вопросов:
1. «знаешь ли ты..?» (Иов. 38:4-5, 18, 21, 33; Иов. 39:1-20);
2. «можешь ли ты..?» (Иов. 38:12, 31, 34-35, 39; Иов. 39:10-12, 19, 20);
3. «кто..?» (Иов. 38:5, 8, 25 сл.; Иов. 39:5 сл.);
4. «где..?» (Иов. 38:4, 19, 24); есть еще ироническое утверждение Господа: «конечно ты знаешь...» (Иов. 38:5, 21).
Эти вопросы очень велики; они толкают Иова проникнуть в тайну творения, перед лицом которой он может сказать только: «Руку мою полагаю на уста мои». Как заметил фон Рад, Господь дает возможность творению говорить самому за себя: твердь земная, рождение моря, восход солнца, глубина океана, смена света и тьмы, запасы снега и града, ветер, дождь и лед, созвездия, облака и молнии.
III. Литературный жанр
Поэма представлена различными и сложными литературными формами. Пролог и эпилог имеют характер простого рассказа, где заметны патриархаль ные традиции, а также форма фольклорного анекдота, типичные особенности которых - это стилистическое искусство, условные цифры, многоплановые речи, необычные притчи (например, богатство Иова), использование мифа (например, сцена небесного двора), драматическое упрощение ситуации (например, упорядоченное прибытие вестников несчастья), психологическая глубина в рамках наивного анекдота.
Собственно диалог написан в сапиенцнальном жанре; однако он отличается от книги Притч и от Екклесиаста, поскольку Иов трактует лишь одну тему в форме диалога - это новшество в ВЗ, которое уже использовалось - не столько в Греции, где по этому поводу была настоящая дискуссия, сколько в древней египетской и вавилонской литературе. Речи в книге Иова настолько обширны, что не допускают прерывания; обмен взглядами, вопросы и реплики были существенны для литературно-философских диалогов греческого мира.
Наша поэма наводит на мысль о рассказе на несколько голосов и в чем-то подобна Песни Песней. По ходу исполнения каждый участник декламирует серию строф, используя полулирический, полудидактический стиль. Трое друзей с большой виртуозностью развивают в диалоге классическую форму «masal» (притчи) во всем ее разнообразии, наполняя ею строфы. Сравнения, мотивы, приемы взяты из типичного арсенала сапиенциальной литературы; это может быть мир животных, земледелие, пастушество. Развернуты и характерные темы традиционной мудрости: жалкое положение человека, воздаяние Божие, тайна Провидения. Присутствует и жанр гимнов, в чем-то близкий псалмам (Иов. 5:9-13; Иов. 26:7-9).
В речах Иова используются различные формы поэзии: лирика, жалобы, гимн делам Бога, совершенным в прошлом, обвинение Бога, мольба о смерти. В главах 29-31 преобладают траурные ноты, клятвенные заверения, призывы к справедливости. Слова Елиуя облечены в форму дидактического сапиенцнального наставления и частично раскрывают основные темы классической мудрости. Речи Ягве (38 - 41) относятся к форме гимнов.
Поэма представляет драматический сюжет с очень простым действием, но содержит величайшее страдание. Постоянно используются юридические категории. Уже в прологе сатана изображает израильскую судебную процедуру. В диалоге Иов принимает роль обвиняемого, в то время как три его друга представляются обвинителями. Сознавая свою невиновность, Иов превращается в обвинителя Бога от имени всех притесненных людей. Если бы было возможно, он хотел бы встретиться с Богом как с участником дела и как с беспристрастным судьей. Наконец герой заставляет замолчать своих противников, считая их лжесвидетелями, и осуждает их; он защищает свою невиновность, отвергая несправедливость Бога по отношению к себе и используя форму проклятия самого себя.
Иов готов противостоять Богу не как обвиняемый - он уверен в том, что выиграет дело. Вмешавшийся, чтобы защитить Бога, Елиуй играет роль арбитра и судьи, примиряющего двух соперников. Его речь похожа на схоластическую риторику судебного красноречия. В конце концов Бог принимает вызов, предлагая Иову форму сражения, в которой более слабый должен уступить перед лицом более сильного. Эпилог знакомит с окончательным приговором Божиим: три друга осуждены, в то время как Иов оправдан и восстановлен в своем достатке.
