Евангелие от Луки было названо «самой прекрасной книгой (Нового Завета)» [186]. Согласны мы с такой оценкой или нет, но, несомненно, рассказ Луки о пастырстве Иисуса и о ранней церкви в Деяниях удивительно привлекателен. В этом Евангелии Иисус предстает обаятельной, открытой личностью и то, что Он «друг мытарям и грешникам» (Лк. 7:34) не вызывает ни малейшего удивления. Иисус часто обращается к людям «друзья»; слово «друг» (philos) встречается в Евангелии от Луки 15 раз и 3 раза в Деяниях. Всего в Новом Завете оно употреблено 29 раз. Иисус третьего Евангелия - один из нас, Он совсем человек, хотя и безгрешен.
Лука сообщает нам, что Петр говорил об Иисусе как о «Муже, засвидетельствованном ...от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил чрез Него...» (Деян. 2:22). Нельзя усомниться в великих вещах, которые Бог сотворил через Иисуса. Но несомненно и то, что Иисус был «человеком». Лука приводит несколько случаев из детства Иисуса и отмечает, что «Младенец возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости; и благодать Божия была на Нем» (Лк. 2:40). Он завершает свой рассказ о посещении Иерусалима и о том, что произошло во храме, возвращением в Назарет и сообщает, что «Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков» (Лк. 2:52). Эти места свидетельствуют о нормальном человеческом росте и развитии.
Иисус испытывал обычные физические потребности, например голод (Лк. 4:2). Человеческие чувства были не чужды Ему: вера центуриона поразила Его (Лк. 7:9). Он оплакал Иерусалим (Лк. 19:41) и в Его стенаниях чувствуется волнующий человеческий пафос: «Иерусалим! Иерусалим! избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать чад твоих как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Лк. 13:34). Лука ясно дает понять, что Иисус был религиозным человеком, и именно Луке мы обязаны свидетельством о том, что Иисус имел обычай молиться в синагоге по субботам (Лк. 4:16).
«Иисус был самым религиозным человеком из всех когда-либо живших. Все, что Он делал, говорил или думал, было проникнуто мыслью о Боге. Если Его пример имеет какой-то смысл, то этот смысл в том, что человеческая жизнь без мысли о Боге - даже если эта жизнь посвящена служению людям и внешне напоминает служение Иисуса - чудовищное извращение. Если мы воистину хотим следовать за Иисусом, то должны исполнять первую и вторую заповеди; мы должны любить Господа Бога всем нашим сердцем, душой, умом и силами» (J. Gresham Machen, Christianity and Liberalism, New York, 1934, 94).
Лука сообщает нам также, сколько раз Иисус молился (напр., Лк. 3:21; Лк. 5:16; Лк. 6:12; Лк. 9:18, 28-29); один раз Он молился всю ночь (Лк. 6:12). Он прошел через человеческое испытание искушением (Лк. 4:1-13), и Лука заканчивает свой рассказ об искушении тем, что дьявол оставил Иисуса на время; иными словами, Иисус претерпевал искушение на протяжении Своей жизни, подобно всему роду человеческому.
Люди, несомненно, воспринимали Иисуса как человека. Так, они смеялись над Иисусом, когда Он отказывался признать, что дочь Иаира мертва (Лк. 8:35), а осуждение некоторыми за то, что Он «любит есть и пить вино» (Лк. 7:34), говорит об отсутствии у врагов Иисуса сомнений относительно Его человеческой природы. Мы видим, что Иисус не был аскетом; Он радовался жизни. Это не значит конечно, что Он потакал Своим желаниям. Однажды Он сказал: «Я посреди вас, как служащий» (Лк. 22:27).
Это еще одно указание на Его подлинную человеческую природу. После ареста Иисуса люди, которые насмехались над Ним и били Его, не видели никаких причин, по которым эта низость не сошла бы им с рук; объектом их поношений был обычный человек, всего лишь человек (Лк. 22:63). И после всех страданий Иисус умер с молитвой на устах: «Отче! в руки Твои передаю дух Мой» (Лк. 23:46), - которая, по словам Джозефа А. Фитцмайера, «является знаком высшей человеческой преданности» (Joseph A. Fitzmyer, The Gospel According to Luke (I - IX), New York, 1983, 193).
Это правда, что Лука описывает человеческое в Иисусе не так прямо, как это делает Марк, но он ни минуты не сомневается в подлинной человеческой природе Господа. Об этом свидетельствуют не столько отдельные места текста, которые можно процитировать (некоторые из них я здесь привел), сколько общий стиль жизни Иисуса. Он подчинялся, давал приказания, которым можно было подчиняться или не подчиняться. Он задавал вопросы и разузнавал о происходящем... Он умер человеческой смертью.
Но нам, вероятно, следует указать на некоторые моменты, связанные с Его смертью. Мы читаем, что пред лицом смерти Он истово молился в Гефсиманском саду и решил принять Божию волю (Лк. 22:42). В большинстве списков содержатся также слова об Ангеле, который укреплял Его, о Его борении и о том, что «был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22:43-44). Похоже, нам следует принять эти слова, хотя некоторые и сомневаются в их подлинности. Они дают нам представление об ужасе смерти, единой для Него и грешников. Он умер их смертью.
Это трудная текстовая проблема. По словам Брюса М. Метцгера (Bruce M. Metzger), совет, работавший над текстом UBS, счел эти слова позднейшей вставкой. Было решено сохранить их в тексте, но заключить в квадратные скобки (A Textual Commentary on the Greek New Testament, London, 1971, 177). И. Говард Маршалл считает, что проблема сложна, но принимает место «с большими колебаниями» (The Gospel of Luke, Grand Rapids, 1978, 832). Барт Д. Эрман (Ban D. Ehrman) и Марк А.Планкетт (Mark A. Plunkett) отвергают эти слова в своей статье «The Angel and the Agony. The Textual Problem of Luke 22:43-44» (CBQ 45, 1983, 401-416).
