Глава 12

Ст. 1-2 Не хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных. Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас.

Все это место весьма неясно; неясность происходит от неизвестности предметов и от оскудения событий, которые тогда были, а теперь не бывают. Почему же они теперь не бывают? Вот, причина неясности подала нам повод к другому вопросу: почему они тогда были, а теперь не бывают? Но оставим это до другого времени, а теперь скажем о том, что тогда было. Что же было тогда? Когда кто-нибудь принимал крещение, то внезапно начинал говорить на разных языках, и не только на разных языках, но многие даже пророчествовали, а некоторые совершали и другие еще большие знамения. Так как обращавшиеся из идолопоклонства не знали ничего ясно, не будучи сведущи даже в ветхозаветных книгах, а между тем по крещении тотчас получали Св.Духа, которого не видели, – потому что Он невидим, – то благодать давала некоторое чувственное доказательство действия (Духа): один вдруг начинал говорить на персидском, другой на римском, третий на индийском, а иной на каком-нибудь другом языке; для внешних (язычников) это служило свидетельством того, что в говорящем действует Дух Святый. Потому (апостол) и говорит: «но каждому дается проявление Духа на пользу» (1Кор 12:7), называя проявлением Духа дары Его. Как апостолы прежде всего получили это знамение, так и верующие получили тот же дар языков, и не только это, но и многое другое. Так, многие воскрешали мертвых, изгоняли бесов, совершали много и других подобных чудес. Впрочем, одни имели меньше даров, другие больше. Чаще всего был у них дар языков.

Это и послужило поводом к несогласию между ними не по свойству самого дела, а по неразумию получавших дары. Получившие больше даров превозносились пред получившими меньше; а эти скорбели и завидовали получившим больше, как показывает далее сам Павел. Нарушая чрез это взаимную любовь, они получали смертельную рану, которую он с великим тщанием старается исцелить. То же самое случилось и в Риме, только иначе. Потому он и в послании к Римлянам касается этого предмета, но прикровенно и кратко, выражаясь так: «ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены. И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, – в учении» (Рим 12:4). А что они также впадали оттого в гордость, он намекнул на это в начале, когда сказал: «по данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил» (Рим 12:3). Так он беседовал (с римлянами), у которых болезнь несогласия и гордости была не велика; а здесь – с большей силой, потому что болезнь была гораздо сильнее. И не это одно производило в них смятение, но кроме того между ними было много гадателей, так как город их еще держался языческих обычаев, и это, между прочим, также соблазняло и смущало их. Потому (апостол) здесь прежде всего показывает различие между гаданиями и пророчеством. Для того они получили и дар различения духов, чтобы различать и знать, кто говорит от Духа чистого и кто от нечистого. Так как невозможно было объяснить сказанных слов из них самих, – потому что пророчество свидетельствует о своей истинности не в то время, когда произносится, но когда исполняется, – так как не легко было распознавать, кто подлинно пророчествует и кто лжет, – потому что нечистый дух вредил пророчествовавшим, восставляя лжепророков, которые будто бы также предсказывали будущее, – и так как невозможно было доказать истину сказанного, пока еще не исполнилось предсказанное, и легко могли быть опровержения, – потому что только конец показывает, кто лжет и кто говорит правду, – то, чтобы слушатели не обманывались и прежде конца, (апостол) дает им такое знамение, которое еще прежде исполнения (сказанного) способствовало к различению того и другого.

Начав отсюда свою речь, он потом переходит к благодатным дарованиям и разрешает возникавший отсюда спор. Прежде всего о гадателях он говорит так: «не хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных». Духовными он называет знамения, потому что они – действия одного Духа, а человеческие усилия нисколько не содействуют к их совершению. Начиная беседовать об этом, он прежде всего, как я сказал, показывает различие между гаданием и пророчеством и говорит так: «знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас». Смысл слов его следующий: в капищах идольских, когда кто бывал одержим нечистым духом и прорицал, то, как бы ведомый и связанный, был увлекаем духом и нисколько не сознавал того, что говорил. Гадателю свойственно быть в исступлении, терпеть принуждение и насилие, увлекаться и неистовствовать, как бесноватому. А пророк не таков, но он говорит все с трезвой душой и здравым рассудком, зная, что он говорит. Так различай гадателя и пророка еще прежде исполнения (сказанного). И смотри, как (апостол) устраняет при этом всякое подозрение: он призывает в свидетели их самих, знавших это по опыту. Что я, говорит, не лгу, не клевещу и не измышляю на язычников, как враг их, тому свидетели вы сами: знаете, как, будучи язычниками, вы были тогда водимы и увлекаемы. Если же кто станет считать и их, как верующих, (свидетелями) подозрительными, то я докажу вам это и (свидетельствами) внешних (язычников). Послушай Платона, который (в апологии Сократа) говорит так: «прорицатели и гадатели говорят много и хорошо, но сами вовсе не знают того, что говорят». Послушай и другого поэта, который выражает то же самое. Когда кто-нибудь разными обрядами и волхвованиями вводил в человека беса, тогда этот человек начинал прорицать и прорицая рвать и терзать себя, не будучи в состоянии выносить насилия беса, и таким образом мог растерзать себя и погибнуть: подобным волхвователям он и говорил: «развяжите же, смертный не может более сносить царя бога»; и еще: «развяжите мне венки, окропите мои ноги чистой водой и изгладьте черты, чтобы я мог идти». Все это и тому подобное, – ведь можно было бы сказать гораздо более, – доказывает и принуждение, с каким бесы удерживаются и служат, и насилие, какое терпят люди, однажды предавшие себя им и лишающиеся в это время здравого смысла. Также и Пифия, – нахожу нужным сказать теперь и о другом постыдном деле их, о котором лучше было бы молчать, потому что нам неприлично говорить об этом, но чтобы яснее видеть бесстыдство их, нужно упомянуть, чтобы вы уразумели отсюда, как безумны и смешны прибегающие к волхвователям, – эта женщина Пифия садилась, говорят, на треножнике Аполлоновом, расставив голени: затем лукавый дух, проникая снизу и входя в нее чрез детородные части, приводил ее в исступление, и она, распустив волосы, начинала бесноваться, испускать изо рта пену, и в таком исступлении изрекать неистовые слова. Вижу, что вы стыдитесь и краснеете, слыша это; а они еще превозносились таким бесстыдством и безумием!

