Библия, описывая подъем Моисея на вершину Синая в полном мраке, говорит о его совершенном неведении. Он шел на свидание с Господом, не имея определенной цели и ни на что не рассчитывая. Взойдя, он оставался на горе пресловутые сорок дней.
Те самые «сорок», о которых уже говорилось, что это почти всегда не арифметическое число, а время перехода в иную реальность, где Бог и человек предстоят друг другу. Так уже бывало. Сколько точно прошло времени в лагере сынов Израиля?
Об этом Библия промолчала. Впрочем, что может нам дать число? Вероятно, Моисей отсутствовал долго, слишком долго для того, чтобы народ не почувствовал себя оставленным. Мог ли Аарон знать, когда вернется брат и вернется ли он вообще, если и самому Моисею это не было известно?
На той высоте был только он и Господь в Своем не месте и не времени. Где был Моисей? Может быть, на границе божественного не места, а может быть, каким-то чудом, переступил за эту границу и попал в божественное безвременье? - Никто не знает! Кто же на земле мог предсказать, когда и чем окончится их встреча?
Как уже говорилось, за редкими исключениями, сыны Израиля не знали лично Обладателя четырехбуквенного Имени. Они поверили свидетельству Моисея, явленным им знамениям, он был посредником между ними и Господом.
Израильтяне видели явление силы, помнили, что было в Египте с фараоном, они вышли из Египта и шли по пустыне под облаком божественной славы! Перешли через бездну моря, пришли к Хориву, где с ужасом внимали Гласу божьему.
Наконец они приняли Завет и начали его исполнять, но вот Моисея не стало и вместе с ним не стало Бога.
Как страшна богооставленность! Все знают, ее переживание приходит к человеку перед наступлением смерти, а им хотелось жить. Нет, они не могли оставаться без Бога.
На их пути к Синаю, всякий раз при встрече с новой опасностью, сыны Израиля привычно укоряли Моисея и заявляли о желании вернуться на прежние места, в Египет, к прежним условиям. Однако сейчас это уже стало невозможным. Египет был слишком далеко, и прежние условия жизни, кажется, ушли в безвозвратное прошлое.
Теперь их укор состоял в возврате к их прежнему религиозному опыту, к опыту отцов. Моисей отсутствовал, поэтому они обратились к тому, кто был его устами. Они потребовали от Аарона: «Сделай нам бога, который поведет нас за собой. А этот человек, который вывел нас из Египта, - Моисей - мы не знаем, что с ним случилось!»
Они хотели сделать для себя рукотворный образ ради ощущения божьего присутствия. Только какое отношение он мог иметь к реальности?
До того, как сыны Израиля последовали за Моисеем, они поклонялись Единому Богу в образе шумерского бога луны - Сина. Этот образ появился в незапамятные времена, вероятно не за одно тысячелетие до рождения в Уре Авраама. Как бы там ни было, Син в лунном образе был прекрасной находкой!
Син был отцом Шамаша - бога солнца у шумеров и аккадцев. Сутки у них начинались с вечера, когда Син воцарялся в небе. Шамаш появлялся позже - на рассвете. Появившись в небе, он всего лишь служил Сину, был его покорным сыном, одним из членов его семьи.
Календарь шумеров и аккадцев - древнейшее средство определения периодов времени от суток до годов, как нетрудно догадаться читателю, был, конечно, тоже лунным. Это сообщало Сину власть над временем. Земля, бесспорно, зависела от неба, она была ниже, все земное взирало на небо, глядя снизу вверх, и Син, естественно, считался также владыкой неба и земли, господином всего, что существует.
Кроме того, в отличие от однообразного солнечного диска, смена лунных фаз, от узкого серпа и до полнолуния, способствовала формированию различных образов.
В известной ее фазе можно увидеть серп, которым жнут спелые колосья богатого урожая, рог единорога или парус. Серп, повернутый своими острыми концами кверху и выпуклостью вниз, становился то одинокой ладьей, плывущей в небе, то рогами быка.
Образ быка - знак всесокрушающей мощи, позволял именовать Сина Эл Шаддаем - Богом сильным. Желтоватый цвет луны говорил о не подверженном коррозии, неизменном в своей ценности золоте - знаке божественной нетленности, неиссякаемом богатстве и царственной власти.
Такими видели сыны Израиля свойства бога, которого они хотели поставить пред собою, когда Моисея среди них не оказалось.
Аарон и сам не знал, что случилось с его братом на Хориве. Он мог служить Богу вместе с ним, но быть вместо него, заменить его пред Лицом Господа он не мог.
Тогда он велел им: «Выньте серьги из ушей ваших жен, сыновей и дочерей и принесите мне». Серьги расплавили и изготовили толстые золотые листы. Из дерева была изготовлена статуя быка, которую и обили этими листами. Получился золотой бык.
Тогда люди сказали друг другу: «вот бог твой Израиль, который вывел тебя из Египта». Аарон соорудил жертвенник пред этой статуей и сказал народу: «завтра праздник господу»! На следующий день утром ими были принесены всесожжения и мирные, пиршественные жертвы.
Народ стал есть, пить и веселиться пред статуей быка - это была измена! За такую измену души их следовало истребить из народа божьего.