Но человеческая природа Иисуса - это еще не все. Так же ясно, как Матфей и Марк, Лука видит в Иисусе не просто обычного галилеянина. Иисус учил с властью, не виданной евангелистами в других учителях, и жизнь Его была откровением самого Бога. Мы переходим к тому, как Лука изобразил эту сторону Иисуса.
Сын Божий и Сын Человеческий
Лука использует ряд имен, которые мы уже встречали у Матфея и Марка. Так, иногда он называет Иисуса «Сыном Божиим». Это начинается очень рано. Ангел Гавриил явился Марии и сказал ей: «...и родишь Сына и наречешь Ему имя Иисус». И продолжал далее: «Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего». Далее Ангел сообщает о Его царском величии и Мария спрашивает: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?»
И Гавриил отвечает: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1:30-34). Непорочное зачатие вызывало множество дискуссий, и многие современные ученые отвергают этот догмат [187]. Но Лука безусловно принимает его, и это весьма существенно для евангелиста. Непорочное зачатие является определяющим моментом в его понимании слов «Сын Божий», и он использует это выражение в прямом значении. Для Луки это значит, что родство Иисуса с Отцом было уникальным. Иногда Иисус мог, обращаясь к ученикам, назвать их «сынами Всевышнего» (Лк. 6:35), но Лука не считает Иисуса просто одним из Его сынов. Слова Гавриила однозначно свидетельствуют о том, что Иисус был Сыном Божиим в том смысле, в котором никто никогда не был и не будет. Лука, так же как и Матфей (Лк. 4:3, 9; Мф. 4:3, 6), использует это имя в рассказе об искушении. То же можно сказать и о ряде других мест.
Следует отметить, что и во время преображения глас из облака возвестил: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный» (Лк. 9:35); у Матфея и Марка - «Сын Мой Возлюбленный». Есть еще два места, где только Лука использует это имя. Первое - когда бесы, вышедшие из людей, говорят ему: «Ты Христос, Сын Божий» (Лк. 4:41). Лука считает, что бесы знали о том, Кто есть Иисус, задолго до учеников. Второе - в сцене суда. Евангелист сообщает, что члены синедриона спросили Его: «Итак, Ты Сын Божий?» (Лк. 22:70).
Лука также сообщает о двух случаях, когда Павел употребил это имя. Вскоре после того, как Анания пришел и возложил руки на него и крестил его, Павел начал проповедовать: «и тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий» (Деян. 9:20). Позже, во время проповеди, апостол цитирует Пс. 2:7 и применяет к Иисусу слова «Ты Сын Мой» (Деян. 13:33). Но очевидно, что это имя не играло большой роли в ранней церкви.
То же самое и с «Сыном Человеческим». Лука во многих местах приводит высказывания Иисуса, в которых Тот называет Себя «Сыном Человеческим» (они есть у Матфея или у Марка, или у них обоих). В Евангелии от Луки мы встречаем это имя 3 раза: им называется Иисус 1) во время суда, 2) в страстях, 3) по воскресении. Но надо отметить, что иногда Лука употребляет это имя там, где его нет у других евангелистов, и еще в нескольких местах, которые есть только у него.
Примером первого варианта употребления может служить место, где Иисус говорит о многом зле, которое люди причинят Его последователям «за Сына Человеческого» (Лк. 6:22). У Матфея подобное высказывание оканчивается словами «за Меня» (Мф. 5:11). Нечто подобное встречаем в стихе Лк. 12:8 (Мф. 10:32) и еще раз, когда во время ареста Иисус спрашивает предателя: «Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?» (Лк. 22:48; Мф. 26:49; Мк. 14:45). Но есть также несколько употреблений имени «Сын Человеческий», которые встречаются только у Луки, в том числе в месте, где Иисус говорит ученикам: «Придут дни, когда пожелаете видеть хотя один из дней Сына Человеческого...» (Лк. 17:22). Толкование данного высказывания вызывает споры. Эти слова могут относиться ко временам Царства Мессии, хотя обычно о них говорится иначе.
Некоторые считают, что под «одним из дней» следует понимать «первый из дней», и тогда имеется в виду начало Царства Мессии.
Согласно другому мнению, речь идет о будущем времени, когда ученики пожалеют о том, что не могут вернуть дней, когда Иисус был с ними. Существует еще одна интерпретация: ученики пожалеют, что они не с Иисусом на небесах. Хотя мы не смеем ничего утверждать категорично, но нам кажется, что первая интерпретация - лучшая. Люди захотят увидеть Мессию, но Его пришествие не может быть ускорено.
Иисус спросил: «Но Сын Человеческий пришед найдет ли веру на земле?» (Лк. 18:8). Это указывает на распространенность отступничества до возвращения Господина. Это отступничество засвидетельствовано и в других местах. Другое высказывание призывает слушателей бодрствовать, дабы «предстать перед лицом Сына Человеческого» (Лк. 21:36), что значит спастись.
Третье употребление встречается в конце сцены с Закхеем: «Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк. 19:10; некоторые списки дают подобные слова в Мф. 18:11, но, как правило, там они не признаются аутентичными). Последний раз это имя находим в месте, где ангел напоминает женщинам у могилы слова Иисуса: «...Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человеков грешников, и быть распяту, и в третий день воскреснуть» (Лк. 24:7). В самом конце высказывается мысль о том, что Сын Человеческий должен исполнить Свое предназначение, состоящее в том, чтобы страдать за других.