Итак, намекая на все это и тому подобное, Павел сказал: «знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас». Так как он говорил к понимавшим дело, то и не излагает всего подробно, чтобы не отяготить их, но, только напомнив им и приведя все на ум, тотчас оставляет это и поспешает к своему предмету. Что же значит: «к безгласным идолам»? Гадатели ходили к ним, как бы ведомые. Если же идолы безгласны, то как те пользовались ими? Для чего бес приводил их, как пленников и узников, к истуканам? Между прочим для того, чтобы сделать обман правдоподобным. Чтобы не подумали, что идол есть камень безгласный, он старался привязать людей к идолам, чтобы принадлежащее первым приписывали последним. Но у нас не так. Впрочем (апостол) не объясняет нашего, то есть того, что касается пророков, так как им (коринфянам) это было известно, и между ними (были пророки, которые) пророчествовали, как следовало, с рассудком и совершенной свободою. Они властны были говорить и не говорить; они не были принуждаемы, но вместе с честью сохраняли и волю. Потому и Иона убегал, потому и Иезекииль уклонялся, потому и Иеремия отрицался. Бог же не принуждал их насильно, но советовал, убеждал, угрожал, не помрачая рассудка. Бесу свойственно производить помешательство, неистовство и большое помрачение, а Богу – просвещать и сознательно учить тому, чему должно. Вот первое различие между гадателем и пророком!

Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас.

См. Толкование на (1 Кор 12:1)

Ст. 3-4 Потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым. Дары различны, но Дух один и тот же;

Второе (апостол) излагает далее так: «потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса»: и еще: «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1Кор 12:3). Когда, говорит, ты увидишь, что кто-нибудь не произносит имени Иисуса или даже анафематствует Его, то он – гадатель; а когда увидишь другого, который обо всем говорит с именем Его, то знай, что он – духовный. Что же, спросишь, сказать об оглашенных? Если никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым, то что сказать о них, которые произносят имя Его, но Духа не имеют? Не о них теперь говорит (апостол), – так как (коринфяне) были тогда не оглашенные, – а о верующих и не верующих. Но разве никакой бес не именует Бога? Не говорили ли бесноватые: «знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий» (Мк 1:24)? Не говорили ли они и Павлу «сии человеки – рабы Бога Всевышнего» (Деян 16:17)? Говорили, когда были мучимы и вынуждаемы, а добровольно и не мучимые никогда. Здесь можно спросить: для чего бес говорил это, а Павел запретил ему? (Павел) подражал своему Учителю; и Христос запрещал бесам говорить, не желая получать от них свидетельство. А для чего бес делал это? Он хотел произвести замешательство, лишить апостолов чести и склонить многих слушать его самого. Если бы это было допущено, то бесы оказались бы достойными вероятия и легко стали бы вводить, что им угодно. Потому, чтобы этого не было и чтобы обман не получил даже начала, (апостол) заграждает им уста и тогда, когда они говорили правду, для того, чтобы никто совершенно не внимал им во лжи, но всякий отвращал слух свой от всего, что бы они ни говорили. Показав таким образом первый и второй признак гадателей и пророков, (апостол) далее беседует о чудесах, приступая к этому предмету не просто, но так, чтобы прекратить происходившее отсюда несогласие и убедить тех, которые получили меньше, не скорбеть, а тех, которые получили больше, не превозноситься. Потому начинает так: «дары различны, но Дух один и тот же» (1Кор 12:4). Прежде всего он вразумляет того, кто получил меньший дар и из-за этого скорбит. О чем, говорит, ты скорбишь? О том, что не получил столько, сколько другой? Но вспомни, что это – дар, а не долг, и получишь утешение в скорби. Потому он прямо и выразился так: «дары различны». Не сказал: знамения, или чудеса, но: дарования, названием дара убеждая не только не скорбеть, но и чувствовать благодарность. Вместе с тем, говорит, представь и то, что хотя ты получил дар меньшей меры, но удостоившись получить его оттуда же, откуда и получивший больше, ты имеешь одинаковую с ним честь; ты не можешь сказать, что ему даровал Дух, а тебе ангел; и тебе и ему даровал Дух. Потому и прибавляет: «но Дух один и тот же». Хотя есть различие в даре, но нет различия в Даровавшем: из одного источника получили и ты и он.

Дары различны, но Дух один и тот же;

См. Толкование на (1 Кор 12:3)

Ст. 5-7 и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу.

«И служения различны, а Господь один и тот же» (1Кор 12:5). Чтобы усилить утешение, (апостол) приводит и Сына и Отца. Самые дары называет здесь другим именем, желая и чрез это доставить большее утешение. Потому и говорит: «служения различны, а Господь один и тот же». Услышав о даровании, получивший меньше, может быть, стал бы скорбеть; но, услышав о служении, не станет, потому что это слово означает труд и работу. Что ты скорбишь, говорит, если Бог другому повелел трудиться больше, а тебя пощадил? «И действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу» (1Кор 12:6). Что такое, скажешь, действие? Что такое – дарование? Что такое – служение? Только различные названия, а предметы одни и те же. Он называет и дарование и служение действием. «Исполняй, – говорит, – служение твое» (2Тим 4:5); и: «я прославляю служение мое» (Рим 11:13); также к Тимофею: «по сей причине напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе» (2Тим 1:6); и к Галатам: «ибо Содействовавший Петру в апостольстве… содействовал и мне у язычников» (Гал 2:8). Видишь ли, как он не полагает никакого различия между дарами Отца (и Сына) и Св. Духа, не смешивая Их ипостасей, – да не будет! – но показывая равночестие существа? Что дарует Дух, говорит он, то производит Бог (Отец), а распределяет и назначает Сын. Если бы одно было меньше другого, то он не сказал бы этого так и не стал бы таким образом утешать скорбящего. Далее утешает его еще другим образом, именно тем, что сообщенная ему мера дарований, хотя и малая, служит ему в пользу. Сказав: «Дух один и тот же», «Господь один и тот же», «Бог один и тот же», и тем успокоив его, присовокупляет еще другое утешение в словах: «но каждому дается проявление Духа на пользу». Чтобы кто-нибудь не сказал: чтож из того, что один и тот же Дух, один и тот же Господь, один и тот же Бог, когда я получил меньше? – (апостол) говорит, что, это на пользу. Явлением Духа он называет знамения, и справедливо. Мне верующему известно, кто имеет Духа, – именно тот, кто крещен; а для неверующего это ниоткуда не видно, как только из знамений. И отсюда опять следует не малое утешение: хотя дарования различны, но обнаружение одинаково; хотя бы ты имел много, хотя бы мало, ты равно обнаруживаешься, так что, если хочешь показать, что ты имеешь Духа, для этого ты имеешь достаточно.

Итак, если один есть Даровавший, и данное тебе дар, и обнаружение может быть, и это наиболее полезно тебе, то не скорби, как будто бы ты был презрен. Не в бесчестие тебе, не для унижения тебя пред другим Бог поступил так, но из снисхождения к тебе и желания тебе пользы. Получить больше и не быть в состоянии вынести – вот что бесполезно, и пагубно, и достойно скорби!

и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех.

См. Толкование на (1 Кор 12:5)

Но каждому дается проявление Духа на пользу.