Как охарактеризовать литературный жанр книги Иова? Есть схожесть с диалогами Платона. Однако встречая некоторые сходства, мы не должны пренебрегать существенными различиями: ход дискуссии и дидактический метод очень различны. Собеседники Иова не заботятся, каким образом более успешно определить абстрактные понятия, и делают громоздкие утверждения, постепенно подходя к противоположному тезису; однако, принимая в расчет утверждения оппонента, они прежде всего заинтересованы навязать ему свою точку зрения.
Книга Иова имеет сходство и с античной греческой традицией, в которой действие очень сокращено, а чувства персонажей описаны достаточно глубоко. Но в книге Иова отсутствуют короткие и прямые реплики, свойственные греческой традиции, которые оставляют впечатление живого трепета и привлекают постоянное внимание как аудитории, так и читателей подобных трагедий.
Нет сомнения, что книга Иова принадлежит к саииенциалыюму жанру, в котором представлены также аспекты дидактические, лирические, юридические и драматические. Однако предложенные понятия, разнообразие использованных форм, эмоциональное содержание в книге - все это общие схемы литературы, принятой в ВЗ и в литературе античного Востока. И все же книга Иова не имеет параллелей, представляет собой уникальную литературную форму среди библейских книг и ускользает от любой попытки классифицировать ее.
IV. Структура текста
1. Общая структура книги
Книга Иова - произведение сложное, в котором чередуются повествования в прозе, поэтические речи, монологи, жалобы и гимны. С доктринальной точки зрения и произведении прослеживается некое тематическое единство. Действительно, во всех текстах рассматривается проблема страдания праведника и преуспеяния нечестивого в связи с Провидением Божиим. Существуют взаимные соответствия между различными частями книги: между прологом и эпилогом (Иов. 1:5 = Иов. 42:8; Иов. 1:11 = Иов. 42:7-9); между эпизодами прозаическими и поэтическими (Иов. 2:13 = Иов. 3:1), между диалогами и теофаниями Ягве (которых так часто требует Иов: Иов. 13:3-12, 25; Иов. 16:19-21; Иов. 19:25-29; Иов. 31:35-37; Иов. 5:8; Иов. 8:5), между словами Елиуя и вмешательством Иова и друзей (Иов. 32:1-22; Иов. 33:9-11 = Иов. 10:7; Иов. 16:17; Иов. 23:10; Иов. 27:5; и т. д.), между диалогами и речами о мудрости в гл. 28.
Психологическое состояние Иова одинаково в прологе и эпилоге, постоянно оно и на протяжении всей поэмы, где сочетаются живость языка и адаптированного литературного жанра, импульсивный и общительный восточный характер, частые переходы от тревоги и страданий к обвинениям собеседников. Имена Божий используются во всей поэме с некоторой осторожностью. Иов и друзья рассматриваются как неизраильтяне, они никогда не произносят имени Ягве, кроме как в Иов. 1:21. Имена El, Elohim, Eloah, Sadday использованы в книге с большим искусством.
Есть, однако, очевидные несоответствия, изменения, упрощения, добавленные позднее. В прологе Иов выступает как господин пустыни и является образцом веры и послушания Богу; в диалоге же он живет недалеко от города и принимает положение человека беспокойного, тревожного, почти отчаявшегося перед лицом Бога. В прологе присутствуют сатана и жена Иова, в эпилоге же они отсутствуют. В третьем цикле поэтического диалога (25-27) не хватает третьей речи Софара; в некоторых утверждениях Иова (Иов. 24:18-25; Иов. 26:5-14) чувствуется его согласие с традиционными позициями друзей. Гл. 28 содержит гимн мудрости, приведенный в согласие с основной темой книги, который считается позднейшим добавлением. Неожиданное вмешательство Елиуя (32-37), предваряемое его генеалогией и отредактированное в стиле, отличном от стиля остальной части книги, кажется дополнением к первоначальной схеме поэмы. Рассуждения Елиуя носят личностный характер и задерживают заключительное вмешательство Ягве. В последней речи Ягве (Иов. 40:6 - Иов. 41:26) некоторые исследователи признают глоссы в описаниях бегемота и левиафана.