У Луки находим единственный случай, когда имя «Сын Человеческий» произносит не Иисус Лука рассказывает нам, что в конце своей речи, обращенной синедриону, Стефан говорит: «Вот я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян. 7:56). Это убеждает читателей Луки в том, что слава постоянно окружает Сына Человеческого. Его предназначение на земле предполагало страдания, но на небесах Он занимает верховное место. Его слава несомненна.
Сын Давида
Как мы уже знаем, имя «Сын Давида» было важно для Матфея. Мы считаем, что для Луки это имя было не столь важно, поскольку встречается у него только 3 раза (дважды Иисуса так называет слепой, моля о возвращении зрения - Лк. 18:38-39, третий раз мы встречаем его в словах Иисуса: «Как говорят, что Христос есть Сын Давидов?» - Лк. 20:41). Но оно, с другой стороны, употребляется в связи с Давидом (имя «Давид» встречается у Луки 13 раз в Евангелии и 11 раз в Деяниях).
Лука рассказывает нам, что до рождения Иисуса Мария была «обручена мужу, именем Иосифу, из дома Давидова» (Лк. 11:27). Здесь возникают разногласия относительно того, кто, по словам Луки, происходит и дома Давидова - Иосиф или Мария [188]. От нашего решения зависит не многое, поскольку Лука, видимо, говорит о том, что и Мария (Лк. 1:32, 69) и Иосиф (Лк. 2:4) происходили из колена Давидова. Здесь он ссылается как на юридическое, так и на фактическое происхождение Иисуса и утверждает, что Он принадлежал к царскому роду. Стих 32 указывает на Его великое предназначение: Сам Бог даст Ему царский престол.
Захария в своем пророчестве говорит: «(Господь Бог) воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего». Рог - это символ мощи (ср. Пс. 17:3) и есть также пророчество, где сказано: «Там возращу рог Давиду» (Пс. 131:17). Следовательно, Бог сотворит спасение через потомка Давида (или, возможно, спасение через могущественного потомка Давида). О связи с Давидом свидетельствует и дальнейшее упоминание «города Давида», где Иисус родился (Лк. 2:4, 11) и слова, о том, что Иосиф был «из рода и дома Давидова» (Лк. 2:4).
Никакого особого вывода нельзя сделать из упоминания Давида в генеалогии (Лк. 3:31), хотя надо отметить, что это еще одно свидетельство о том, что Лука считал Иисуса потомком Давида. В Евангелии есть также упоминание о случае из жизни Давида, когда тот ел «хлебы предложения» (Лк. 6:4). Иисус видел здесь прецедент для своих учеников, которые в субботу срывали колосья и ели, растирая руками.
Лука многократно цитирует Писание - «предрек Дух Святый устами Давида» (Деян. 1:16), «Ибо Давид говорит» (Деян. 2:25, 31, 34; Деян. 4:25). Он воспринимает эти места как слова Бога, на что указывает упоминание Святого Духа, но в то же время они произносятся человеком и, значит, относятся к Давиду.
Очевидно, Лука считает важным предсказание Давида о воскресении. Он говорит нам, что во время проповеди на Пятидесятницу Петр цитировал Пс. 15:8-11, где Бог обещает, что не даст плоти Его «увидел, тления». Это не может относиться к самому Давиду, поскольку он умер и был похоронен и его гроб был у них. Следовательно, слова Давида относились к Мессии. Будучи пророком, Давид предсказал, что Мессия воскреснет (Деян. 2:29-32).
Петр строит свое доказательство того, что в Пс. 109:1 речь идет о вознесении Иисуса, а не Давида (Деян. 2:34-36). Другой псалом цитируется, когда речь идет о том, что слова Давида «мятутся язычники и народы замышляют тщетное» предсказали действия «Ирода и Понтия Пилата с язычниками и народом Израильским» против Иисуса, в результате они лишь выполнили предопределенное Богом (Деян. 4:25-28, Пс. 2:1-2).
Давид также кратко упоминается в речи Стефана. Стефан сообщает своим обвинителям, что Давид «обрел благодать перед Богом» и хотел построить храм (Деян. 7:45-46; здесь употреблено слово skenoma, означающее в действительности палатку, шатер; слово, вероятно, призвано вызывать ассоциации со скинией свидетельства в пустыне). Давид не построил его, но само намерение было благим.
В первой проповеди Павла также есть упоминания о Давиде. Павел цитирует слова псалма о том, что Бог поставил царем Давида «о котором и сказал, свидетельствуя: нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида..., который исполнит все хотения Мои». И «из его потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса» (Деян. 13:22-23). Павел видит в воскресении свершение пророчества (Деян. 13:33; Пс. 2:7). Далее он приводит слова Исайи «Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно» (Деян. 13:34; Ис. 55:3) и псалма, который ранее уже цитировал Петр: «Не дашь Святому Твоему увидеть тление» (Деян. 13:35; Пс. 15:10).
Существуют различные толкования этих слов, но ясно, что Павел находит в Писании и, прежде всего, в местах, восходящих к Давиду, указания на то, что воскресение Иисуса было предсказано в пророчестве. Давид служил своему поколению по воле Божией, но это не уберегло его от смерти и тленья. Тленья избежал Иисус, происшедший от Бога.
На иерусалимском совете Иаков цитирует слова Амоса: «...воссоздам скинию Давидову падшую» (Деян. 15:16; Ам. 9:11). Некоторые места этой цитаты вызывают споры (те, которые восходят, по-видимому, к LXX, а не к древнееврейскому тексту), но слова, относящиеся, к Давиду, вполне понятны. Они значат, что Бог воздвиг церковь как место, где должно происходить богослужение [189].
Из всего этого следует, что для Луки родство Иисуса с Давидом исполнено значения. Хотя он не слишком часто использует выражение «Сын Давида», но того, что есть, достаточно, чтобы утверждать, что он понимал его значение для мессианства. Бог всегда планировал великие деяния через отпрысков великого царя, и эти деяния Он совершил при помощи Иисуса.