См. Толкование на (1 Кор 12:5)

Ст. 8-11 Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

«Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом» (1Кор 12:8). Видишь ли, как он везде прибавляет: «тем же Духом»? Он знает, что в этом и заключается великое утешение. «Иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков» (1Кор 12:10). Так как последним они более всего гордились, то он и поставляет это на конце и присовокупляет: «все же сие производит один и тот же Дух» (1Кор 12:11). Дух. Вот всеобщее врачевство утешения: все мы получаем от одного и того же корня, из одной и той же сокровищницы, из одного и того же источника! Поэтому-то он непрестанно употребляет это слово и тем уравнивает мнимое неравенство и утешает. Выше он говорил, что и Дух и Сын и Отец подают дарования; а здесь говорит только о Духе, чтобы ты и отсюда познал, что у них одно и то же достоинство. Что же значит: слово премудрости? То, которое имел Павел, которое имел Иоанн, сын грома. А слово разума? То, которое имели многие из верующих, хотя имевшие знание, но не бывшие в состоянии учить и удобно передавать другому то, что сами знали. Другому же вера: не вера в догматы, но вера чудодейственная, о которой Христос говорит: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет» (Мф 17:20). И апостолы о ней просили, когда говорили: «умножь в нас веру» (Лк 17:5). Она – мать чудотворений. Но иметь чудотворения, и дарования исцелений – не одно и то же. Кто имел дар исцелений, тот только врачевал, а имевший чудотворения мог и наказывать; от чудотворения не только врачевание, но и наказание, как например Павел ослепил, Петр поразил смертью. «Иному пророчество, иному различение духов». Что значит: «различение духов»? Знание того, кто духовный и кто не духовный, кто пророк и кто обманщик, как говорит он и Фессалоникийцам: «пророчества не уничижайте. Все испытывайте, хорошего держитесь» (1Сол 5:20). В то время была великая опасность от лжепророков, потому что диавол всячески старался противопоставить ложь истине. «Иному разные языки, иному истолкование языков». Иной сам знал, что говорил, но другому истолковать не мог; а иной имел способность к тому и другому, или к чему-нибудь одному из двух.

Этот дар (языков) почитался великим, потому что его и апостолы прежде всего получили и из коринфян многие имели, а дар учения – не так. Потому (апостол) поставляет тот прежде, а об этом (говорит) после. Между тем и тот для этого, равно как и все прочее, и пророчества, и чудотворения, и разные языков, и истолкование языков; и ничто не может равняться с ним, как он сам говорит: «достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» (1Тим 5:17); и еще в послании к Тимофею: «занимайся чтением, наставлением, учением. Не неради о пребывающем в тебе даровании» (1Тим 4:13). Видишь ли, как он называет и это дарованием? Далее то же утешение, которое он предложил выше в словах: «Дух один и тот же», повторяет и здесь, говоря: «все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно».

И не только утешает, но и заграждает уста противнику словами: «разделяя каждому особо, как Ему угодно», потому что утешая надобно и вразумлять, как он поступает и в послании к Римлянам, когда говорит: «ты кто, человек, что споришь с Богом?» (Рим 9:20). Так и здесь: «разделяя каждому особо, как Ему угодно». Вместе с тем показывает, что принадлежащее Отцу принадлежит и Духу. Как об Отце сказал: «а Бог один и тот же, производящий все во всех», так и о Духе: «все же сие производит один и тот же Дух». Но производит, скажешь, под влиянием Бога?

Нигде (апостол) не сказал этого, а ты сам это выдумываешь. Когда он говорит: «производящий все во всех», говорит это о людях, а вовсе не считает с людьми и Духа, хотя бы ты тысячу раз, как безумный, повторял это. Так как он выше сказал: Духом, то, чтобы ты не подумал, что это выражение означает унижение (Духа) или зависимость (действий Его от другого), присовокупляет, что Дух действует, а не побуждается к действию, и действует, «как Ему угодно», а не как повелевают Ему. Как об Отце Сын говорит, что Он «воскрешает мертвых и оживляет», равно и о Себе самом, что Он «оживляет, кого хочет» (Ин 5:21), так и о Духе в одном месте сказано, что Он делает все со властью и ничто Ему не препятствует, – слова: «дышит, где хочет» (Ин 3:8), хотя сказаны о ветре, именно это и доказывают, – а здесь говорится, что Он «все производит,… как Ему угодно». Из другого места можешь видеть, что Он не из тех, чрез кого действуют, но сам действует: «ибо кто из человеков знает, – говорит (апостол), – что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия» (1Кор 2:11). Дух человека, т. е. душа, не имеет нужды в постороннем воздействии, чтобы знать свое; это всякому известно; следовательно и Дух Святый – чтобы знать Божие: потому и говорит, что Дух Святый знает тайны Божии так же, как душа человеческая свои тайны. Если же в этом случае Он не побуждается к действию (кем-нибудь другим), то зная глубины Божии и действуя без постороннего влияния в раздаянии даров апостолам, Он тем более сам не находится в зависимости. Кроме того скажу и то, что я говорил прежде. Что именно? То, что если бы Дух был меньше и не единосущен (Отцу и Сыну), то не было бы никакого утешения в словах, что действует один и тот же Дух. Получивший что-нибудь от царя имеет великое утешение в том, что (царь) сам дал ему; а получивший от раба может еще более печалиться, что ему принес это посторонний. Таким образом и отсюда ясно, что Дух Святый не рабского, а царского существа: Апостол утешает коринфян как словами: «служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же», так и вышесказанными: «Дары различны, но Дух один и тот же», и последующими: «все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно».

иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом;

См. Толкование на (1 Кор 12:8)

иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.

См. Толкование на (1 Кор 12:8)

Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

См. Толкование на (1 Кор 12:8)

Ст. 12-14 Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, - так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих.