Композиция книги Иова постепенно развивалась. Первоначально существовало древнее народное предание о неизраильском мудреце, который сначала был испытан болезнью и которому потом было возвращено процветание. Это предание могло иметь историческую основу; мы находим этому подтверждение в Иез. 14:14, 20, где Иов упоминается вместе с Ноем, героем потопа, и Даниилом, легендарной фигурой финикийской античности. Автор поэмы придерживается этого древнего предания с начала и до конца своего произведения и намеренно вводит новые детали, такие как вмешательство сатаны и друзей. Автор же составляет поэтический диалог и финальную речь Ягве, соединяя в эпилоге приговор и прощение друзей.
Далее уже другой автор вводит речь Елиуя, внося таким образом новый вклад в спор и психологически подготовляя заключительную теофанию Ягве. Позднейший редактор книги вставляет гл. 28, где нет гармонии с литературным и психологическим контекстом книги, зато гармония хорошо видна в плане ее идей.
Несмотря на дополнения начального ядра книги, произведение представляется артистически последовательным и органичным.
2. Структура отрывка
В первой речи после вопроса, обращенного к Иову (Иов. 38:2-3), Бог превозносит Свою творческую силу: упорядочение первоначального хаоса (Иов. 38:4-11), сияние зари (Иов. 38:12-14), тайну природных явлений: снег, град, дождь, лед (Иов. 38:22-30), блеск звезд небесных (Иов. 38:31-38), тайны животного мира (Иов. 38:39 - Иов. 39:30).
3. Ключевые слова и выражения
Ст. 3. Препояшь ныне чресла твои, как муж (אֱזָר־): подготовка к сражению.
Ст. 4. Я полагал основания земли, (yaw-sad', בְּיָסְדִי־).
Ст. 6. Краеугольный камень ее : eh'-ben, אֶבֶן - «камень»; pin-naw', פִּנָּתָֽהּ, פִנּה - «угол; башня»; в переносном смысле - устой, опора, столп (народа).
Ст. 7. Все сыны Божии: yakh'-ad, יחַד - «весь, все»; bane, בְּנֵי - status constaictus pluralis от בֵן «сын» (в том числе и в более широком смысле); здесь имеется в виду ангельское воинство.
Ст. 17. Врата смерти (maw'-veth shah'-ar, מָוֶת שַׁעֲרֵי־): имеется в виду шеол.
V. Экзегетическое чтение
Стих Иов. 38:1. Бог появляется из устрашающей бури в присущем теофании величии. Ягве: в первый раз после пролога в тексте возникает это имя, открытое Моисею во время исхода из Египта. Речь Ягве обращена к иудейскому кругу.
Из бури: это типичная картина явлений Бога в ВЗ, особенно в книгах пророков и в псалмах (ср. Исх. 19:16; Пс. 18:8-14; Пс. 50:3, 7; Пс. 77:17-21; Пс. 82:16). Теофания в ВЗ - это обычно явление Бога народу и благодеяние общине Израиля (Исх. 3:1-12; Исх. 19:9-20). Иов же имеет привилегию единоличного общения с Богом в теофании. Буря указывает на драматизм ситуации, в которой Иов встречает Бога. Это также и способ усилить значимость присутствия Бога, подчеркивая Его незримую духовную природу.
Стих Иов. 38:2-3. Вступительный вопрос ставит точку в ситуации - каждый персонаж занимает отведенное ему место. Бог не отвечает на различные вопросы Иова, не осуждает, не одобряет, не говорит о личном деле страдающего, Он просто игнорирует его. Таким образом Бог меняет местами спорящие стороны. Он обращается к человеку с его же вопросами, дает понять Иову абсолютную некомпетентность человека перед бесконечной тайной Бога. Бог не защищается, не спорит, Он просто предлагает принять Его в молчании и поклонении.