В словах, которые Лука заимствует из псалмов Давида, интересен акцент на воскресении. Первые главы Деяний свидетельствуют об особом внимании ранних христианских проповедников к воскресению. Его важность они видели и в том, что оно было предсказано в писаниях Давида; иными словами, воскресение было выполнением определенного плана, а не просто решением ad hoc, выдуманном после того, как у Иисуса вышли неприятности с иудейскими властями. Для Луки Божий промысел был предзнаменован словами Давида.
Христос
Лука считает имя «Христос» очень важным для понимания того, что Бог совершил через Иисуса. Оно используется реже других, но некоторые считают его самым существенным. И только Лука сообщает нам, что последователи Иисуса получили свое название «христиане» от этого имени (Деян. 11:26; ср. Деян. 26:28). Этот термин он употребляет в Евангелии 12 раз и 25 - в Деяниях. Почти всегда он использует слово «Христос» как имя нарицательное в значении «Мессия», в отличие от Павла, для которого «Христос» - имя собственное. Иногда оно выступает в сочетаниях с именем «Иисус» («Иисус Христос» или Христос Иисус») или с «Господин».
Лука использует это имя в начале своего повествования, когда рассказывает читателям о том, что Ангел сообщил пастухам о рождении «Спасителя, Который есть Христос Господь» (Лк. 2:11). Это словосочетание понимается различно. Некоторые считают, то оно означает «Помазанник Господь»; другие, следуя некоторым спискам, интерпретируют это место как «Христос Господа» (слово «Господь» относится к Богу Отцу.) Но лучшим является чтение, при котором оба понятия «Христос» и «Господь» относятся к младенцу Иисусу [190].
Лука использует несколько другое выражение, когда сообщает нам о Симеоне, которому было предсказано Духом Святым, что «он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (Лк. 2:26), Мессию, которого Бог обещал столетия назад, Того, которого благочестивые Израиля так долго ждали. Некоторые считали Мессией Иоанна Крестителя, но Лука объясняет, что это неверно (Лк. 3:15-17).
Предполагается, что мы сможем понять значение этого из проповеди Иисуса в синагоге в Назарете, о которой сообщает только Лука. Он говорит, что Иисус начал с чтения из пророка Исайи: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня...» (Лк. 4:18; Ис. 61:1). «Христос» означает «помазанник», и помазание представлено как дар Духа Святого. Быть «Христом» подразумевает особую связь с Отцом («Христом Господним») и Святым Духом (как мы это видим из непорочного зачатия и нисхождения Духа Святого во время крещения Иисуса - Лк. 3:21-22). Из Евангелия от Марка мы знаем, что бесы знали, Кто Такой Иисус, задолго до всех остальных. У Луки это тоже есть, но, в отличие от Марка, он говорит, что бесы знали Христа. Марк сообщает нам, что Иисус «не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос». В другом месте они называют Его «Сын Божий» (Мк. 3:11).
У Луки это звучит следующим образом: «Выходили также и бесы из многих с криком и говорили: Ты Христос Сын Божий. А Он запрещал им сказывать, что они знают, что Он Христос» (Лк. 4:41). Вероятно, использование бесами имени «Сын Божий» связано с рассказом об искушении, когда дьявол сказал: «Если Ты Сын Божий...» (Лк. 4:3, 9). Бесы прекрасно знали, что Он действительно Сын Божий и их изгнание показывает, что Он действовал как подобает Сыну Божиему. Но Лука доходит до мысли, что Он был Христом, и показывает Его не только сильным Сыном Божиим, но и Помазанником, Тем, на Ком Дух Святой.
Ср. слова Маршалла: «Термин Мессия применяется не просто к земному человеку, но к Тому, Кто может изгонять бесов, и Он больше чем политический спаситель. В то же время Лука ставит целью показать, что имя "Сын Божий" следует понимать не в эллинистических традициях как боговдохновенную полубожественную личность, но в свете иудейских мессианских упований» (Тhе Gospel of Luke, 197).
To, что Иисус заставлял бесов молчать, не следует расценивать как мессианскую тайну. То, как Иисус проводил Свое пастырство, не могло сохранить Его мессианство в тайне. Скорее Он делал это, потому что не хотел, чтобы о Нем рассказывали бесы. Люди должны были сами понять, что Тот, Кто делал то, что делал, думал то, что думал, и жил так, как жил, был действительно Сыном Божиим.
Интересно, что все три синоптические евангелия дают различные версии великой исповеди Петра в Кесарии Филипповой. У Матфея: «Ты - Христос, Сын Бога Живого» (Мф. 16:16). У Марка: «Ты Христос» (Мк. 8:29). У Луки находим «за Христа Божия» (Лк. 9:20). Для Луки характерно думать об Иисусе как о Христе Божием (ср. Лк. 2:26). Для него очень важен тот факт, что Бог помазал и послал Его. Этот способ описания личности Христа - единственный в Новом Завете и свидетельствует о глубокой убежденности Луки, что Мессия - это Тот, Кого Бог призвал, снарядил и послал. Он не независимая фигура, но принадлежит Богу.
Во всех трех синоптических евангелиях обсуждается вопрос о Христе как Сыне Давида (Лк. 20:41) и нет необходимости повторять уже сказанное. Но только Лука рассказывает нам, что когда Иисуса привели к Пилату, враги стали обвинять Его в развращении народа, потому что Он запрещал давать подать Кесарю, и в том, что Он «называл себя Христом Царем» (Лк. 23:2). Поскольку не ожидалось, что Пилат поймет все тонкости, связанные с именем Христа, они объяснили все в доступных ему выражениях. Возможно и то, что они сами понимали это таким образом, но в любом случае формулировка была тенденциозна. В ходе расследования они явно пытались заставить Иисуса сказать что-нибудь в этом роде, но Он отказался (Лк. 22:67-71). В том, что они говорили, была доля правды, но не в том смысле, в котором они это понимали. Лука хочет показать нам, что в Иисусе была царственность, но не было политических притязаний, которые Ему приписывали враги.
