Притча о злых арендаторах во многих отношениях напоминает притчу о брачном пире. У Матфея они следуют одна за другой (Мф. 21:33-46, Мф. 22:1-14). В обеих притчах выступает авторитетная фигура, которая заменяет группу мятежных подчиненных другой, более послушной. В обеих притчах описывается дурное обращение с посланцами хозяина: слугами, сыном. Однако в притче о пире сын упомянут мимоходом, в числе почетных гостей, а здесь он занимает более важное место: на протяжении трех стихов (ст. 6-8) все внимание сосредоточено на нем. Трудно отрицать, что здесь мы впервые имеем дело с четырьмя главными персонажами или группами персонажей, однако мы вправе утверждать, что сын и слуги играют менее значительную роль, чем хозяин и две группы арендаторов: для дурных арендаторов они служат лишь объектом, на котором вымещается ненависть к землевладельцу. Приведенная выше диаграмма обозначает не вполне ясные отношения между персонажами пунктирными линиями.
Итак, возникает по крайней мере три отчетливых аллегорических обозначения. Землевладелец символизирует Бога, первая группа арендаторов - руководителей Израиля [100], вторая - тех, кто займет место первой, негодной группы. Ст. 1 почти дословно воспроизводит первые строки притчи о винограднике Исайи (Ис. 5:1-7), подтверждая эти аллегорические соответствия. Дополнительные детали в описании виноградника проясняют эти соответствия. Нет необходимости приписывать им какую-либо еще роль, кроме свидетельства о великой заботе и любви, изливаемой Богом на свой народ [101].
Новые арендаторы часто понимаются как язычники, но здесь, как и в притче о великом пире, нет никаких намеков на более широкий охват, за пределами Израиля (хотя ничто не препятствует такому применению притчи впоследствии [102]. Вполне возможно, некоторые еврейские вожди, впервые услышавшие эту притчу, понимали под первой группой арендаторов римских оккупантов! [103] В конце концов им предстояло понять, что притча Иисуса направлена против них, и тем сильнее был их гнев (Мк. 12:12 пар.). В первоначальном контексте отсутствие земледельца никак не может обозначать интервал между первым и вторым пришествием Христа, - оно обозначало период, когда нынешние еврейские вожди и их предки руководили народом Божьим [104].
Из основной триадической структуры проистекают по меньшей мере три основные темы: 1) Бог многомилостив и терпеливо ждет, пока его народ принесет должный плод, ждет даже тогда, когда люди постоянно открыто восстают против Него; 2) придет день, когда терпение Божье истощится, и все, отвергшие Его, будут истреблены; 3) замысел Божий не будет нарушен, ибо Он поставит новых вождей, и те принесут плоды, которых не сумели принести первые «виноградари» [105].
Но как же насчет слуг и сына? Обозначают ли они еще одну тему? Задним числом христиане, разумеется, видят в гибели сына распятие Христа, тем более что Иисус завершает притчу цитатой о «краеугольном камне» (Пс. 117:22) - излюбленным пророчеством о Мессии у ранних христиан (ср. Деян. 4:11, 1Пет. 2:7). Тогда слуги превращаются в пророков или иных вестников Бога. На присутствие здесь аллегорического значения вроде бы указывает отход от реализма: вряд ли в обычной жизни землевладелец стал бы подвергать своих слуг подобному обращению, а потом послал бы и сына, наивно полагая, что его пощадят, да и арендаторы никак не могли бы надеяться на успех своих хищнических планов.
Однако Клайн Снодграсс, подробно проанализировав эти доводы о недостаточном реализме притчи, нашел их несостоятельными. Другие исторические источники - и в особенности папирусы - свидетельствуют о том, что в спорах о собственности в Древнем мире девять десятых аргументов составляло фактическое обладание землей. Между отлучившимся хозяином (тем более римлянином) и его арендаторами вполне могла вспыхнуть такого рода партизанская война. В таком случае при виде сына и наследника арендаторы могли вообразить, что старый хозяин умер, вот они и решили убить того, кто оставался единственным претендентом на их землю [106].
