Только вечный, не составленный из частей Бог, мог привести человека, составленного из огромного числа элементов и получившего свое бытие лишь в шестой день творения, в божий покой. Только накрепко связанный со своим Создателем человек мог бы войти и остаться в этом покое, а через него и с ним весь мир, в котором он был царем, священником и пророком. Предание Ветхого Завета, ничего не говоря о природе этой связи, вполне определенно указывает на ее наличие.
Среди деревьев рая предание выделяет два особенных дерева, посаженных Господом Богом. Много деревьев росло и плодоносило в Эдеме, все они представляли свой род, размножаясь семенами, существовали не в единственном экземпляре.
Однако деревьев, стоявших в центре рая, было лишь два, и они не имели рода. О них не говорится, что они произведены землею по слову божьему, подобно другим деревьям, но посажены Им Самим! Пусть здесь, ради их отделения от прочих деревьев рая, они именуются древами. С этими двумя древами было связано нечто исключительно важное для человека и мира.
Скорее всего, это были не реальные деревья, - по крайней мере, о древе жизни с большой уверенностью можно утверждать, что оно служило знаком или образом того, кого предание не называет прямо. Впрочем, как бы там ни было, об этих странных насаждениях божьих теперь пойдет наш рассказ, но вначале о древе жизни.
Мы уже говорили о создании явлений, предметов и существ мира посредством логосов. Бог сказал, и так стало. Логос - слово, направленное в природу, побуждающее ее произвести нечто, определяемое содержанием логоса, в соответствии с замыслом божьим, который этому слову предшествует. Так замысел, пребывающий в Боге, и реализация этого замысла в природе оказываются связанными, подобно милым сердцу многих елочным украшениям, подвешенным на тонких нитях. Эти нити не только удерживают их от падения, но и прочно привязывают к вечно зеленому и живому дереву.
Однако стоит только перерезать нить, и украшение падает, разбиваясь вдребезги. Разбитое уже не подлежит восстановлению. Его осколки будут дальше колоться, крошиться и распадаться, потом смешаются с землею и станут неотличимы от нее, потому что они и есть земля.
Чем-то напоминает наши елочные игрушки положение живых существ, у которых отсутствует личностное начало. Они «подвешены» Создателем и сами, осознанно, не могут перерезать нить, на которой висят. Эта нить исключительно в Его власти - только Господь может ее перерезать, но станет ли Он это делать, если Сам все это создал с определенной целью?
Прочная связь твари с Творцом является принципиальной возможностью, необходимым условием ее входа в божий покой, куда иначе твари не попасть. Она ведь вообще ничего не может сделать самостоятельно ни в себе самой, ни в мире и, естественно, не несет ответственности ни за что. Потому-то тварь не может самостоятельно, без участия человека, прийти к Богу, установить связь с Ним. Однако достаточным условием этого явился бы для твари вход в божий покой сообразного своему Создателю человека, одновременно единосущного всему вещественному творению.
Человек, созданный по образу, не был подвешен на ниточке, как прочие, он - совсем другое творение Создателя. Его сообразие Творцу - совершенно особое свойство и сила. В возникших отношениях между первообразным Богом и сообразным ему человеком действовало сильнейшее взаимное влечение, подобно тому, как полюса магнита невидимой силой притягиваются друг к другу. При этом человек является разумным обладателем свободной воли, делающим всегда свободный выбор и потому несущий за него ответственность.
Личностные отношения, существующие сегодня между людьми или между Богом и человеком, могут быть весьма многообразными.
Однако какие личностные отношения могли существовать в Эдеме? Откуда было взяться партнерству в райском саду? Какая дружба в райском браке? Причем здесь вера, под которой понимают уверенность в невидимом, если вся жизнь и все силы - прямо от Бога? Разве можно себе это представить там, в раю, где муж и жена - это одно тело и один человек, где человек и Бог предстоят лицом к Лицу? Только любовь возможна там как личностное отношение, однако существование любви там, как и сейчас, за пределами рая, зависит от воли, от согласия, от свободного выбора сторон.
Любовь являет себя как взаимное приношение всего, чем обладает одна личность, другому лицу. Говоря об отношениях любви между личностными существами, необходимо различать в них личность и природу. Дело в том, что личность - не природа, она также не душа и даже не дух. Она - та, кто всем этим обладает. Невидимая, никак не обнаруживаемая, она проявляет себя во всех своих составах.
Одна личность в отношениях любви выступает вначале как приносящая, а другая - как принимающая приношение. Что же приносится и что принимается? Приносится и принимается не личность, а природа. Приношение природы одной личностью, а затем ее принятие и ответное приношение уже своей природы другой личностью создает единство природ двух различных лиц, и это становится прекраснейшим плодом любви, исполнением ее цели.
Возможность единения как слияния двух лиц в одно лицо означала бы гибель любви, потому что если лицо одно, то стремления к приношению больше нет, так как нет другого. Бессмыслицей является приношение себе самому, когда нет ни другой природы, ни другого лица.