Насмехавшиеся во время распятия говорили: «Пусть спасает Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий» (Лк. 23:35). Такое же понимание заключено в словах нераскаявшегося вора: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23:39). Они представляли себе Христа в великолепии и могуществе; было невозможно помыслить, что Он умрет на кресте, проклятый Богом. Страдания и мессианство взаимно исключали друг друга. Но Лука объясняет, что это неправильное понимание. Воскресший Господь говорит двоим на дороге в Еммаус: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк. 24:26). Слово «надлежало» очень важно здесь - никакой иной возможности не было. Мессии было предречено пострадать и воскреснуть (Лк. 24:46) - следовательно, нельзя и помыслить об ином жребии.
Эта линия продолжается в Деяниях. Страдания Христа были предсказаны не какой-нибудь невразумительной и незначительной сектой, но всеми пророками (Деян. 3:18). «Бремена отрады» зависят от раскаяния и заглаживания грехов, и это наводит на мысль, что Бог пошлет Христа (Деян. 3:19-20) - очевидная ссылка на пару сию. Лука рассказывает нам, что когда Павел проповедовал в синагоге в Фессалониках, он говорил своим слушателям, что «Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых, и что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам» (Деян. 17:3). Нам не следует слишком тесно связывать эти вещи.
Сначала он неожиданно указывает на то, что Христос должен пострадать и воскреснуть из мертвых, как это было предсказано в Писании. Далее он переходит к следующему пункту и говорит о том, что Христос, описанный в Писании подобным образом, есть Иисус [191]. Павел говорит перед Агриппой о страданиях Христа (Деян. 26:23). На этот раз добавляется утверждение, что Он первым воскрес из мертвых и возвестит свет иудеям и язычникам. О том, что Иисус есть Христос, Павел сообщает и в другой раз (Деян. 18:5, 28), а также в своей самой ранней проповеди сразу после обращения (Деян. 9:22).
Лука отчетливо передает, что Христос должен страдать. Как мы уже видели, начиная со времени, когда Петр понял, что Иисус - это Христос, Иисус учил Своих учеников необходимости Своих страданий. Но в Своем учении Он говорил о «Сыне Человеческом», а не о Мессии. Для Луки, однако, страдания составляют неотъемлемую часть понятия «Мессия», и он находит это в Писании. Это не значит, правда, что Лука начал с Писания и нашел там пророчества о будущих страданиях Христа. Он начинает с Иисуса и Его страданий за других а потом уже узнает, что это предсказано в Писании.
Критерием является Иисус, а не собственный подход Луки к Библии. То, что Христос должен был пострадать ради спасения, требует ответной реакции, и Лука приводит нам ряд случаев, когда проповедники призывали уверовать в Христа. Павел напоминает ефесским пресвитерам, как он проповедовал среди них (Деян. 20:21). Он также говорил с правителем Феликсом о необходимости этой веры (Деян. 24:24). Ранее Петр говорил о том, как Бог дал Корнилию и бывшим в доме его такой же дар, как и тем ранним христианам, которые «уверовали в Господа Иисуса Христа» (Деян. 11:17).
Было принято считать, что получить благодать, ставшую доступной благодаря страданиям Христа и Его воскресению из мертвых, можно через веру. Не существует различия между исконными христианами и новообращенными, между иудеями и язычниками. Важна только вера во Христа.
Вера во Христа является решающим условием, поскольку в Нем мы видим действие Самого Бога. В своей первой проповеди Петр сказал: «Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли» (Деян. 2:36). Иногда это утверждение трактуется в пользу адопцианской христологии, которая считает, что Иисус был человеком, и никем более, а после распятия Бог воскресил Его из мертвых и возвел в положение Господина и Христа.
Теперь мы с готовностью допускаем, что у некоторых членов ранней церкви могла быть подобная идея, поскольку речь идет о ее первых днях, когда еще не прошло достаточно времени для осознания и понимания значения жизни, смерти, воскресения и вознесения Иисуса из Назарета.
Но Лука имел в виду совсем другое. Для него Иисус был Спасителем, Христом и Господом с самого Его рождения (Лк. 2:11) [192]. Спасение Христа столь важно и несомненно благодаря тому, что Бог делает через Него.
Лука уделяет большое внимание «имени» Христа. В древности имя значило гораздо больше, чем у нас сейчас. В нем суммировались все черты личности, и это придает «имени Христа» совершенно особенное значение. Когда люди крестились во имя Иисуса Христа (Деян. 2:38; Деян. 10:48; Деян. 19:5), это означало, что они твердо привержены всему, чем был Христос Это было выражением веры и верности. Когда некоему человеку было приказано именем Христа встать и ходить, это означало, что Христос призывался во всей полноте Своего бытия для излечения человека (Деян. 3:6-8).
Рассказывая о случившемся, Петр говорит: «Именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, им поставлен он перед вами здрав» (Деян. 4:10). Отсюда мы видим, что в понятие «имени» входит понимание смерти и воскресения Христа, а также сила, которая может превратить хромого в здорового. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Павел мог именем Иисуса Христа приказать нечистому духу выйти из одержимой девочки и дух повиновался (Деян. 16:18). Это имя - имя могущественное.