Стих Иов. 38:2. Кто сей: Бог обращается к Иову в непрямой форме. Омрачающий Провидение: буквально - «который затемняет замысел» Божий. Вселенная есть шедевр, план которого знает только Бог. Словами без смысла: Иов очерняет то, что неподвластно его разуму, судит о том, что трудно понять, потому что его суждения ограничены, они не охватывают всеобщего плана Божиего.
Стих Иов. 38:3. Препояшь чресла: надевать одежды и затягивать ремни - значит готовиться к сражению. Ягве вызывает Иова на открытую борьбу один на один, как когда-то Иаков боролся с Ангелом. Но это будет борьба не равным оружием: Иов примет поражение и смирится. Спрашивать тебя: итак, роли меняются; Ягве атакует и предлагает Иову защищаться.
Стих Иов. 38:4-11. Создание мира описано как постройка здания, с краеугольным камнем, с основанием и размерами, известными одному Богу. Концепция Вселенной соответствует принятой у семитов схеме. Этот отрывок - один из прекраснейших в еврейской поэзии.
Стих Иов. 38:4. Где был: иронический вопрос. Иов ни вечен, ни всезнающ. Он вел себя, как если бы был наделен Божией силой творить, забывая, что он - лишь хрупкий и слабый человек, что пределы его мудрости ограничены и что он в состоянии помочь лишь земному счастью и гармонии в обществе. Если знаешь: букв, «если знаешь разум».
Стих Иов. 38:5. Удивительное описание земли как архитектурной постройки; утром, при ликовании небесного мира, кладется первый камень, потом начинается дело творения.
Стих Иов. 38:6. Основания: земля рассматривалась как опирающаяся на колонны, уходящие я бездну.
Стих Иов. 38:7. Утренние звезды: светила наиболее радостные, предвещающие наступление дня, - персонификация небесных творений, предназначенных для служения Богу. Сыны Божий: это ангелы, члены небесного двора. Прекрасны стихи, в которых торжественное создание земли празднуется всеми обитателями неба.
Стих Иов. 38:8. Поэтическая концепция моря. Затворил море воротами: закрытый двор, подобный стене с дверью. Из чрева: огромная бездна первоначального хаоса. К морю применены два образа: ребенок, выходящий из лона матери, и картина пугающего наводнения, которое необходимо контролировать. Океан часто рассматривается как ужасный мифологический дракон, но здесь появляется в качестве беззащитного новорожденного - домашняя сцена со сверхчеловеческими измерениями.
Стих Иов. 38:9. Сделал одеждою... пеленами: продолжается образ новорожденного. Море, которое для Иова является мифологическим чудовищем (ср. Иов. 7:12), для Ягве - беззащитное создание, за которым нужно ухаживать.
Стих Иов. 38:10. Определение: обозначает также закон; нарушение его - грех.
Стих Иов. 38:11. Волнующееся море остается всегда в одних и тех же берегах. Евреи думали, что море не покрыло остальную землю по указанию Ягве. Парадокс в том, что песок останавливает морские волны.
Стих Иов. 38:12-15. Поэтическое описание зари, воссоздающей мир, точно пастух, который встряхивает свой плащ, ремесленник, работающий с глиной, или красильщик, который делает цветные ткани.
Стих Иов. 38:12. Свое место: имеется в виду солнце.
Стих Иов. 38:13. Края земли: букв. «углы». Земля - это ковер с четырьмя углами. Стряхнула; как ковер берут за края и встряхивают, чтобы очистить его от пыли и паразитов. Нечестивые: благородный свет зари - не для тех, кто предпочитает мрак ночи. Проводится аналогия между бурным океаном, мраком ночи и нечестивым. Появляется заря, изгоняющая темные силы.
Стих Иов. 38:14. Восхищающий и яркий образ: под действием зари земля принимает красноватый цвет. Глина: земля красновато-коричневого цвета, на которой оттискивается печать. Как одежда: имеется в виду церемониальная одежда.
Стих Иов. 38:15. Свет их: т. е. ночь - свет для нечестивых, который облегчает совершение злодеяний, как день сопровождает дела других людей. Дерзкая рука: способная совершить преступление.
