Я считаю, что человек живёт в вопросной ситуации или, скорее, тональности, окраске, на её подоснове или фоне. У человека, поскольку он человек (а не опускается на животный уровень или, напротив, не подымается до сверхчеловеческого, скажем, ангельского уровня или уровня святости), есть основное, фундаментальное стремление или вопрошание. [5] В некотором смысле сам человек и есть это стремление или вопрошание.
По-видимому, это стремление-вопрошание имел в виду Пауль Тиллих под ultimate concern, «ультимативной заботой». Оно затрагивает равным образом и сердечно-эмоциональную сторону нашего существа, и умственно-словесную. И умом, и сердцем мы вопрошаем о чём-то или, скорее, устремляемся к чему-то (а точнее, одновременно и то, и другое) в высшей степени значимому, основному, абсолютному и сверхценному для нас.
В эмоциональной сфере это стремление-вопрошание выступает в форме тревоги, недоумения, смятения, ужаса, отчаяния перед угрозой боли и смерти, перед разгулом зла и властью судьбы, из-за собственной вины, из-за бессмыслицы происходящего (Тиллих, Мужество быть). Человек по большей части безмолвно, но всей своей жизнью вопиет к кому-то о смысле своей жизни и смерти, стремится куда-то, за пределы своих наличных условий существования.
Я буду называть это стремление-вопрошание Основным Вопросом. Поскольку в поведении человека «ведущим» (hegemonikon) началом является или, скорее, должен быть ум (что, увы, далеко не всегда бывает), то в Основном Вопросе прежде всего я усматриваю умственное, познавательное, постигающее измерение и уже вслед за ним - чувственно-волевое (стремление, порыв).
Конечно, интенсивность Основного Вопроса весьма различна не только у разных людей, но и у одного человека в разное время жизни и в разных обстоятельствах. Пророки, герои веры, творцы культуры - это те, кто были всерьёз захвачены им, кто искали ответа на него больше всего на свете, больше самой жизни, и отвечали (точнее, пытались отвечать) всей своей жизнью и смертью.
Большинство средних людей в обычное, будничное время могут почти совсем не ощущать его, т.к. он, как правило, не осознан и не артикулирован, залегает где-то в подоснове души, наподобие фонового звучания, приглушён и подавлен, но подспудно этот огонёк тлеет и в критические минуты жизни вспыхивает (особенно в Grenzsituationen, «пограничных ситуациях», по Карлу Ясперсу).
Основной Вопрос проистекает из контраста между жизнью, к которой мы чувствуем себя призванными, и тем миром, в который мы «заброшены» не по своей воле (Geworfenheit, заброшенность Хайдеггера). Мы чувствуем себя чужими здесь, чувствуем, что истинная жизнь - не та, которую мы ведём, по крайней мере значительную часть своей жизни.
Нас влечёт в нашу настоящую отчизну, от которой мы отчуждены и о которой, однако, ничего определённого не знаем. Бывает, это раздвоение, этот диссонанс перестаёт ощущаться, тревога Основного Вопроса исчезает и даже сменяется минутами экстаза и ликования.
Это происходит, когда мы переживаем полноту и высшее качество подлинной жизни: испытываем настоящую любовь, захвачены творческим вдохновением, восхищаемся красотой и величием природы, бываем потрясены великими творениями искусства, когда нас посещают глубокие прозрения.
Не только все религии, философии, мировоззрения, но и вся культурная деятельность человека, да, пожалуй, и всякая человеческая деятельность - это попытка ответа на Основной Вопрос, ответа умственного и практического, т.е. попытка найти этот ответ и стремление жить в согласии с этим ответом. Но все ответы вновь и вновь оказываются недостаточными, ограниченными и жалкими перед лицом Основного Вопроса.