Утешив (коринфян) тем, что всякое дарование есть дар благодати, что все подается одним и тем же Духом и подается на пользу, что (Дух) открывается и в меньших дарованиях, и вместе заградив им уста тем убеждением, что должно покоряться власти Духа, – «все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор 12:11), и потому не должно быть слишком пытливым, – (апостол) утешает их еще иным общеизвестным сравнением, обращаясь к природе, как он обыкновенно делает. Так, беседуя о волосах мужей и жен, он между прочим употребил такой же способ учения и сказал: «не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь?» (1Кор 11:14). Рассуждая об идольских жертвах и запрещая касаться их, также употребил сравнение, заимствованное из языческих обычаев, напомнив об олимпийских играх и сказав: «бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду» (1Кор 9:24); кроме того указывал и на примеры пастырей, воинов и земледельцев. Точно так и здесь приводит общеизвестное сравнение, которым старается доказать, что никто (из христиан) не унижен пред другими, – как ни странно и ни трудно было доказывать это, – и которое могло убедить даже самых простых людей, то есть сравнение с телом. Человека малодушного и получившего меньше других ничто так не утешает и не располагает оставить скорбь, как убеждение, что он не унижен пред другими. Потому (апостол) и доказывает это: «ибо как, – говорит, – тело одно, но имеет многие члены». Видишь ли его глубокую мудрость? Он доказывает, что одно и то же есть единое и многое. Раскрывая еще более этот предмет, присовокупляет: «и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело». Не сказал: многие члены принадлежат одному телу, но: «составляют одно тело» многое, и многие члены его есть одно. Если же многое есть единое и единое многое, то где различие, где преимущество, где унижение? «И все, – говорит, – составляют одно»: не просто одно, но, будучи рассматриваемы собственно в отношении к составу тела, все они – одно; а когда они рассматриваются порознь, тогда – различие, и притом различие во всех их. Ни один из них не может сам по себе составить тела, и каждый одинаково недостаточен к тому, чтобы составить тело, а необходимо для этого их соединение; когда многие сделаются единым, тогда и составляется одно тело. Выражая это, он и говорит: «все члены тела, хотя их и много, составляют одно тело». Не сказал: высшие и низшие, но: «хотя их и много», что относится ко всем вообще. Как же они могут быть одно? Когда, оставив различие их, как членов, будешь рассматривать их по отношению к телу. Что глаз, то же и нога, в том отношении, что они – члены и составляют тело; в этом между ними нет никакого различия. Не можешь сказать, что один какой-нибудь член составляет тело сам по себе, а другой нет; в этом отношении они все равны, и все – одно тело.

Сказав и ясно доказав это по общему всем здравому смыслу, (апостол) присовокупляет: «так и Христос». Надлежало бы сказать: так и Церковь, – это именно следовало из предыдущего, – но он не сказал так, а вместо Церкви наименовал Христа, употребив выражение более возвышенное и более пристыдив слушателя. Смысл слов его следующий: так и тело Христово, которое есть Церковь. Как тело и голова составляют одного человека, так и Церковь и Христос, говорит, есть одно; потому и именует вместо Церкви Христа, разумея здесь тело Его. Как наше тело есть нечто единое, хотя состоит из многих членов, так и в Церкви все мы составляем нечто единое; хотя она состоит из многих членов, но эти многие суть одно тело. Таким образом, успокоив и ободрив общеизвестным примером того, кто считал себя униженным, (апостол) оставляет обыкновенные предметы и переходит к другому предмету – духовному, который мог доставить еще больше утешения и ясно показать равенство чести (у членов Церкви). Какому же? «Ибо все мы одним Духом, – говорит, – крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные» (1Кор 12:13). Смысл слов его следующий: один Дух составил из нас одно тело и возродил нас, потому что не иным Духом крещен один, а иным другой. И не только крестивший нас (Дух) есть един, но и то, во что Он крестил, то есть для чего крестил, есть едино, так как мы крестились не для того, чтобы составлять различные тела, но чтобы все мы в точности составляли одно тело в отношении друг к другу, то есть крестились для того, чтобы всем нам быть одним телом.

Таким образом и составивший нас един, и то, во что он составил нас, едино. И не сказал (апостол): чтобы мы принадлежали одному телу, но: «мы все в одно тело»: он всегда старается употреблять самые точные выражения. Хорошо также сказал: мы все, включив и себя самого. И я, апостол, не имею, говорит, пред тобой никакого преимущества в этом отношении; и ты тело так, как я, и я так, как ты, и все мы имеем одну и ту же Главу и родились одинаковым рождением, потому и составляем одно и то же тело. Но что я указываю, говорит, на иудеев? И язычников, которые были так далеки от нас, Бог привел в состав единого тела. Потому, сказав: «все мы», он не останавливается на этом, но прибавляет: «Иудеи или Еллины, рабы или свободные». Если же мы, бывшие прежде столь далекими друг от друга, соединились и стали едино, то тем более после соединения нам не следует скорбеть и унывать, так как уже нет места различию. Если Он удостоил одного и того же и язычников и иудеев, и рабов и свободных, то, удостоив, станет ли разделять нас, тогда как самое сообщение дарований служит к совершеннейшему единению? «И все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих» (1Кор 12:13). Т.е. все мы приступаем к одному и тому же таинству, вкушаем от одной и той же трапезы. Почему же он не сказал: мы питаемся одним и тем же телом и пьем одну и ту же кровь? Потому что, наименовав Духа, он означил то и другое, и кровь и плоть; чрез то и другое мы напояемся единым Духом. Впрочем, мне кажется, что он говорит здесь о том наитии Духа, которое совершается над нами при крещении, еще прежде таинства причащения. Напоены – сказал он потому, что это переносное выражение весьма прилично настоящему предмету, как будто бы он говорил о растениях и саде, что все дерева орошаются одним и тем же источником, одной и той же водой. Так точно и мы все, говорит, напояемся одним и тем же Духом, сподобляемся одной и той же благодати. Итак, если единый Дух составил нас, и в едино тело соединил всех нас, – а это означают слова: «крестились в одно тело», – и одну трапезу даровал, и одно и то же орошение сообщил всем, – а это означают слова: «напоены одним Духом», – а столь далеких между собой соединил вместе и многие только тогда составляют тело, когда становятся едино, то о каком твердишь ты различии? Если же скажешь, что членов много и они различны, то знай, что это самое и удивительно и составляет особенность тела, а именно, что в нем многое и различное составляет одно; а если бы не было множества, то не было бы так удивительно и чудно, что тело одно; или лучше, тогда не было бы и тела.

Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом.

См. Толкование на (1 Кор 12:12)

Тело же не из одного члена, но из многих.

См. Толкование на (1 Кор 12:12)

Ст. 15-16 «Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу?».

Если бы то, что один меньше, а другой больше, препятствовало входить в состав тела, то не стало бы и всего тела. Потому не говори: я не тело, потому что я меньше других: и нога занимает низшее место, но и она в составе тела. Быть или не быть в составе тела зависит не от положения в том или другом месте, – это производит только различие в месте, – но от слития или раздела; быть или не быть телом зависит от соединения с ним или несоединения. И заметь мудрость (Павла), с какой он представляет ваши члены произносящими эти слова. Как выше он говорил: «это… приложил я к себе и Аполлосу» (1Кор 4:6), так и здесь, чтобы сделать речь свою еще более кроткой и удобоприемлемой, представляет говорящими самые члены, чтобы (читатели), слыша ответ себе от самой природы, обличаясь самым опытом и общим здравым смыслом, не могли более противоречить. Хотя бы, говорит, и вы говорили то же самое и сколько бы ни возражали, вы не можете быть вне тела, потому что как закон природы, так и еще более сила благодати все соблюдает и сохраняет. И смотри, как он избегает излишества: говорит не о всех членах, а только о двух, и притом крайних, о самом высшем – глазе, и самом низшем – ногах. Кроме того представляет ногу говорящей не с глазом, но с рукой, которая немного выше ее, а ухо – с глазом. Как мы обыкновенно завидуем не тем, которые слишком превосходят нас, а тем, которые немного выше нас, так и он делает свое сравнение.