Стих Иов. 38:16-18. Глубина и обширность творения, недоступные человеческому разуму. Автор предлагает совершить путешествие по различным областям вселенной.
Стих Иов. 38:16. Иронические вопросы. Глубина моря: букв, «источники моря», т. е. Бог спрашивает Иова, он ли питает моря. Источники эти находятся в той же бездне или в ее еще более глубокой части, если море отождествлять с бездной.
Стих Иов. 38:17. Врата смерти: общепринятое выражение, означающее место пребывания мертвых, т. е. шеол (Пс. 9:14; Пс. 106:18; Ис. 38:10). Тени смертной: другая метаморфоза, означающая шеол, который находится я наиболее глубокой впадине земли. Он также здесь персонифицирован.
Стих Иов. 38:19-20. Свет и мрак, понимаемые как различие между персонифицированными солнцем и лупой, сменяющими друг друга с периодическими интервалами; они выходят из своих жилищ и возвращаются туда в свой черед. Подобным образом поступают люди и животные (Пс. 103:20-23).
Стих Иов. 38:21. Ягве представлен как маэстро насмешки. Предполагается, что Иов был уже рожден, когда Творец создавал Вселенную. Очень велико: мудрость зависит от возраста; но только вечная мудрость обладает совершенным знанием универсума.
Стих Иов. 38:22-30. Поэт проводит обзор метеорологических явлений, которые можно было наблюдать зимой в древней Азии: снег, град, лед, иней.
Стих Иов. 38:22. Хранилища: представляются как склады, расположенные на небе. Град: средство явления силы и оружие Бога (ср. Исх. 9:18-26; Быт. 10:11), которое фигурирует также в день Суда (Ис. 28:17; Ис. 30:30).
Стих Иов. 38:24. Разливается: букв, «разделяется». Свет: некоторые читают: «ветер» - «сирокко» - теплый западный ветер, полезный для земледелия.
Стих Иов. 38:26. Где нет человека: провозглашается «либеральность» Ягве - Он посылает дождь и туда, где он не приносит человеку никакой пользы.
Стих Иов. 38:28-29. Таинственное происхождение природных явлений.
Стих Иов. 38:28. Капли: античные люди верили, что роса выпадает из воздуха.
VI. Теологическое чтение
Бог
Бог - единственный (Иов. 5:9; Иов. 9:10; Иов. 37:5), создатель и господин всех вещей (Иов. 12:13), недоступный (Иов. 23:8-9) и трансцендентный (Иов. 11:8-9), является великим автором книга Иова. Его всемогущая воля осуществляет все, что хочет (Иов. 9:12; Иов. 11:10; Иов. 23:13-14); от Него зависит все: радость и страдание, болезнь и выздоровление (Иов. 5:18; Иов. 22:18). Бесконечно превосходя человека (Иов. 38:4, Иов. 39:30), Бог наполняет чудесами Свое творение, в котором отражается Божественная премудрость и всемогущество (Иов. 40:1 - Иов. 41:6). Человеческий разум может объять лишь «части путей» Его (Иов. 26:14).
Имена, данные Богу в эпоху патриархов: Эль, Элоах, Элогим, Шаддаи.
Имя Ягве, титул Бога в Синайском союзе, не употреблялось неиудеями. Божественные имена в эру патриархов указывают на бытие Божие вообще, без характерных мозаичных черт Откровения. Эль обозначает все то наиболее величественное, чистое и богатое, что сохранила религиозная традиция античного Востока: Бог - могущественный создатель и владыка стихий, жизни и времени. Эль обозначает также личного Бога Патриархов, который говорит, вступает в диалог с человеком и отвечает - Бог верный, выполняющий обещания, данные своим избранникам и их народу. Элоах - имя архаическое, используется 41 раз в книге Иова и 57 раз во всем ВЗ, встречается особенно в торжественных текстах восхваления и молитвы.