Ранние проповедники проповедовали именем Христа (Деян. 5:40; Деян. 8:12), что не очень отличается от проповедования Христа (Деян. 8:5). Из-за этого они иногда подвергались опасности, как об этом свидетельствует письмо, посланное иерусалимским советом антиохийской церкви. В нем признается, что Варнава и Павел были «человеками, предавшими души свои за имя Господа нашего Иисуса Христа» (Деян. 15:26).
В рассказе о проповеди Петра в доме Корнилия есть поразительное место. Среди прочего Петр ссылается на слово, посланное Богом сынам Израилевым, «благовествуя мир через Иисуса Христа; Сей есть Господин всех» (Деян. 10:36). Под миром подразумевается безусловно мир между Богом и человеком, но контекст - дело происходит в доме благочестивого язычника, которому Бог послал видение, - не оставляет сомнений в том, что речь идет и о мире между народами, разделенными так же, как иудеи и язычники. Это всеобъемлющий мир, и он принесен Иисусом Христом, Который охарактеризован в связи с этим как «Господин всех».
Из вышесказанного явствует, что для Луки «Христос», как имя еврейского Мессии, крайне важно. Естественно было бы ожидать, что это имя будет использовано только в иудейской среде, но евангелисты настаивают на его употреблении среди язычников. Это имя было слишком важно, чтобы его игнорировать в условиях, когда церковь распространялась за пределы Израиля среди людей, не привыкших мыслить в иудейских категориях. Для всех нас Иисус - это Божий Христос и Господин.
Господин
Чаще всего Лука называет Иисуса «Господином» (это имя встречается 103 раза в Евангелии и 107 раз в Деяниях). Это имя имеет широкий круг значений и употребляется в самых разных смыслах. Оно использовалось как обращение к владельцу чего-либо, например, осла (Лк. 19:33) или виноградника (Лк. 20:13). Оно часто употреблялось как вежливая форма - так слуга обращался к хозяину (Лк. 13:8; Лк. 14:22).
Это употребление естественным образом развилось в обычную форму обращения к вышестоящему лицу, и слово «господин» стало применяться к людям, занимающим высокое положение. Но не только люди высокого ранга были «господами». Этот термин также применялся к богам, что не значит, конечно, что его перестали применять к людям, и единственной проблемой является его интерпретация в конкретных текстах. Понять, где «господином» назван человек, а где бог, как правило не составляет труда.
В Септуагинте - греческом переводе Ветхого Завета - слово использовалось как перифраза божественного имени Яхве.
В нескольких древних списках божественное имя не переводится, а сохраняется в еврейской графике, очевидно из почтения к имени Бога. Некоторые видят в этом сохранение дохристианской практики и утверждают, что о Боге никогда не говорили «Господин». Так, Р. Бультман говорит, что «неизмененное выражение "Господин" немыслимо в иудейском обращении» (Theology of the New Testament, London, 1952, 1:51). Исходя из этого, он считает, что слово «Господин» никогда не употреблялось применительно к Иисусу на палестинской почве, а развилось в эллинистическом мире. Фитцмайер, однако, настаивает на том, что это палестинское употребление (The Gospel According to Luke (I-IX), 201-202). Он определяет его смысл следующим образом: «Использование имени kyrios применительно к Иисусу значило бы поднятие Его на один уровень с Яхве, но без идентификации с последним» (с. 202), см. также с. 45 выше.
Лука сохраняет это употребление; в двух первых главах Евангелия мы встречаем его 25 раз. Он говорит о «заповедях и уставах Господних» (Лк. 1:6), о «храме Господнем» (Лк. 1:9) и т. д. Он также использует это слово в Деяниях, особенно применительно к «Ангелу Господню» (напр., Деян. 5:19; Деян. 8:26; Деян. 10:3). Называть этим именем Иисуса значит давать Ему очень высокий титул. Фитцмайер пишет по этому поводу: «Когда Лука называет и Яхве и Иисуса kyrios, он продолжает традицию использования имени в раннехристианских общинах, которые в некотором смысле считали Иисуса равным Яхве» [193].
Это свидетельствует о том, что ранние христиане использовали имя «Господин» в высшем смысле и не всегда легко понять, Кого они имели при этом в виду - Иисуса или Отца. Так, когда Петр увещевал Симона Волхва покаяться и молиться Богу, тот ответил: «Помолитесь вы за меня Господу» (Деян. 8:22-24; ср. употребление «крещены во имя Господа Иисуса» в ст. 16). Также не ясно, относится ли «слово Господне» к Христу или Отцу (напр., Деян. 8:25; Деян. 19:10). Это затруднение явно старое, поскольку во многих случаях списки расходятся. Одни дают чтение «слово Божие», другие - «слово Господне». Подобное же затруднение вызывают слова «Да будет воля Господня!» (Деян. 21:14). Это выражение в любом случае сохраняет смысл - имеем ли мы в виду Отца или Христа.
Лука часто использует рассматриваемое слово как обращение к Иисусу. Так, один из учеников говорит: «Господи! научи нас молиться» (Лк. 11:1; ср. Лк. 12:41). Возможно, это просто вежливая форма обращения. Но так ли это в просьбе об исцелении (Лк. 18:41)? Или в данном случае это означает лишь признание более высокого статуса Христа?
Мы знаем, что термин «Господин» использовался в обращениях, и никаких особых выводов из этих употреблений сделать не можем. Есть, однако, места, позволяющие предположить более определенное значение. Например, в сцене чудесной ловли рыбы, Петр решил, что он грешник, и воскликнул: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). В другом месте желающий стать Его учеником говорит: «Я пойду за Тобою, Господи!» (Лк. 9:61). Постепенно это слово стало молитвенным обращением к Иисусу (Деян. 7:59-60).