И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу?

См. Толкование на (1 Кор 12:15)

«Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние?».

Так как он указал на различие членов, упомянул о ногах, руках, глазах и ушах, и тем подал мысль о низшем и высшем достоинстве, то, смотри, как опять утешает и показывает, что это полезно, что оттого преимущественно и бывает тело телом, что члены у него многие и различные. Если бы они все были одно, то и не составили бы тела; потому он и говорит: «А если бы все были один член, то где тело?» (1Кор 12:19). Впрочем это говорит он после; а теперь выражает нечто еще большее, именно, что в таком случае не только не было бы тела, но не было бы и прочих членов: «если все слух, – говорит, – то где обоняние?»

Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно.

Далее, так как (слушатели) еще могли смущаться, он и здесь делает то же, что сделал выше. Как там, утешив указанием на пользу, совершенно заградил им уста, сказав: «все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор 12:11), так и здесь, доказав, что все устроено так с пользою, он опять приписывает все воле Божией и говорит: «но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно» (1Кор 12:18). Как о Духе сказал: «как Ему угодно», так и здесь: «как Ему было угодно». Поэтому не спрашивай, почему так, и почему не так. Хотя бы мы могли представить тысячи причин, мы ничем не можем столько же сильно доказать, что это хорошо, сколько словами: как восхотел высочайший Художник, так и сделалось, потому что Он хочет так, как полезно. Если же не должно быть слишком пытливым касательно членов в нашем теле, то тем более – в Церкви. И заметь мудрость (апостола): он указывает не на различие членов по природе или по деятельности, а на различие по местному положению: «но, – говорит, – Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно». Хорошо он сказал: каждый, выразив пользу всех их. Ты не можешь сказать, что такой-то член устроил Господь, а такой-то нет; но каждый поставлен так по Его воле; и ноге полезно быть на таком именно месте, а не одной только голове; и если бы (какой-нибудь член) переменил положение, оставил свое место и перешел на другое, то хотя по-видимому занял бы лучшее место, но погубил бы и расстроил все; он потерял бы свое место и не достигнул бы чужого.

Ст. 19-20 «Если бы все были один член, то где тело? Но теперь членов много, а тело одно».

Довольно заградив уста указанием на распоряжение Божие, он опять представляет суждения; вообще он не употребляет постоянно того или другого, но меняет и разнообразит речь свою. Кто только заграждает уста, тот смущает слушателя; а кто приучает его требовать на все объяснения, тот вредит его вере. Потому Павел постоянно делает то и другое, чтобы они и не ослабевали в вере и не смущались; заградив уста, опять предлагает объяснение. И посмотри на его искусство в состязании и превосходство его победы: из чего они заключали о неравенстве чести, – т. е. что между ними было большое различие, – из того самого он доказывает, что они имеют равную честь. А как? Вот как: «если бы все были один член, то где тело?» Смысл этих слов следующий: если бы не было между вами великого различия, то вы не были бы телом; не будучи телом, вы не были бы едино; а не будучи едино, вы не имели бы равной чести: если бы вы все имели равную честь, то не были бы телом; не будучи телом, вы не были бы едино; а не будучи едино, как вы имели бы равную честь? Теперь же, так как вы все имеете не одно дарование, то и составляете тело; а будучи телом, вы все составляете едино и ничем не различаетесь друг от друга в том отношении, что составляете тело. Следовательно, это именно различие и производит равенство чести. Потому он и присовокупляет: «но теперь членов много, а тело одно».

Но теперь членов много, а тело одно.

См. Толкование на (1 Кор 12:19)

Ст. 21-26 Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.

Обличив зависть низших и уничтожив скорбь их, которую они могли иметь от того, что другие удостоились больших дарований, (апостол) смиряет теперь гордость тех, которые получили больше. Он делал это и прежде, когда беседовал с первыми, именно когда внушал, что дарование есть дар, а не заслуга; но теперь делает то же с большей силой, продолжая то же сравнение. От тела и его единства он переходит к сравнению между собой самых членов, что особенно нужно было знать им (коринфянам), так как не столько могло утешать их то, что все они составляют одно тело, сколько убеждение в том, что и при тех дарах, которые получены ими, они нисколько не унижены. «Не может, – говорит он, – глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны». И меньшее дарование также необходимо; как без великого был бы большой недостаток, так и без малого нарушилась бы полнота Церкви. Не сказал: не говорит, но: не может сказать, т. е. хотя бы он и захотел, хотя бы и сказал, однако это невозможно по самому существу дела. Потому он берет два крайние члена и на них останавливает речь свою, именно приводит в пример, во-первых, руку и глаз, а во-вторых, голову и ноги. В самом деле, что маловажнее ноги, или что почтеннее и необходимее головы? Голова особенно и составляет человека. Однако и она сама по себе недостаточна и не может одна совершать всего: иначе нам напрасно даны ноги. Не останавливаясь на этом, (апостол) показывает еще иное преимущество (низших), как он всегда делает, стараясь доказать не только равенство, но простираясь еще далее. Потому и присовокупляет: «напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются» (1Кор 12:22).

Он непрерывно приводит в пример тело, и таким образом утешает одного и смиряет другого. Я утверждаю, говорит он, что важнейшие члены не только имеют нужду в низших, но и великую нужду, так как что у нас слабо и менее благородно, то и необходимо и пользуется большим попечением. Хорошо он сказал: «которые кажутся», выражая, что такое положение основывается не на существе вещей, а на мнении людей. У нас нет ничего бесчестного, потому что все – от Бога. Что у нас по-видимому неблагороднее детородных членов? Но им оказывается еще большее попечение: самые бедные люди, хотя бы оставляли нагими все прочие части тела, не позволяют себе обнажать этих членов; а с бесчестными вещами поступают не так, но надлежало бы презирать их более всего другого. Бесчестный раб в доме не только не пользуется большим попечением, но не удостаивается и одинакового с другими. Следовательно, если бы и эти члены были неблагородными, то не только большего не следовало бы оказывать им попечения, но и равного с другими; а теперь о них более прилагается попечения, и это по действию премудрости Божией. Бог устроил так, что одни члены от природы ни в чем не имеют нужды, другим мы должны доставлять то, чего не дано им от природы: и однако они оттого не бесчестны, подобно как животные, по природе своей, большей частью ни в чем не имеют нужды, ни в одежде, ни в обуви, ни в крове, и однако наше тело не бесчестнее их тела потому, что имеет нужду во всем этом. Подлинно, если рассмотреть внимательно, то эти (члены) и по самой природе своей почтенны и необходимы, на что намекает и сам (апостол), произнося свое суждение о них не на основании нашего внимания и большого о них попечения, но на основании самого существа вещей; называя их слабыми и менее благородными, он говорит: «которые кажутся», а называя их необходимыми, не прибавляет: «которые кажутся», но произносит собственное суждение и говорит, что они «гораздо нужнее»; и весьма справедливо. Они действительно необходимы для рождения детей и продолжения нашего рода. Потому и римские законодатели полагают наказание тем, которые искажают эти члены и делают себя скопцами, как людям, причиняющим вред всему роду человеческому и искажающим самую природу. Но да поймут люди развращенные, подвергающие порицанию дела Божии! Как вино многие проклинают из-за пьяниц и женский пол из-за блудниц, так и эти члены почитаются постыдными из-за тех, которые употребляют их не по надлежащему. Но не должно (судить) так; грех зависит не от существа вещи, а происходит от произвола совершающих преступление. Впрочем некоторые думают, что Павел называет здесь членами слабейшими и менее благородными, нежнейшими и пользующимися большим попечением – глаза и ноги, именно, под членами слабейшими и нужнейшими разумеет глаза, так как они, хотя слабее силой, но превосходнее по употреблению, а под членами менее благородными разумеет ноги, о которых также прилагается много попечения.