С ходом истории, с расширением знаний и усложнением технологий, с ростом своего материального и информационного могущества человек всё больше начинает понимать, что ничто в этом мире не удовлетворит его безмерного запроса, не утишит всё нарастающей тревоги, не ответит на самый болезненный и затаённый Вопрос. Пожалуй, одно из самых точных определений человека: это существо, не способное ничем удовлетвориться.
Хотя в словесной форме невозможно адекватно выразить этот Основной Вопрос (т.е. его умственное, постигающе-понимающее измерение), существует немало попыток его сформулировать.
Напр., для многих это вопрос о смысле жизни - моей, моих близких, человека вообще, человечества, о смысле истории. Или это три Кантовых вопроса: что я могу знать? что я должен делать? на что я могу надеяться? Или это его же 4-й вопрос: что такое человек? Или это «основной» философский вопрос: что первично - бытие или сознание, идеальное или материальное? Или это поставленный Хайдеггером вопрос о смысле бытия. И т.п.
Для меня же Основной Вопрос - это вопрос о существовании Бога, который вместе с тем - и вопрошание-стремление о Самом Боге и к Самому Богу, тяготение к Его постижению-достижению (здесь особенно удачна гениальная двусмысленность русского слова «постижение»). «Есть Бог или нет?» - поистине главный вопрос не только Достоевского, [6] но и каждого человека.
Надо сразу оговориться, что Бога я понимаю не в собственно религиозном смысле, т.к. в чисто религиозном употреблении это сильно мифологизированное и антропоморфизированное понятие, причём не только в глазах неверующих (для них это просто сказочное существо), но и в представлении верующих, начиная с библейских антропоморфизмов.
Понятие или идея Бога для меня - это философско-религиозное понятие и даже ещё шире - всеобъемлюще-жизненно-философское понятие. Конечно, нерелигиозные люди предпочтут говорить не о Боге, а, напр., бытии, сознании, энергии, смысле и т.п. Но я считаю, что все другие термины не отвечают полноте значения базовой экзистенциальной интуиции, стоящей за этим понятием, и потому обедняют полноту семантического спектра этой идеи, т.е. искажают ее смысл.
В силу культурно-исторических обстоятельств в европейских языках только слово и понятие «Бог» способно вместить в себе всеобъемлющую, неисчерпаемую гамму смыслов соответствующей базовой интуиции. Именно этот смысловой спектр я и имею в виду, когда говорю об Основном Вопросе как о вопрошании, есть ли Бог.
Хотя во многом правы те современные богословы, которые (как Тиллих) предлагали ввести мораторий на слово «Бог» из-за его истёртости, злоупотреблений им, но всё же в конечном счёте у нас, европейцев, нет иного слова, которое могло бы его заменить. [7]
Что я понимаю под Богом? Об этом нам говорит наша базовая интуиция абсолютного совершенства, которую вербализовали на протяжении многих веков и культур весьма различно. Конечно, Бога нельзя «определить», и не только в силу Его единственности (не существует определения там, где невозможно указать род предмета), но и потому прежде всего, что понятие о Нём - наивысшее и самое фундаментальное понятие.
Однако Его можно как-то наименовать. В современных терминах я назвал бы Бога Личностным Бытием. Иначе говоря, именование, данное Ему иудейскими богословами, греческими философами, отцами Церкви, схоластами - Сущий, или Бытие (на основе Его самооткровения в Исх. 3:14), - в общем верно, но следует добавить «личностное» для подчеркивания того фундаментального измерения, всё значение которого открылось в Новое время, - измерения личности, что, по глубокому определению Владимира Лосского, означает несводимость того, о ком речь, к своей природе, или сущности, свободу от неё. [8]
Вполне удачно обозначение Бога схоластами и вслед за ними Декартом и Лейбницем как Всесовершенного Существа (Ens summe perfectus, Ens perfectissimum, L'Être souverainement parfait, L'Être absolument parfait) или Всесовершенного Духа.