Итак, здесь все подробности вполне реалистичны, что не мешает им отсылать нас к дополнительному аллегорическому значению. Безымянная притча в Сифре на Втор 312 сравнивает «передачу» земли обетованной патриархам с тем, как царь отдает поле в аренду временным владельцам, которые, однако, грабят своего господина, так что тот в итоге отбирает у них землю и отдает своему сыну. Арендаторы сравниваются с Авраамом и Исааком, которые несут ответственность за дурные поступки своих сыновей - Измаила и Исава. Эта притча (достаточно «избирательная») завершается словами: «Когда явился Иаков, от него не произошло плевела. Все его сыны были людьми достойными, как сказано: "Иаков был человеком кротким, обитающим в шатрах" (Быт 25:27)» [107].
Иисус вполне мог нагрузить образы слуг и сына столь же разработанной символикой, в том числе завуалированным намеком на самого себя. На данной стадии его миссии роковое столкновение с властями превратилось во вполне реальную угрозу, остро ощущавшуюся многими из его окружения. С другой стороны, большая часть первоначальной аудитории вряд ли воспринимала «слабые» аллюзии: тонкие намеки были поняты его учениками и оснащены дополнительным смыслом уже после смерти Иисуса. У нас нет причин считать их позднейшими, аллегоризирующими редакторскими вставками, но и нельзя видеть в них прямое и ясное выражение того, как Иисус понимал свою роль.
Как и в притче о добром самарянине, здесь просматривается жанр вводного мидраша. и этим отчасти объясняется, почему структура притчи не укладывается в какие-либо из уже намеченных простых категорий. Эрл Эллис описал структуру притчи в версии Матфея, но под это описание вполне подходит также вариант Марка.
| Ссылка на источник: Ис. 5:1сл. | |
| Эскпозиция средствами притчи, привязанная к начальному и заключительному тексту с помощью ключевого слова λίθον («камень» - 42, 44, ср. 35; Ис. 5:2, saqal), ср. οἰκοδομέω («строить» - 33, 42). | |
| Завершающая ссылка на источники: Пс. 117:22 сл., Дан. 2:34 сл., 44сл. [109] |
Весь текст передает единую развивающуюся концепцию, и нет никаких оснований отрывать его от изначального учения Иисуса. Относительно трех основных пунктов, связанных с владельцем виноградника и двумя группами арендаторов, мы можем быть достаточно уверены; значение дополнительных деталей, особенно связанных с сыном, не столь очевидно. Такого рода завуалированный намек на самого себя вполне соответствует тому способу, каким Иисус обычно учит о самом себе в притчах (и вообще в синоптических Евангелиях), - мы еще поговорим об этом в последней главе. Вслед за Мэтью Блэком Эллис обнаруживает сознательную игру слов (в предполагаемом арамейском подлиннике) между «сын» (bеn) и «камень» ('eben), причем оба эти образа, вероятно, относятся к Мессии [110]. Но даже если из образа сына проистекает четвертая тема - отвержение и казнь Христа, в контексте эта тема играет подчиненную роль по отношению к первым трем.
Примечания:
[100]. Некоторые исследователи полагают, что Иисус намеренно переносит традиционное значение виноградника - «Израиль» - на арендаторов с тем, чтобы они символизировали весь народ. В таком случае па замену им призываются либо язычники, либо Церковь. См., например: Josef Blank Die Sendung des Sohnes, в Neues Testament und Kirche, ed. Joachim Gnilka. Freiburg: Herder, 1974, 14; Darreil Bock Proclamatian from Prophecy and Pattern. Sheffield: JSOT, 1987, 126. Но текст вполне прозрачен и без такого сдвига, а в рассказе Иисуса нет даже намека, который мог бы подсказать аудитории необходимость отказаться от традиционной ассоциации виноградник - «Израиль».
[101]. Другой подход, подбирающий подробное мидраш-истолкование для каждой детали, см.: Craig А. Evans Оп the Vineyard Pambles of Isaiah 5 and Mark 12. BZ 28, 1984, 82-86.