Далее, чтобы не было преувеличения с другой стороны, он говорит: «а благообразные наши не имеют в том нужды» (1Кор 12:24). Чтобы кто не сказал: как, неужели члены благородные нужно оставлять в пренебрежении, а о менее благородных заботиться? – он говорит: мы делаем это не из пренебрежения к ним, но потому, что они не имеют в том нужды. И заметь, как он кратко выразил похвалу им и потом перешел к дальнейшему, поступив в этом случае и прилично и полезно. Не останавливаясь на этом, он присовокупляет и причину: «но Бог, – говорит, – соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле» (1Кор 12:24). Если же Бог смешал тело, то не оставил возможности различать в нем менее благородное, потому что смешанное делается единым, так что уже не видно, чем оно было прежде, – иначе о нем нельзя было бы сказать, что оно смешано. И смотри, как он везде только слегка упоминает о недостатках, выражаясь: «менее совершенному». Не сказал: бесчестному или постыдному, но: «менее совершенному». Отчего менее совершенному? От природы. «Внушив большее попечение». Для чего? «Дабы не было разделения в теле». Так как (коринфяне), получив множество утешений, еще скорбели о том, что получили меньше, то (апостол) доказывает, что они напротив получили большую честь: «менее совершенному, – говорит, – большую дав честь»; а потом и приводит причину, показывая, что (Бог) с пользой и даровал меньше и почтил больше. Какая же это причина? «Дабы не было, – говорит, – разделения в теле»: не сказал: в членах, но: в теле. Подлинно было бы великое неравенство, если бы одни члены и от природы и от нас пользовались большим попечением, а другие не имели бы этого ни с той, ни с другой стороны; тогда они распались бы, не имея возможности сохранять союз между собой; а если бы одни отпали, то и прочие потерпели бы вред. Видишь ли, как он доказал, что менее совершенным членам необходимо было дать более чести? Если бы было не так, то погибли бы, говорит, все вообще. Подлинно, если бы вы не прилагали о них великого попечения, то они, не будучи предохраняемы от природы, повредились бы, повредившись, разрушились бы, разрушившись, разделили бы тело на части, а по разделении тела погибли бы и прочие гораздо важнейшие члены. Видишь ли, как с попечением о тех соединено попечение и об этих? Члены имеют основание своего бытия не столько в собственной природе, сколько в том, что составляют одно тело; потому если разрушится тело, то не будет никакой пользы от целости каждого из них порознь; глаз ли останется целым, или нос сохранится, по расторжении союза не будет оттого никакой пользы; а если союз сохраняется, то они, хотя бы и повредились, однако держатся и скоро выздоравливают.

Итак, зная это, высшие не притесняйте низших, чтобы прежде них вам самим не потерпеть вреда; ведь, если они отделятся, то разрушится и все тело. Что такое тело, если не соединение многих членов, как и апостол говорит: «тело же не из одного члена, но из многих»? Потому, если таково есть тело, то будем стараться, чтобы многое оставалось многим; а когда этого не будет соблюдено, то откроется смертельная рана. И апостол требует не того только, чтобы мы не отделялись друг от друга, но чтобы самым тесным образом были соединены. Именно, сказав: «дабы не было разделения в теле», он не удовольствовался этим, но прибавил: «а все члены одинаково заботились друг о друге», представив здесь другую причину, почему о низших членах прилагается более попечения. Бог устроил так не только для того, чтобы члены не отделялись друг от друга, но и для того, чтобы между ними была великая любовь и согласие. Если каждый должен заботиться о спасении ближнего, то не говори мне о низшем и высшем; здесь нет высшего и низшего. Различие (членов) можно видеть только тогда, когда тело остается целым; когда же оно разрушается, то нельзя; а оно разрушается, если нет и низших (членов).

Итак, если с повреждением маловажных членов повреждаются и важные, то последние должны заботиться о маловажных столько же, сколько о самих себе, так как от сохранения их зависит сохранение и важных. Потому, хотя бы ты тысячу раз твердил, что такой-то член маловажен и ничтожен, но если не будешь пещись о нем столько же, сколько о самом себе, и станешь нерадеть о нем, как о маловажном, то вред падет на тебя же. Поэтому (апостол) не сказал: чтобы только члены заботились друг о друге, но присовокупил: чтобы «все члены одинаково заботились друг о друге», т. е. чтобы маловажный член пользовался точно таким же попечением, как и важный. Не говори же, что такой-то член не важен, но помни, что он член того же тела, которое содержит в себе все; как глаз, так и всякий другой (член), делают тело телом. В составе тела ни один (член) не имеет преимущества пред другим; и не то составляет тело, что в нем иной (член) важнее, а иной маловажнее, но то, что в нем много (членов) и притом различных. Как ты, будучи больше, составляешь тело, так и другой, будучи меньше; следовательно, малость его, в отношении к составу тела, равночестна с тобой: этому прекрасному целому он способствует так же, как и ты. Это видно из следующего: пусть не будет члена важного и неважного, благородного и неблагородного, но пусть будет все глазом, или все головой: не погибнет ли тело? Для всякого очевидно. Опять, если бы все были неважными, то произошло бы то же самое. Так в этом отношении маловажные члены равны (важнейшим). Можно сказать еще более: маловажный (член) для того именно и есть маловажный, чтобы было тело, так что он для тебя же остается маловажным, чтобы ты оставался важным. Потому (апостол) и требует одинакового о всех попечения: «дабы все члены, – говорит, – одинаково заботились друг о друге», и опять то же самое объясняет в следующих словах: «посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (1Кор 12:26). Для того, говорит, (Бог) установил взаимное попечение друг о друге, устроив единство в таком разнообразии, чтобы и все случающееся было общим для многих. Если от попечения о ближнем зависит общее спасение, то необходимо, чтобы и слава и скорбь были общими.

