Обращаясь к евангелиям, мы сталкиваемся с проблемой. Если мы сосредоточимся только на словах и действиях Иисуса, мы можем упустить из виду то обстоятельство, что каждый из евангелистов был богословом.
При попытке выявить, что привнес в евангелия каждый из них, у нас может сложиться впечатление что Иисус совершил и сказал немногое [117]. Любой способ исследования евангелий имеет свои достоинства и недостатки. Мой выбор сводится к последовательному рассмотрению каждого евангелия. Это дает возможность не только узнать о словах и действиях Иисуса, но и увидеть как это понималось каждым евангелистом.
Здесь мы рассмотрим три синоптических евангелия, включая Деяния, представляющие собой одну из двух частей книги от Луки.
Проводя исследование таким образом, я не забываю о том, что без Иисуса не было бы христианства, евангелий и Евангелия! Общим для всех создателей Нового Завета учением явилось положение о том, что жизнью, смертью и воскрешением Иисуса Бог совершил нечто уникальное, и это уникальное событие - наиважнейшее из всех, когда-либо происходивших. Я хотел бы, чтобы мы имели это в виду.
У каждого евангелиста свое богословское видение, но нам не следует задумываться о богословии отдельных авторов как об основополагающем обстоятельстве создания евангелий, носящих их имена. Ни один из них не был гением богословия, преподавшим уникальный набор собственных идей для наставления верующих. Каждый пишет об Иисусе.
Содержанием евангелий являются слова и поступки Иисуса, а стремление рассказать об этом послужило причиной их написания. Совершенно закономерными при изучении евангелий являются вопросы об отборе авторами материала, о том, почему они пишут об этом и что хотят сказать. Нам же важен Иисус, а не евангелист.
На существенность такого подхода указывает Леонард Гоппельт в «Теологии Нового Завета». Первая часть его работы имеет подзаголовок: «Служение Христа и его теологическое значение». Именно это и станет центром нашего внимания при изучении евангелий. Мы проследим за описанием служения Марком и другими, но интерес наш будет сосредоточен на Иисусе.
Следующим положением нашей работы является достоверность информации об Иисусе, содержащейся в евангелиях. Некоторые исследователи подчеркивают главенствующую роль церкви в развитии евангельской традиции, суть которой заключается в умалчивании о характере личности Иисуса.
В важности роли церкви не приходится сомневаться. Евангелисты принадлежали церкви, и каждый, работая, думал о ее потребностях. Они вправе передать нам лишь информацию, сохраненную церковью. Многое из жизни Иисуса остается неизвестным; очевидно, что сохранившаяся информация уцелела, будучи отмеченной церковью как существенная.
Но для церкви избирательность и творчество - две разные вещи. Некоторые исследователи обращают внимание на значительную роль пророков ранней церкви, имея в виду формирование ими традиции и примкнувших к ним. Таким образом, при передаче божественного слова, сказанного ему или посредством него, пророк может воспользоваться такой формулой: «Иисус сказал». Для нас, как мы уже говорили, это выглядит как установка на воссоздание реальных событий, они же действовали боговдохновенно. После того как работа пророка была завершена, община распространяла содержащийся в ней материал и по мере передачи вносила в него изменения и добавления.
Можно считать, что мы мало знаем о том, каким был Иисус. Мы знаем Его только таким, каким помнит Его церковь, окутав воспоминание дымкой святости. С этой точки зрения, память в значительной степени сформирована почитанием церковью Иисуса Христа как единственного существа, достойного почитания [118].
Я предлагаю относиться к евангелиям как к основному источнику информации о том, что сказал и совершил Иисус.
Мартин Хенгель пишет: «Коснувшись необычайно распространенной в наши дни в Германии тенденции игнорирования земного Иисуса, ибо сказано, что невозможно постигнуть Его и Он не имеет богословского значения, необходимо отметить очевидное обстоятельство, что без земного Инсуса становится абсурдным рассуждение о значении Иисуса» и Церковь, построенная на Пасхе, которая по каким бы то ни было причинам не осмеливается заходить за пределы дозволенного понимания земного Иисуса, таким образом отдалилась от своего начала» (Between Jesus and Paul, Philadelphia, 1983, 61).