[102]. Столь же сбалансированную оценку см.: Akira Ogawa Paraboles de l'Israe'l veri-lable; Reamsideration critiijuc de Mt. xxi 28 - xxii 14. NovT21, 1979, 149. Brag H. Voung Jesus and His Jewish Parables. New York and Mahwah: Paulist, 1989, 282-305, демонстрирует, каким образом вся притча в целом может быть истолкована как внутрииудаистский диспут. Янг озаглавил эту главу Prophetic Tension and tlie Temple.
[101]. Другой подход, подбирающий подробное мидраш-истолкование для каждой детали, см.: Craig А. Evans Оп the Vineyard Pambles of Isaiah 5 and Mark 12. BZ 28, 1984, 82-86.
[102]. Столь же сбалансированную оценку см.: Akira Ogawa Paraboles de l'Israe'l veri-lable; Reamsideration critiijuc de Mt. xxi 28 - xxii 14. NovT21, 1979, 149. Brag H. Voung Jesus and His Jewish Parables. New York and Mahwah: Paulist, 1989, 282-305, демонстрирует, каким образом вся притча в целом может быть истолкована как внутрииудаистский диспут. Янг озаглавил эту главу Prophetic Tension and tlie Temple.
[103]. Klyne Snodgrass The Parable of the Wiched Tenants. Tübingen: Mohr, 1983, 77-78. Мнение, будто Иисус применил эту притчу против зелотов (Jane Е. and Raymond R. Newell The Parable oj the Wiched Tenants. NovT 14, 1972, 226-237), гораздо менее вероятно.
[104]. Ср.: Marshall Luhe, 729; Walter Grundmann Das Evangelium nach Lukas. Berlin: Evangelische Verlagsanstalt, 1966, 372, прим. 1.
[105]. Попытки свести содержание притчи к одной теме вновь приводят к чрезвычайно сложной формулировке этой «одной» темы. См., например: Pesch Markusevangelium, vol. 2, 1978, 221; Martin Hengel Das Gleichnis von den Weingärtnem Mc. 12, 1-12 im Lichte der Zenonpapyri und der rahhinischen Gleichnisse. 1968, 38.
[106]. Snodgrass Tenants, 31-40. Полезное изложение наиболее важных текстов см.: Perkins Parables, 186-189; все подробности см.: Hengel Weingärtnem., 1-39.
[107]. Пер. Neusner Sifre to Deureronomy, vol. 2, 332. Ср. сходные образы в совершенно ином контексте в Eccl. Rab. 5:10.2, - здесь привязанность арендаторов к земле сравнивается с единством души и тела!
[108]. Ср. особ.: Klauck Allegorie, 308-309; Larry W. Hurtado Mark. San Francisco: Harper & Row. 1983; Basingstoke: Pickering & Iriglis. 1984, 179; Taylor Mark, 472. Матфею аллегорическое значение было уже яснее - после воскресения, поэтому можно согласиться с мнением Кингсбери (Jack D. Kingsbun' The Parable of the Wirked Husbandmen and the Secret of Jesus' Divine Sonship in Matthew: Some Literary-Critical Observations. JBL 105, 1986, 643 655) о том, что притча играет центральную роль в христологии Матфея. J. С. O'Neill The Source of the Parables of the Bridegroom and lite Wicked Husbandmen, bJTS 39, 1988, 485-489, признает, что сын здесь - Мессия, однако источником такого приравнивания считают Иоанна Крестителя, а не Иисуса. О'Нейл признает, что в других случаях Иисус лишь намекает на свое мессианство, но почему-то не видит, что и здесь это притязание остается завуалированным.
[109]. Ellis How the New Testament Uses the Old, 205.
[110]. Idem New Directions in Form Criticism, в Jesus Christus in Historic and Theologie, ed. George Strecker. Tubingen: Mohr, 1975, 313-314; Matthew Black The Christological Use of the Old Testament in the New Testament. NTS 18, 1971-1972, 13.
[109]. Ellis How the New Testament Uses the Old, 205.
[110]. Idem New Directions in Form Criticism, в Jesus Christus in Historic and Theologie, ed. George Strecker. Tubingen: Mohr, 1975, 313-314; Matthew Black The Christological Use of the Old Testament in the New Testament. NTS 18, 1971-1972, 13.