Таким образом (апостол) предлагает здесь три заповеди: не разделяться, но быть в тесном единении, иметь равное попечение друг о друге, считать все случающееся общим. Выше он говорил, что менее совершенному (члену Бог) предоставил большую честь, как имеющему в том нужду, показывая, что самое несовершенство дает право на большую честь; а здесь говорит, что (члены) равны и по взаимному попечению друг о друге. Для того, говорит, (Бог низшим членам) и предоставил большую честь, чтобы они пользовались не меньшим попечением; но не в этом только, а и во всем случающемся, как приятном, так и неприятном, члены взаимно связаны между собой. Часто когда в пяту вонзится терн, все тело чувствует боль и тревожится, спина сгибается, желудок и бедра сжимаются, руки, как оруженосцы и слуги, простираются вперед и вынимают занозу, голова наклоняется и глаза наблюдают с великой заботой. Таким образом, хотя нога и низший (член) и не может подняться выше, однако она наклоняет голову, и чрез то равняется ей и получает одинаковую честь, тем более, что ноги заставляют ее наклоняться не по милости, а по долгу; следовательно она, имея пред ними преимущество, как более важный (член), при всем том, будучи обязана менее важным воздавать честь и попечение и одинаково страдая с ними, выражает великое с ними равенство. Что в самом деле ниже пяты и что важнее головы? Между тем последняя наклоняется к первой и вместе с собой наклоняет все члены. Опять, когда болят глаза, тогда и все (члены) страждут, все впадают в бездействие, ноги не ходят, руки не работают, желудок не принимает обыкновенной пищи, хотя болезнь в глазах. Почему тогда ты умащаешь желудок? Почему покрываешь ноги? Почему обвязываешь руки? Потому, что они находятся в связи с глазами, и все тело невыразимо страдает вместе с ними. Если бы они не страдали вместе, то не нужно было бы и общего о них попечения. Поэтому (апостол), сказав: «дабы все члены одинаково заботились друг о друге», присовокупил: «страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены». Как, спросишь, они радуются? Увенчивается голова, – и весь человек прославляется; говорят уста, – и глаза блестят радостью и весельем, хотя хвала не глазам, а языку. Также когда прекрасны глаза, тогда жена вся кажется прекрасной; когда восхваляется прямой нос, правильная шея и другие члены, тогда и глаза сияют; опять же они изобильно плачут, когда те (члены) подвергаются болезням и несчастиям, хотя сами остаются невредимыми.

Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее

См. Толкование на (1 Кор 12:21)

и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения

См. Толкование на (1 Кор 12:21)

и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение

См. Толкование на (1 Кор 12:21)

дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге.

См. Толкование на (1 Кор 12:21)

Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.

См. Толкование на (1 Кор 12:21)

И вы - тело Христово, а порознь - члены.

Чтобы кто-нибудь не сказал: какое имеет отношение к нам пример тела? ведь оно устроено так по природе, а наши совершенства зависят от воли, – (апостол) прилагает этот пример к нашим обстоятельствам и показывает, что мы тоже должны иметь такое же согласие, какое те (члены тела имеют) по природе: «и вы, – говорит, – тело Христово». Если в нашем теле не должно быть несогласия, то гораздо более в теле Христовом, и тем более, чем благодать сильнее природы. «А порознь – члены». Мы, говорит, не только тело, но и члены. О том и о другом он беседовал выше, совокупив многих во едино и показав, что все составляют нечто единое, по подобию тела, и что это единое слагается из многого и находится во многом, а многое в нем содержится и получает возможность быть многим. Что значит: «порознь»? Сколько это касается вас, и сколько от вас зависит составлять часть. Он сказал: тело; а так как все тело составляла не коринфская церковь, но вселенская, то и присовокупил: по частям; т. е. ваша церковь есть часть Церкви вселенской, тела составляемого всеми церквами, так что вы обязаны быть в мире не только друг с другом, но и со всей вселенской Церковью, если вы в самом деле члены целого тела.

«И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки».

Он и теперь делает то же, о чем я сказал прежде; коринфяне превозносились даром языков, потому он везде поставляет его на последнем месте. Не напрасно он говорит здесь: во-первых, во-вторых, но поставляет превосходнейший дар выше, а потом указывает на низший. Потому сначала он именует апостолов, которые имели в себе все дары. Не сказал просто: иных Бог поставил в Церкви апостолами, или пророками, но присовокупил: во-первых, во-вторых, в-третьих, выражая именно то, что я сказал. «Во-вторых пророками». Тогда пророчествовали, например, дочери Филиппа, Агав и те из самих коринфян, о которых он говорит: «и пророки пусть говорят двое или трое» (1Кор 14:29), и в послании к Тимофею: «не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству» (1Тим 4:14).

Вообще тогда было гораздо больше пророков, нежели в Ветхом Завете, потому что этот дар был ниспосылаем не на десять, двадцать, пятьдесят или сто (человек), но обильно изливалась эта благодать, и каждая церковь имела много пророков. Если же Христос говорит: «все пророки и закон… до Иоанна» (Мф 11:13), то говорит о тех пророках, которые предвозвещали Его пришествие. «В-третьих учителями». Пророчествующий говорит все от Духа, а учащий говорит иногда и от собственного разума. Почему (апостол) и говорит: «достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» (1Тим 5:17). Кто говорит все от Духа, тот не трудится; потому (апостол) и поставил учителя после пророка, так как дело последнего всецело есть дар, а первого и труд человеческий; он (учитель) говорит многое и от себя, хотя конечно согласно с божественными Писаниями. «Далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений». Видишь ли, как он опять отделяет дар исцелений от силы, подобно как сделал и прежде? Это потому, что сила больше исцеления. Имеющий силу и поражает и исцеляет; а имеющий дар исцелений только исцеляет. И смотри, какой точный порядок наблюдает (апостол), поставляя пророчество прежде сил и исцелений. Выше, когда говорил: «одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания» (1Кор 12:8), он поставлял (дары) не по порядку, но говорил безразлично; а здесь ставит (одно) выше и (другое) ниже. Почему же пророчество он поставляет выше? Потому, что и в Ветхом Завете оно занимало такое же место. Так, когда Исаия беседовал с иудеями, представлял доказательства силы Божией и обличал ничтожность демонов, то на предсказание будущего указывал, как на самое большое свидетельство божественности. И Христос, сотворивший столько чудес, поставляет то же немаловажным признаком своей божественности и часто заключает свою речь так: «теперь сказываю вам,… дабы, когда сбудется, вы поверили, что это Я» (Ин 13:19). Но положим, что по отношению к пророчеству дар исцелений справедливо занимает второе место; а почему то же и по отношению к учению? Потому, что не одинаковое дело – проповедовать учение и насаждать благочестие в душах слушателей, или совершать чудеса; и самые чудеса совершаютея для научения.