Таким образом, для любви нужны как минимум два разных лица, способных вначале прийти к единению своих природ, а после достигнутого единства - отказаться от своего, жертвенно принося всю их общую природу друг другу, в стремлении принести все до конца, уподобляясь в этом Самому Создателю.
Надо сказать, что для достижения единства в любви вообще необходима полнота приношения, иначе единства не достичь. Если какая-то сторона отношений приносит не все, отказывается от своего не до конца, то происходит дробление приносимого, разделение уже соединенного. У приносящего остается непринесенная часть, а у принимающего нет полноты обладания.
Единства в этом случае нет. Отсутствие единства не позволит любви проявиться; что же касается отношения, которое возникает на этом месте, то оно осмысливается в совершенно иных категориях, таких как партнерство, когда одною стороною используется, с согласия другой стороны, лишь что-то, этой стороне принадлежащее.
Еще прежде даров священства и пророчества, Господь Бог сообщил человеку дар причастности к вечной жизни. Все эти дары не носили безусловного характера, напротив, они были строго обусловлены. Человек не обладал, в частности, вечной жизнью так, как ею обладает Создатель.
Вечная жизнь - категория бесконечного. Для того чтобы жить вечно без каких-либо условий, нужно обладать вечной жизнью как целым, иметь в себе ее источник, как его имеет живой Бог. Отказ человека принять и хранить этот дар причастности, выполнять все его условия, привел бы к разрыву потока вечной жизни, направленного на него Создателем. Никакая отделенная от вечной жизни часть не сделает ее конечной - бесконечность останется бесконечностью, тогда же как сама эта отделенная часть - принципиально конечна и раньше или позже ее поток иссякнет.
Посмотрим со вниманием на условия, при которых любовь зарождается, проявляет себя и приносит свои плоды. Мы увидим, что вначале всего стоит воля. При зарождении любви одной личности предлагается принять приношение другой, той, что делает первый шаг.
Если это приношение принято не будет, любовь умрет в своем зародыше, а если будет принято, то, возможно, принявший ответит на это своим приношением, и это опять будет волевым актом. При этом вновь проявится свобода выбора личности: она может и не захотеть сделать выбор навстречу, а пойдет в другом направлении.
Несомненно, только соизволение обоих на каждом шагу развития отношений приводит к торжеству любви. Если волевое проявление - важнейший момент возникновения и существования любви, то каковы же условия волеизъявления человека и как проявляет свою волю к любви Господь Бог?
Условия эти определяются соответствующими обстоятельствами их бытия. Бог предания - Творец всего; если можно говорить об обстоятельствах Его бытия, то их общее определение - нетварные. Попытки обосновать различие между Богом и обстоятельствами Его бытия, кажется, до сих пор никого не убедили.
Пожалуй, из всего, что можно было бы добавить, наибольшую ценность имеет следующее: над Богом нет закона, потому что нет над Ним никого, кто дал бы Ему закон - от Него все начинается и в Нем все заканчивается. Можно сказать: Он Сам Себе закон. Из этого следует, что Он имеет ровно то, что хочет и, следовательно, ничего не выбирает. Сам формирует для Своего творения причины и устанавливает законы, определяющие, какими будут следствия.
Следствия, происходящие из причин, не имеют над Ним никакой власти, хотя, с другой стороны, никто не может помешать Ему подчиниться им, если Он Сам того пожелает. Такова свобода Бога. Он создал человека по Своему образу, чтобы человек по своей воле уподоблялся своему Создателю, а это значит, что Он хочет любить и желает ответной любви того, кого таким создал.
Другое дело человек. Всему, что находится под твердью небесной, Создатель дал законы и поставил действовать в этой тверди умные силы, еще задолго до появления человека образовав упорядоченный, прекрасный мир - космос, а человек, придя в этот мир и воцарившись, с радостью подчинился этой гармонии, этой красоте.
Он подчинился закону не как животные, лишенные выбора, а по подобию божию, имея власть выбирать свой путь в мире божьем. Подобие состояло не в том, чтобы человеку иметь все то, что он захочет - это может только Создатель мира, всякий раз творящий то, что пожелает, - а в том, чтобы осуществлять единственный и ответственный выбор своего пути в мире божьем.
Это тоже в определенном смысле творческий выбор, связанный с раскрытием себя самого, осуществлением своего призвания. Как перед сказочным витязем, пред человеком появлялся камень на разветвлении дорог: прямо, налево и направо. Выбор был возможен, но при этом также существовала возможность двигаться не взвешивая и сопоставляя варианты, а как бы без выбора, жертвенно определяя свой путь, что кажется уже очень близким к тому, что совершает Господь Бог.
Впрочем, даже независимо от того, какой выбор сделал человек и как именно он этот выбор сделал, последствия в мире божьем наступали совершенно неотвратимо, а вместе с ними появлялась и ответственность. Свою ответственность человек принимал и нес ее, ни на кого не перелагая, поскольку, в отличие от своего Создателя, человек несет ответственность по необходимости, как находящийся под благим законом божьим.