Элогим - множественное число совершенства и величия. Шаддаи - имя неясного происхождения, данное патриархами Богу, позднее открывшемуся Моисею с именем Ягве. Иов и трое его друзей неиудейской религии прилагают Божественные имена к единственному истинному Богу, почитаемому Израилем. От имени всех людей они говорят с Богом Израиля, с Которым связаны посредством того, что являются Его созданиями. Нельзя не восхищаться истинно экуменической широтой духа священнописателя. Аллюзии к народным мифологическим концепциям - простые способы литературного выражения - не оскорбляют возвышенного монотеизма типично израильского колорита.
В некоторых текстах появляется античная концепция божественного, которая идентифицирует его с противостоящей силой, которая застает человека врасплох и побеждает его своим неслыханным могуществом (Иов. 16:12; Иов. 30:18), постоянно борется против него и приводит в смятение его совесть (Иов. 10:15-17), «губит и непорочного и виновного» и «пытке невинных посмеивается» (Иов. 9:22-23). В других местах подчеркивается представление Бога личностного и благотворящего, Который открывает Свою волю, накладывает моральные требования, мстит за своих слуг и защищает оскорбленную добродетель. Этот Бог занимает дружественную позицию по отношению к человеку, просвещает и защищает его.
Ангелология
Бог окружен небесным двором, состоящим из таинственных существ, названных «сынами Божиими» (Иов. 1:6). Они образуют определенную иерархию, начиная от советников и вестников; они выше людей, однако и у них можно найти недостатки (Иов. 4:17-19; Иов. 15:14-16), как в небе и в звездах (Иов. 15:14-16; Иов. 25:4-6). Они служат посредниками для общения Господа с людьми (Иов. 5:1; Иов. 33:23-24). Среди них есть один, который должен искушать людей и обвинять их пред Богом (Иов. 1:6); это сатана, противник по преимуществу, который не верит в честность и бескорыстие добродетели (Иов. 1:9).
Человек
Это второй великий автор книги Иова. Жизнь человека, источник всех благ, но равным образом крайней нищеты, приходит от Бога (Иов. 3:4 - Иов. 5:20). Он формирует человека в материнском лоне (Иов. 10:8-12) и поддерживает его существование, т. к. человек живет благодаря дыханию Божиему (Иов. 12:10; Иов. 33:4). Человек - существо хрупкое в природе, лист, унесенный ветром (Иов. 7:16), сухая соломинка (Иов. 13:25), тень (Иов. 8:9), цветок (Иов. 14:2); он нечист и растлен (Иов. 15:16) и предназначен к страданию. Человеческая жизнь сравнима с жестокой военной службой (Иов. 7:1-2). Она становится грустной от болезней, от физических и моральных страданий, от лживости и неверности друзей (Иов. 6:15-17; Иов. 19:13-17) и извращенного общества (Иов. гл. 24; Иов. 36:7-12).
Окончательная участь человека - смерть, которая наступает, когда Бог забирает обратно Свое дыхание (Иов. 34:14-15). В поэме разнообразно описаны с помощью пластичных образов смерть, могила, шеол, погибель. Иов проклинает день своего зачатия и рождения (Иов. 3:3), однако ему никогда не приходит в голову идея совершить самоубийство. В качестве конца страданий смерть может быть рассматриваема как благо (Иов. 3:11-12; Иов. 16:21-22; Иов. 6:8-9; Иов. 10:18-19), также в качестве средства доступа к отдыху (Иов. 3:17-19). Смерть уравнивает всех людей (Иов. 3:14 - Иов. 15:19). В мрачные области шеола попадали все умершие и уже не имели более возможности вернуться к жизни (Иов. 14:7 - Иов. 12:18-22). Так ставится проблема смысла существования. Почему Бог дает жизнь с привкусом горечи?
Какой смысл в жизни измученного скорбями эфемерного создания, если она оканчивается шеолом?
Однако глубокое религиозное чувство позволяет видеть действие Бога в каждом моменте жизни. Бог знает дела человеческие и бодрствует, следя за ними свыше, чтобы дать нам вознаграждение (Иов. 4:17-19; Иов. 15:14-16). Он защищает правду и справедливость (Иов. 9:14-16; Иов. 10:13-15) и взвешивает дела человеческие на весах правды (Иов. 31:6). Действительное отношение человека к Богу есть почтительный страх (Иов. 1:1, 18; Иов. 2:3), в котором заключается настоящая мудрость (Иов. 28:28). Она требует всегда избегать зла и совершать дела милосердия. Эффективный способ добиться Божией благосклонности - это молитва (Иов. 8:5-7; Иов. 11:13-15; Иов. 27:8-10).