Моисей стоял пред Господом, когда Он вдруг сказал: «спускайся с горы - негодным стал народ, выведенный тобою из Египта. Они теперь поклоняются быку, называя его своим богом, выведшим их из Египта. Теперь они достойны гибели, а новый народ Я произведу от тебя».
Моисей так горячо стал умолять Господа, что из его моления стало ясно - израильтяне это и есть народ из Моисеевых корней. Может быть не совсем и не все, но все-таки этот народ сохранился от божьего гнева.
Моисей спускался с горы с чувством тревоги. По мере приближения к лагерю до него стал доноситься неясный гул народных толп. Это был не гул войны, хорошо известный вождю Израиля, это были выкрики и песни разгулявшегося народа.
Когда, войдя в лагерь, он увидел золотого тельца и все происходящее вокруг, ему стало понятно, что действительно произошло нечто непоправимое. Казалось, все, что так долго, так мучительно рождалось, вдруг навсегда погибло.
Не стоило умолять Господа об этом народе. Последовавший за отчаянием гнев накрыл его, как волною, разум отказывался служить. В сердцах он швырнул на камни драгоценные, нерукотворные, тонкие скрижали Завета, те, на которых заповеди были вырезаны с обеих сторон. Они раскололись на много кусков. Народ умолк, и движение прекратилось.
Затем, его гнев обратился на золотого тельца. Золотой бык - Син был открытым противником Обладателя четырехбуквенного Имени, узурпатором Его достоинства, а теперь еще и личным, смертельным врагом вождя и пророка израильтян.
Первым делом он сбросил быка с возвышения, на которое поставили его сыны Израиля, на землю. Увидев, что бог бессилен защититься от такого унижения, народ стал разбегаться, однако некоторые, отойдя на «безопасное» расстояние, остались посмотреть, что будет дальше.
После этого, на остатках дров, лежащих у жертвенника, Моисей сжег золотую статую. Ее дерево сгорело, а расплавленное золото растекалось, стягиваясь в большие и мелкие капли, смешиваясь с пылью и пеплом, затвердевало среди остывающих углей кострища.
Он растер все, что осталось, в пыль и порошок, сгреб в кучу и бросил в большой сосуд с водою. Образовалась отвратительная густая жижа. Моисей хватал стоявших поблизости поклонников Сина, тащил их к сосуду, принуждая пить из него мутную грязь, в которую превратился золотой бык - Син.
Моисей кричал: «Вот бог твой, Израиль!» Некоторые пили, но многие отказывались, вырываясь из его рук, убегали и прятались в своих шатрах.
Затем он гневно спросил брата: «Чем провинился пред тобою этот народ, что ты вовлек его в такой тяжкий грех?»
Аарон, переживая свою вину, просил прощения и одновременно пытался оправдаться, говоря: «Ты же знаешь, народ этот склонен ко злу. Они сказали мне: сделай нам бога, чтобы он повел нас за собою, потому что Моисей исчез и не известно вернется ли.
Тогда я сказал: отдайте мне золотые серьги ваши. Они принесли, я бросил их в огонь, и получился этот телец. Телец как будто сам вышел из огня». Это звучало жалко и неубедительно. Однако известная доля правды в его словах все же была.
Эта правда состояла в том, что Син сросся с душами израильтян, приютился в темных закоулках их сознания, продолжал существовать, ожидая подходящего момента для выхода на свет и подчинения себе сынов Израиля.
Золотой бык сохранился даже в душе родного брата Моисея, уже имевшего опыт встречи с Господом как раз на этом самом месте. Не это ли имел в виду Аарон, говоря, что бык получился как бы сам собою?
Тем не менее, вину свою он признавал, готов был понести наказание, но просил о снисхождении. Можно было сжечь статую быка и стереть в порошок все, что от нее осталось, но как уничтожить Сина, укоренившегося в душах людей?
Тогда Моисей сказал: «Люди потеряли стыд и страх из-за Аарона, но может быть, Господь, взирая на его служение в прошлом, помилует его?»
После того он воскликнул: «Кто за Господа - ко мне»! Вокруг него собралась внушительная толпа сторонников, преимущественно из числа его соплеменников - левитов.
Тогда пророк сказал: «Пусть каждый из вас возьмет меч, оружие, какое найдет, а потом пройдите по всему лагерю и убейте всех, поклонившихся золотому тельцу. Если это будет брат - убейте брата, друг или сосед - убейте их, не оставляйте никого в живых».
Левиты исполнили то, что сказал пророк, исполнили волю господню. В тот день было убито около трех тысяч человек - сынов Израиля, вышедших с Моисеем из Египта и пришедших к подножию горы божьей - Хорива, остальные покаялись, хотя, как покажет история, не все. Многие каялись от страха смерти, а не по совести. Аарон же остался в живых.
После всего происшедшего пророк сказал левитам: «Ныне день посвящения вашего во священники Господа Бога Израиля. Вы посвятили себя ценою приношения жизней своих сыновей, братьев, друзей и соседей».
Так исполнилась воля господня, сообщенная Моисею на вершине Хорива относительно сынов Израиля, и моление о них пророка не осталось в пренебрежении.
День этот станет памятным и праздничным днем в народе божьем. Днем искупления будет назван этот день, когда Израиль отступил от Господа и принес покаяние пред Ним. День возможного истребления всего народа и день явления милости божьей к нему. Оставшиеся же в живых левиты станут священниками и служителями скинии на все времена.