В этих условиях, каким бы ни был выбор человека, он не мог приводить к злу, поскольку происходил в мире, который создал Всеблагой Создатель. Говоря иными словами, в мире, где зло отсутствует изначально, а все совершающееся разумными твореньями остается в рамках божьего закона, никакой выбор не мог стать злым. Человек двигался избранным им самим путем к цели, которую определил Создатель. Любой путь при таких условиях в конечном счете вел к концу времен, к блаженному порогу субботы - покоя божьего.
Очень важным и совершенно самостоятельным вопросом является действительная мера свободы человека выбирать свои пути в мире божьем. Возможна ли полнота свободы выбора, если Создатель всеведущ и знает Свое творение совершенно до конца, как не знает себя само творение? Можно ли говорить о полной свободе выбора человека, если Создатель лишь только знает, но при этом никак не вмешивается Своею властью в процесс волеизъявления своего творения?
Нам имеет смысл рассмотреть здесь свой опыт. Свободен ли в своих поступках человек, если знает, что другой, пусть очень близкий и любимый, только смотрит на тебя, не вмешиваясь в твой выбор? Мы знаем, что полноты свободы в выборе поступка в этом случае нет. Давайте теперь представим, что не кто-то другой, но ты сам смотришь на свои поступки, на движение мыслей, все видишь и даешь всему оценку - есть в нас такой «смотритель»; в этом случае ведь никакой несвободы нет? Пожалуй, в этом случае действительно никакой несвободы нет! Господь Бог поступил с человеком подобным образом.
Однако нужна ли совершенно полная свобода? Да, она необходима, ведь Богу ничего не нужно, кроме любви, для которой создан человек. Повторим опять, что делом любви, ее проявлением, является вольное приношение всего, чем обладает приносящая личность, личности принимающей, а плодом такой любви является совершенное единство.
Бог, как одна из сторон отношений любви, приносит Свое до конца и ожидает того же от человека. Что-либо другое, не вполне совершенное, принесенное не до конца - не отвечает Его устремлению. Если приношение человека не будет абсолютно вольным, оно не произойдет до конца, и единение, которого ищет Бог, не состоится. Тварь не будет обожена, и конец времен не сможет наступить.
Такова причина, почему Господь Бог за неимением никого, кто бы Его ограничил, Сам Себе полагает границу Своего всеведения в отношении творения. Как Всеведущий и Всемогущий, иной по отношению к творению, Он отказывается от знания причин и побуждающих мотивов, от участия в рассмотрении путей, которые избирает для себя человек в мире божьем, но дает ему средство самому знать о своих невидимых, внутренних движениях и судить о них и о себе. Невозможно сказать, где и как проходит граница всеведения божьего в отношении человека, но ясно одно: Бог останавливает Свое всеведение, все то, что может повлиять на свободу волеизъявления царя, священника и пророка. Иначе просто не может быть.
Знаком таких отношений между Богом и человеком, знаком человеческой свободы стало другое древо, также не имеющее рода, посаженное Богом посреди рая: древо познания добра и зла. Оно являлось одним из творений божьих, но несло в себе удивительную особенность.
На языке Библии познание добра и зла означает всеведение - именно то свойство, которым, естественно, обладает Творец мира и от полноты которого Он отказался ради совершенной любви к сообразному Себе творению, чтобы дать тому полную свободу выбора.
Это древо плодоносило, как и все деревья в Эдеме, но если плоды всех деревьев рая были даны Богом в пищу ради богопознания, то в отношении плодов древа познания Создателем было заповедано человеку не есть их никогда. Если он съест эти плоды, то умрет.
В чем же было отличие плодов древа познания? Если усвоение плодов всех деревьев рая сообщало человеку боговедение, знание и видение мира, как его знает и видит Создатель, то плоды древа познания давали возможность ведения помимо Бога, сообщали иной взгляд на мир божий. Питаться первыми означало для человека движение по пути постепенного обожения, нарушение заповеди относительно вторых являлось бы сознательным разрывом с Богом, попыткой стать богом помимо Единого и Истинного, то есть стать другим богом.
В этом случае смерть наступала для человека как следствие происшедшего разрыва с источником бесконечной жизни, вечно пребывающим в недрах Творца и Создателя, как прекращение Его дыхания в лицо человека, как неспособность, совершенное бессилие этого последнего уподобляться Богу.
Всеведение, становящееся возможным в состоянии смерти, не было бы таким же прямым, не заочным знанием Бога, а также созданных Им вещей и явлений, но было бы познанием субъектом отделенных от него предметов, объектов познания. Оно было бы не знанием самих вещей, как их создал Господь Бог, но знанием о вещах мира.
Вместе с тем плоды дерева познания имели для человека исключительную ценность, не содержавшуюся в плодах других деревьев рая, которые он мог есть. Само существование этих плодов, не данных Богом в пищу, сообщало человеку свободу выбора даже до самой смерти, вплоть до полного отделения и совершенной независимости от своего Творца и Создателя, как только человек того пожелает и исполнит желаемое, то есть ту необходимую полноту свободы, без которой нет любви.