Нечестивый противится требуемой Богом справедливости (Иов. 1:22; Иов. 2:10; Иов. 8:22; Иов. 10:3; Иов. 16:11). Грех в своих многообразных проявлениях отдаляет от Бога (Иов. 8:13; Иов. 21:14-16). Разоблачаются воровство (Иов. 24:14), прелюбодеяние (Иов. 24:25), убийство (Иов. 24:14). притеснение бедных (Иов. 31:13-18) и звездопоклонство (Иов. 31:26-28). Моральное учение книги, если отделить его от элементарных предписаний и разнообразных обрядов, - это верное эхо наиболее возвышенной пророческой проповеди и теологии псалмов.
Страдание
Это центральная проблема книги. В ней не столько рассуждения о происхождении и причинах страдания или попытки найти ему оправдание, сколько предложение принять правильную позицию в трагической ситуации. Иов, друзья, Бог предлагают различные точки зрения.
В прологе и эпилоге страдание рассматривается как испытание, которому подвергается каждый религиозный, послушный и верный человек. Правильная позиция перед лицом бедствий - это переносить их в благоговении перед Богом. По преданию, на основе которого создана книга, Иов побеждает в испытании, как и показано в эпилоге: мы видим, что он полностью восстановлен в прежнем процветании. Однако такое решение не полностью удовлетворяло священнописателя, т. к. в реальной жизни страдания редко проходят бесследно. Поэтому автор и добавляет к преданию поэтический диалог, в котором выражает свои собственные чувства и взгляды.
Критерий, по которому трое друзей Иова рассматривают страдание, есть справедливость Бога. Если человек страдает, а Бог справедлив, это означает, что человек в чем-то согрешил. Страдание есть следствие греха и имеет искупительную цель. В этой ситуации грешник призван устранить причину страдания, т. е. обратиться к Богу, удалиться от зла и таким образом получить прощение за свое преступление. Это - традиционная теория временного воздаяния: кто делает добро - счастлив, кто делает зло - виновен в своем несчастье. Горе Иова - это испытание его виновности.
Эта теория не во всем ложна. Однако, если последовательно приложить ее во всех случаях, цель не будет достигнута, т. к. не существует автоматической зависимости между благочестием и счастьем, бедствием и виной. В частности, нет этой зависимости в случае страдающего Иова, который живо сознает, что не совершил никакого греха. Существующая реальность не соответствует жесткой схеме воздаяния.
Перед лицом этой проблемы в речах Елиуя предпринимается попытка видоизменить традиционную доктрину воздаяния. Страдание - это предупреждение Божие и способ воспитания; оно делает человека лучше и помогает ему выполнять свой долг. Если человек не принимает несчастья и восстает, он оказывается перед выбором: или обратиться или погибнуть. Советы мудрецов или вдохновение Божие могут убедить человека изменить свое отношение к несчастью; если он этого не сделает, оно разрушит его.
Однако священнописатель дает понять, что даже это мудрое объяснение не может решить проблему. Такое мнение было и у авторов гл. 28, посвященной мудрости. Действительно, там утверждается, что мудрость недоступна человеку и один Бог знает путь к ее достижению. Вот почему теология друзей Иова и попытки решить проблему отношения человека к страданию оказываются ошибочными.
Окончательный ответ дан в исповедании Иова после встречи с Богом в теофании. Перед Божиим величием Иов сознает свою ничтожность. Так теряют смысл традиционное благочестие, заинтересованное в воздаянии, и эгоистическая попытка выдвигать претензии к Богу. Эти препятствия преодолеваются в правильных отношениях между Богом и человеком. Иов отказывается от жалоб на Бога, от протеста и утверждений о своей невиновности, от вызова, брошенного Богу, и ищет прибежища в молчании поклонения. Встреча с Богом потрясла все его бытие. Ведь помимо собственного ничтожества Иов открыл и познал также и трансцендентную мудрость и всемогущество Бога.