Следует особо отметить использование Лукой этого имени в повествовании. Например, он сообщает: «Господь сжалился над нею» (Лк. 7:13). Это редко встречается в других Евангелиях (у Марка, например, только один раз в Лк. 11:3). Лука же использует его часто как в Евангелии, так и в Деяниях. Очевидно, что в то время, когда он писал, это имя Иисуса было общепризнанным. Это употребление вполне естественно, но не следует думать, что оно было широко распространено до воскресения.
Во время земной жизни Иисуса использовались другие имена. После воскресения женщины смогли проникнуть ко гробу, поскольку камень был отвален, но «вошедши не нашли Тела Господа Иисуса» (Лк. 24:3). Позже в тот же день Его ученики в Иерусалиме сказали двоим вернувшимся из Еммауса: «Господь истинно воскрес» (Лк. 24:34). И проповедь этого была главным делом ранней церкви: «Апостолы же великой силой свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа» (Деян. 4:33).
Но даже если не обращаться к конкретным цитатам, а взглянуть на все, что Лука написал о ранней церкви, становится понятно, что воскресение имело решающее значение. Форстер (W. Foerster) пишет по этому поводу: «Воскресение Иисуса имело решающее значение. Без воскресения ученики могли бы в любой момент определить свои отношения с Иисусом словами о том, что Он был их Господином.
Теперь же главным стало то, что Он и теперь остается их Господином» (1 TDNT, 3:1094). То, что умерший Иисус является нынешним Господином, меняет все, в том числе и образ мыслей учеников об Иисусе. Как только ученики убедились, что Он воскрес из мертвых, они увидели Его в новом свете и это позволило им совершенно естественно говорить об Иисусе как о «Господине». И могли ли они теперь вкладывать в это слово «человеческий» смысл, говоря о Нем Воскресшем?
Поскольку Он «Господин», Господин умерший и воскресший, апостольские проповеди имели своей целью призывать грешников уверовать в Него. И было так, что «верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин» (Деян. 5:14). Люди «обратились к Господу» (Деян. 9:35; Деян. 11:21). И в других местах: «многие уверовали в Господа» (Деян. 9:42; ср. Деян. 11:17, 21; Деян. 14:23; Деян. 16:31 и т. д.). Петр определяет свою проповедь как возвещение «покаяния перед Богом и веры в Господа нашего Иисуса Христа» (Деян. 20:21).
Воскресение Господа было центральным моментом движения, и эта истина высказывалась множеством способов. Ее приверженцы были «учениками Господа» (Деян. 9:1), они были крещены «во имя Господа Иисуса» (Деян. 9:28). Последнее сообщение Луки о Павле, это то, что в Риме он учил «о Господе Иисусе Христе» (Деян. 28:31). Интересно, что о проповедях говорится: «благовествуя Господа Иисуса» или даже «благовествовал об Иисусе» и тому подобное (напр., Деян. 8:35; Деян. 11:20). Это значит, что благая весть, которую они получили от Бога, есть благая весть об Иисусе Христе.
Внявшие призывались посвятить свои жизни беззаветному служению. Они были самоотверженными людьми, поскольку церковь ходила «в страхе Господнем» (Деян. 9:31). Павел говорит, что готов умереть «за имя Господа Иисуса» (Деян. 21:13). Не следует думать, что ученичество в 1 веке было безопасным и простым делом. Напротив. Поскольку, Господь умер за верующих, они были призваны к беззаветному служению и были готовы к вполне реальной жертве.
Следует отметить сложное место, в котором Лука приводит слова Павла о «церкви Бога (или Господа), которую Он приобрел Себе Кровью Своей (или Кровью Своего)» (Деян. 20:28). Большинство специалистов считают правильным чтение «Бога». Это мнение основано прежде всего на том, что слово «Бог» более трудное для написания и поэтому скорее могло быть изменено писцами (в NEB, однако, находим «церковь Господа, которую Он приобрел Себе Кровью Своей») [194]. Кровь, о которой идет речь - кровь Христа. Если мы примем чтение конца стиха как «Кровью Своего» [195], это будет значить, что Бог приобрел Себе церковь кровью Христа. Это понимание общепринято. Но также возможно прочтение «церковь Бога, которую Он приобрел Себе Кровью Своей» и тогда под Богом следует понимать Христа. Мы не утверждаем, что это так, но должны отметить, что в употреблении имен Лука близок к тому, чтобы называть Христа Богом [196].
Другие имена
Лука использует и другие имена. Так он часто называет Иисуса «Учителем» (напр., Лк. 9:38; Лк. 10:25). Но Иисус настолько много учил, что подобное обращение вряд ли требует специальных комментариев. Термин «Наставник» очевидно связан с «Учителем», но в Новом Завете его использует только Лука (epistates, Лк. 5:5; Лк. 8:24, 45; Лк. 9:33, 49; Лк. 17:13). А. Опке (А. Оерке) указывает на то, что в мирском греческом это слово используется в самых разных значениях (пастух, погонщик слона, надзиратель над общественными работами и т. д.). Но он считает, что у Луки это слово является переводом еврейского «раввин» и, следовательно, близко по значению к «Учителю». В этом Евангелии оно используется как обращение и, за исключением одного случая, его произносят ученики (TDNT, 2:622-623).
Три раза Лука называет Иисуса «Спасителем» (Лк. 2:11; Деян. 5:31; Деян. 13:23). Это слово широко использовалось в древнем мире, и спасителями могли выступать боги, врачи, философы, государственные деятели и прочие. Так называли правителей и императора (который мог называться «спаситель мира»).
См. TDNT, 7:1003-1021. Форстер указывает на ограниченность использования слова σѡτηρ в Новом Завете (кроме как в посланиях Павла и во 2 Послании Петра). Это сильно контрастирует с частым использованием слов σѡζω и σѡτηρια. Он объясняет это следующим образом: «Единственно можно сказать, что существует ограничение в использовании σωτηρ, которое объясняется тем, что в иудейском мире со словом σωτηρ связывались ожидания освободителя из национального рабского сословия... в то время как в языческом мире оно предполагало скорее земного благодетеля в лице императора» (с. 1020-1021).