(Первое название кажется особенно удачным потому, что абстрактное латинское ens, «сущее», при передаче французским être - «бытие» и «существо», и русским «существо» оживает, сохраняя связь с глаголом «быть».) Впрочем, как уже отмечено, все родовые понятия, в том числе «существо», «дух» и пр., к Богу неприменимы ввиду Его абсолютной уникальности.
Самая существенная для нас Его особенность (черта, характеристика, атрибут - хотя все эти понятия опять же неуместны по отношению к Богу) состоит в том, что Он трансцендентен миру («совершенно иное», totaliter aliter), Первоисток и
Начало всего сущего, Творец мира. Иными, более философскими словами Его можно «охарактеризовать» как единую трансцендентную основу (бытие) всего сущего (это следствие понимания Его как Бытия, или Сущего) и личностное средоточие абсолютных совершенств: абсолютного добра, абсолютной свободы, абсолютной красоты, всемогущества, всезнания, премудрости и т.п.; ещё вернее сказать, что Он сама премудрость, благость, добро, красота, любовь и т.п.
Вполне уместен по отношению к Нему сам термин Абсолют: в этом латинском слове звучат коннотации независимости, самобытности, свободы, трансцендентности. В том, что Бог - совершенная личность, абсолютно свободная и обладающая разумом, волей и чувством, многие философы усматривают антропоцентризм. На это я бы ответил: верно, однако подлинный антропоцентризм основан на базовой интуиции глубочайшего внутреннего родства человека с Богом.
Надо признать, что обычно «личность», «воля», «свобода» и тем более «чувство» философскому Абсолюту (а последнее и христианскому Богу в обычном богословии) не приписываются. Это, на мой взгляд, непоследовательно и потому неверно (я вернусь к этому чуть ниже). Впрочем, это связано в первую очередь с тем, как понимать «волю», «чувство», «личность» и т.п. Но мы не можем в это углубляться.
Важно отметить, что вначале, говоря об обосновании существования Бога, я буду подразумевать именно такое, если угодно, философское и вместе с тем традиционное для христианского богословия догматическое понимание Бога. О соотношении «философского» или «догматического» Бога с Богом откровения или библейским Богом мы поговорим позже, когда перейдём к третьему из предложенных мной типов аргументации.
Если же мы отступаем от такого образа Бога, т.е. от Бога как всесовершенства - напр., отказываясь считать Его всемогущим (как Николай Бердяев) или всезнающим (как Ричард Суинберн, который думает, что Бог не может предвидеть будущее, т.к. будущего ещё нет), или же отказываясь признавать, что мы вообще хоть что-то можем сказать о Нём, кроме того, напр., что Он абсолютно иной, - то многие нижеизложенные проблемы снимаются.
Но тогда мы заблуждаемся, грешим против истины, которую вполне отчетливо схватывает наша базовая интуиция абсолютного совершенства. И я полагаю, что интуитивно человек (думаю, любой человек, но большинство неосознанно) тянется именно к такому, только что обрисованному образу Бога, который философы и богословы лишь эксплицируют, выводя из смутного ощущения к более-менее ясным понятиям.
Итак, Основной Вопрос человека состоит в том, действительно ли есть эта совокупность совершенств, это Всесовершенное Существо, это Личностное Бытие? Или это всего лишь наша иллюзия, мечта, произвольное сочетание случайных или даже иллюзорных представлений о добре и совершенстве?
Каждый человек сам ищет и находит, если находит, ответ на этот вопрос, и, как правило, этот поиск и ответ носят опытный, практический характер: обычно это вопрос веры, т.е. особой базовой интуиции, можно сказать, духовного опыта.
Если же говорить о чисто разумном, интеллектуальном поиске (а я здесь веду речь только в таком ключе), то полагаю, что здравое размышление способно продемонстрировать: существуют веские основания считать, что Бог не может быть только идеей нашего ума, но и в самом деле, в действительности существует, есть, или, точнее, должен быть. К разговору об этом мы и переходим.