Иов понял, что в управлении миром и человеком участвует Премудрость, а образ действия Бога так непредсказуем и удивителен, что его понимание недоступно человеку. Противоречия между рациональным порядком вещей и непонятностью существуют только для человека, но не для Бога. Тайны человеческой жизни - часть высочайшего Божественного замысла. Так и страдание Иова, сознающего свою невиновность, - часть этой удивительной и непонятной реальности, хотя для человека смысл его может быть неясен.
Как в этой перспективе Иов может перенести свое горе? Раньше Иов знал Бога лишь посредством контактов с религиозной традицией и теологией, т. е. непрямым, косвенным образом. Теперь же, познав Бога лично и непосредственно, он может довериться Ему и положиться на Его помощь. Иов, как прежде, остается больным и страдает, т. к. Бог не уничтожает несчастья, но теперь верящий Иов находится в глубоком и таинственном общении с Богом, ради Которого переносит свое несчастье даже в полной оставленности. Несчастное положение Иова сохраняется, но это более не терзает его, потому что таинственное общение с Богом побеждает и преодолевает тревогу и скорбь. Внешне ничего не изменилось, но Иов глубоко изменился внутренне по причине новых отношений с Богом.
Финальное решение проблемы страданий: смиренное и трепетное молчание перед Богом в духе преклонения. Это новое отношение основывается на убеждении, что страдание, непонятное и загадочное для человека, является частью мудрого и благодетельного плана Бога; общение с Богом, где находят решение все парадоксы человеческой жизни, есть высшее благо для человека; все остальное, в том числе страдание, второстепенно.
В книге Иова выявляется новое лицо Бога и новый образ человека. «Из человека поверхностного, который воздает благодарность Богу, потому что процветает, рождается человек глубокий, способный представлять страдающее человечество, которое отважно ищет Бога. Из Бога известного и предусмотренного возникает Бог непредвиденный, трудный для понимания и таинственный. В пространстве одной-единственной книги наше познание Бога, человека и их взаимоотношений намного возрастает. Как Иов, подобно Иакову в ночном видении, боролся с Богом, так и священнописатель использовал весь свой литературный и религиозный гений, чтобы изнутри взорвать обветшавшие схемы».
VII. Актуализированное чтение
Книга Иова - книга особенно современная, провоцирующая, так как призывает и подталкивает к принятию собственной позиции. Герой, подавленный болезнью и горем, размышляет о своем несчастье, о смерти, о смысле существования и выражает в волнующем и тревожном ритме всю гамму своих чувств, которые изменяются от отчаяния до смирения и веры, и наконец побеждает. Испытания, которому подвергся Иов, является большим соблазном и для современного человека, особенно сознающего зло, которое вторгается в человеческое существование и остро чувствуется в многообразной несправедливости современного общества. Человеческая правда выражена глубоким, парадоксальним образом, что соответствует восточному характеру, приписывающему все зло непосредственно Богу: здесь нет еще христианской перспективы внеземного воздаяния - совершенного и вечного общения с Богом по ту сторону смерти.
Вопросы, поднятые книгой Иова, - это вопросы жизни и смерти для каждого человека. С течением времени преходит всякая человеческая надежда, пребывает лишь Бог, начинающий и заканчивающий всякое дело. Поэтому единственная непреходящая ценность есть вера в Бога. Но не существует веры без нравственной борьбы и духовной оставленностн. Каждый человек веры совершает изнурительное паломничество, которое пролегает через страх, смятение, ненависть и ведет к спокойствию, поклонению и любви к Творцу всех вещей.
Иов - есть духовный отец всех людей, страдающих телом и погруженных в духовную ночь, которые могли бы сказать Богу: почему Ты обращаешься со мной как с врагом? И после долгой и тяжелой борьбы в стремлении найти настоящее лицо Бога они добиваются победы, бросаясь в Его объятия в акте абсолютной веры. Это - якорь спасения для каждого человека, который не хочет погибнуть в отчаянии.