Потому, кто учит и словом и жизнью, тот выше всех. (Павел) разумеет именно тех учителей, которые и делами учат и словом назидают. Это и апостолов сделало апостолами. Те (дары пророчества и чудотворений) сначала получили некоторые и не совсем достойные, как например те, которые говорили: «Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали?… и не Твоим ли именем многие чудеса творили?», а потом услышали: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф 7:22). Но слово учения, и именно двойственного – делами и словами, никогда не может получить человек порочный. А что пророков он поставляет прежде, не удивляйся; он разумеет не просто пророков, но таких, которые посредством пророчества и учат и говорят все к общему назиданию, что далее он излагает яснее. «Вспоможения, управления». Что такое вспоможения? То, чтобы помогать слабым. Неужели, скажи мне, и это дар? Без сомнения, это дар Божий – помогать и распоряжаться духовными предметами. Впрочем апостол и многие из наших добродетелей называет дарами, не с тем, чтобы мы предавались беспечности, но чтобы показать, что мы всегда имеем нужду в помощи Божией, и чтобы расположить к благодарности, сделать более ревностными и возбудить их помыслы. «Разные языки». Видишь ли, где он поставил этот дар, и как он везде отводит ему последнее место?

Ст. 29-30 Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?

Далее, так как перечислением (даров) он опять показал великое различие и возбудил болезнь тех, которые получили меньшие дары, то наконец, после того как представил множество доказательств на то, что они не слишком унижены, обращается к ним с весьма сильным обличением. Услышав вышесказанные слова, они могли сказать: почему же не все мы сделаны апостолами? Прежде он предлагал им утешение и многими доводами доказал, что это сделано по необходимости, и во-первых – примером тела: «тело, – говорит, – не из одного члена», и еще: «если бы все были один член, то где было бы тело?» (1Кор 12:19); во-вторых – тем, что все дается на пользу: «каждому, – говорит, – дается проявление Духа на пользу» (1Кор 12:7), в третьих – тем, что все получают от одного и того же Духа и что получаемое есть дар, а не долг: «Дары, – говорит, – различны, но Дух один и тот же»; в-четвертых – тем, что Дух открывается равно во всем: «каждому, – говорит, – дается проявление Духа»; в-пятых – тем, что все это устрояется по воле Духа и Бога: «все же сие, – говорит, – производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор 12:11); и: «Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно» (1Кор 12:18); в-шестых – тем, что и низшие члены необходимы: «члены тела, – говорит, – которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее»; далее – тем, что и низшие члены необходимы одинаково с высшими, так как одинаково с ними составляют тело: «тело, – говорит, – не из одного члена, но из многих»; далее – тем, что и высшие члены имеют нужду в низших: «не может, – говорит, – …сказать… голова ногам: вы мне не нужны» (1Кор 12:21): потом – тем, что низшие члены пользуются большей честью: «менее совершенному, – говорит, – большую дав честь»; еще – тем, что они имеют общее и одинаковое попечение друг о друге: «все члены, – говорит, – одинаково заботятся друг о друге»; наконец – тем, что все они вместе и прославляются и страдают: «страдает ли, – говорит, – один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены». Такими доказательствами (апостол) прежде утешал (коринфян); а теперь употребляет слово сильное и обличительное. Не должно, как я сказал прежде, ни постоянно утешать, ни постоянно заграждать уста. Потому и он, утешив многими доводами, наконец сильно укоряет и говорит: «Все ли Апостолы? Все ли пророки?… Все ли имеют дары исцелений?» (1Кор 12:29). Не останавливается на одном или другом даре, но исчисляет все до последнего, выражая или то, что всем нельзя иметь всего, как и прежде он говорил: «если бы все были один член, то где было бы тело?» или вместе с тем присовокупляя к слову утешения еще нечто другое. Что же такое? То, что и меньшие (дары), подобно большим, равно должны составлять предмет стараний, потому что и они даны не всем вообще. Для чего, говорит, ты скорбишь о том, что не имеешь дара исцелений? Помысли, что имеющий большее часто не имеет того, что ты имеешь, хотя бы это было меньшее. Потому и говорит: «Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?» (1Кор 12:30). Как не всем Бог даровал все великие (дары), но одному такой, а другому иной, так Он поступил и с меньшими, даровав не всем все. А сделал Он это для того, чтобы внушить великое согласие и любовь, чтобы каждый, имея нужду в ближнем, теснее соединялся с братом. То же Он сделал и в художествах, и в стихиях, и в растениях, и в наших членах, и во всем вообще.

Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?

См. Толкование на (1 Кор 12:29)

Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший.

Далее (апостол) предлагает самое главное утешение, которое могло ободрить их и успокоить скорбящую душу. Какое же? «Ревнуйте, – говорит, – о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший» (1Кор 12:31). Этими словами он некоторым образом намекает на то, что (коринфяне) сами виновны, если получают меньшие дары, и что они, если захотят, могут получить большие. Выражением: «ревнуйте», он требует от них усердия и желания даров духовных. Не сказал: высших, но: больших, т. е. нужнейших, полезнейших. Смысл слов его следующий: вы не переставайте желать даров, а я покажу вам путь к получению даров. Не сказал: дарование, но: путь, чтобы более возвысить то, о чем намеревался говорить; не один, не два, не три дара, говорит, я покажу вам, но один путь, ведущий ко всем им, и не просто путь, но превосходнейший и открытый для всех вообще. Это не то, что прочие дары, из которых одни даются тем, другие другим, а не все всем, но – дар всеобщий. Потому призывает к нему всех: «ревнуйте, – говорит, – о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший», – разумея любовь к ближнему. Далее, намереваясь говорить о ней и воздать похвалу этой добродетели, он наперед сравнивает ее с другими дарами и поставляет их ниже, доказывая, что они без нее ничто; и это весьма благоразумно. Если бы он вдруг стал говорить о любви, и после слов: «покажу вам путь», сказал: это любовь, а не употребил бы сравнения, то иные стали бы смеяться, не представляя себе ясно важности предмета и еще продолжая увлекаться (дарами). Потому он не вдруг указывает на любовь, а наперед возбуждает в слушателе внимание обещанием: «я покажу вам путь еще превосходнейший», и когда возбудил в нем желание, то и тогда не тотчас начинает говорить о ней, но, желая еще более усилить и возвысить это желание, говорит сперва о самых (дарах) и показывает, что они без любви ничто, и таким образом ставит их в совершенную необходимость любить друг друга, так как пренебрежение к ней бывает причиной всех зол. Любовь по справедливости должна представляться важной уже и потому, что дары не только не соединяли их, но и разделяли соединенных, а она, напротив, сама собой может соединить разделенных и сделать их одним телом.

Впрочем, он не вдруг говорит это, а указывает на то, чего они особенно желали, то есть, что любовь есть также дар и превосходнейший путь к получению всех даров. Потому, если ты не хочешь любить брата по долгу, то питай любовь по крайней мере для того, чтобы тебе получить большой дар чудес и обильнейшую благодать.