Применительно к Иисусу оно означает, что Он приносит не временное спасение, в том смысле, как это широко понималось в древнем мире, а спасает от греха и его последствий. Он был назван «Спасителем» при рождении (Лк. 2:11), в то время как Его возвышение десницей Бога связано с покаянием и отпущением грехов (Деян. 5:31). Спаситель пришел по обетованию Бога (Деян. 13:23).
Наряду с именем «Спаситель» Петр и другие употребляют archegos (Деян. 5:31), слово трудное для перевода (в NIV оно переведено как «Князь»). Оно указывает на «первенство» и значит «князь», «правитель». Но также возможно, что им называется тот, кто что-то начинает («в качестве первого в ряду, дающего импульс» BAGD). Моффатт использует именно это значение, когда переводит его как «пионер».
Слово, видимо, может также означать «начальник», «основатель». На наш взгляд, его лучше всего переводить как «Лидер» или «Князь». Этот перевод хорошо ложится в словах Петра «вы убили archegos'a жизни» (Деян. 3:15). Но здесь можно усмотреть и третье значение слова, которое Брюс комментирует следующим образом: «Вы убили Создателя жизни - занятный парадокс!» (Commentary on the Book of the Acts, 89). Независимо от того, имеет ли Петр в виду «Князя» или «Создателя», здесь присутствует указание на то, что связь Иисуса с жизнью совершенно особая.
Иногда Лука подчеркивает царские свойства Иисуса и называет Его «Царь». Он использует это слово, когда говорит о триумфальном входе в Иерусалим: «Благословен Царь, грядущий во имя Господне!» (Лк. 19:38; в остальных синоптических Евангелиях в этом месте слово «Царь» отсутствует). Есть оно в вопросе Пилата «Ты Царь Иудейский?» (Лк. 23:3; такой же вопрос находим во всех четырех евангелиях), в обвинениях евреев (Лк. 23:2; ср. Деян. 17:7), в словах глумящихся (Лк. 23:37) и в надписи на кресте (Лк. 23:28). Признание Иисуса как Царя присутствует также в молитве раскаявшегося разбойника: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23:42).
Вдобавок Лука видит в Иисусе «слугу» Бога (Деян. 3:13, 26; в синодальном переводе «Сына Своего Иисуса») и «святого слугу» (Лк. 4:27, 30; то же слово использовано в Лк. 2:43, но там оно означает «дитя»). То, что было сказано о слуге у Исайи, воплощается в Иисусе. И. Иеремиас указывает на то, что это обращение к Иисусу очень старо и никогда не было «общепринятым именем Мессии» среди прозелитов из язычников [197]. Мы встречаем его в самой ранней еврейской церкви. В Новом Завете оно больше не встречается.
Мы уже видели, что Иисус - «Святой Слуга», иногда Он просто «Святой» (Деян. 3:14). Подобным же образом Павел применяет к Иисусу псалом, в котором есть слова «Твой Святой» (Деян. 13:35; Пс. 15:10). Это же раньше делал Петр (Деян. 2:27). Здесь используются два разных слова для обозначения понятия «святой», но все они указывают на посвященность Богу, столь характерную для Иисуса. Он связан с Богом особым образом.
В связи с этим следует отметить эпитет «праведный» (Деян. 3:14; Деян. 7:52; Деян. 22:14; ср. слова центуриона у креста - Лк. 23:47). Обычно так говорится о честных, справедливых людях, например, о Захарии и Елисавете (Лк. 1:6) и о Боге, Который абсолютно праведен (2 Тим. 4:8). Применительно к Иисусу это слово означает «идеал праведности» (BAGD).
Петр говорит о Нем как об «определенном от Бога Судии живых и мертвых» (Деян. 10:42). К этому следует добавить утверждение Павла о том, что Он назначил день, когда «будет судить вселенную посредством предопределенного Им Мужа» (Деян. 18:31). Реальность страшного суда проходит через весь Новый Завет и очень существенно, что нашим Судьей будет Спаситель.
Как и у других авторов Нового Завета, у Луки есть тема «пренебреженного камня». Он приводит слова Петра о том, что Иисус «есть камень, пренебреженный... зиждущими, но сделавшийся главою угла (Деян. 4:11). Существует сильный контраст между безрассудным отвержением Иисуса Израилем и тем, что Его защищает Бог.
Очень важно для Луки имя «пророк». Люди в Наине говорили о нем: «Великий пророк восстал между нами» (Лк. 7:16), хотя фарисей, у которого Иисус обедал, сильно сомневался в этом. (Лк. 7:39). Люди почитали Его за пророка. Некоторые говорили, что Он Илия (Лк. 9:8, 19). Лука один приводит следующие слова о Его смерти: «Не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (Лк. 13:33). Это значит, что Он пророк и Его отвержение и смерть неизбежны. Двое на дороге в Еммаус сказали «встречному», что Иисус был «пророк, сильный деле и слове перед Богом» (Лк. 24:19).
Интересно, что в ранних проповедях Иисуса идентифицировали с пророком - «как Моисей» (Втор. 18:15-20; см. Деян. 3:22-23; Деян. 7:37), несмотря на то, что евреи отличали пророка от Мессии (ср. Ин. 20-21). Для христиан Иисус был и тем, и другим. Он был пророком в самом полном значении слова. Он был Пророком. Суть пророческой функции заключалась в том, что пророк говорил непосредственно словами Бога. Он мог сказать: «Так говорит Господь...» Иисус был истинным глашатаем Бога. Он был уполномочен говорить правду Господню.