Роль, сыгранная пророками, нам неизвестна, и я не берусь рассуждать на эту тему. Что касается роли церкви, то она окутана туманом времени, сквозь который невозможно проникнуть. Я, разумеется, отдаю себе отчет в том, что подлинность слов и действий, приписываемых Иисусу во всех четырех евангелиях, подлежит серьезному обсуждению, и для разрешения этой проблемы исследователями выработано немало приемов. Однако им далеко до согласия.
Следуя своей цели - кратко рассмотреть богословие Нового Завета, - я не предлагаю включаться в обсуждение на эту тему, поскольку это невероятно удлинило бы книгу, точнее, превратило бы ее в совсем другую. Я рассматриваю богословие евангелий в их завершенном виде, но не гипотетические шаги, к этому виду приведшие.
На то, что подобный подход не лишен разумного основания, указывает проведенное Морной Д. Хукер исследование взаимоотношений Иисуса и Павла (A Preface to Paul, New York, 1980, 32-35). Она обнаруживает связь между учением Иисуса о Царствии Божием (хотя здесь допущена некоторая неопределенность: «Идет ли речь об эсхатологии в будущем, или же об ознаменованной?» - там же, с. 32) и оправданием верой у Павла (оба случая относятся и к прошлому, и к будущему).
Два этих взгляда на взаимоотношения между Богом и человеком связаны с этической точки зрения. При некоторых имеющихся различиях они неразрывны. Вопросы типа: «Чему же в точности учил Иисус?», - не являются для доктора Хукер препятствием. Возможно, это справедливо и в отношении нашей работы. Хотя в работах по исследованию евангелий безусловно существуют вопросы, на которые в настоящее время нет ответа, есть и вполне ясные указания богословия, помогающие нам продвигаться в наших изысканиях.
В этом разделе можно было бы обратиться только лишь к четырем евангелиям и перенести исследование Деяний в другую часть книги. Но писание Иоанна имеет свои индивидуальные особенности и в значительной степени отличается от синоптических евангелий, что позволяет нам объединить трех евангелистов и отнести четвертое евангелие вместе с другими писаниями Иоанна в следующий раздел. Что же до Деяний, то, несомненно, Евангелие от Луки и Деяния представляют собой две части одной книги и нет надобности разделять вышеназванные работы при изучении.
Мы сталкиваемся с противоречиями в датировке. Немногие исследователи считают, что Евангелие от Марка написано позднее, чем от Матфея или от Луки, или же позднее обоих (см., например, Уильям Р. Фармер (William R. Farmer, The Synoptic Problem, Dillsboro, 1976), большинство же придерживается мнения, что Евангелие от Марка - самое раннее, и я разделяю эту точку зрения.
Немногое зависит от того, какого взгляда мы придерживаемся в отношении раннего или позднего написания книги, ибо ее теология от этого не меняется. Тем не менее, вполне вероятно, что Евангелие от Марка - самое раннее и собственно жанр евангелия берет свое начало здесь.
Спорен и вопрос о том, насколько новым явился этот жанр. Большинство христиан увидело в нем новый способ писания [119], но в последние годы некоторые исследователи пришли к выводу о том, что евангелие представляет собой особую форму жизнеописания [120].
Это было довольно серьезно аргументировано, причем некоторые доводы представляются весьма убедительными, но, тем не менее, различия между упомянутыми двумя типами писаний слишком многочисленны и существенны. Так, в евангелиях не сообщается ни о том, что оказывало влияние на Иисуса в его ранние годы, ни о Его жизни, предшествовавшей принародному служению Богу, за исключением одного случая с Ним двенадцатилетним. Когда же мы подходим к периоду Его служения, то находим несоизмеримые в количественном отношении сведения о учении и жизни Иисуса [121] и о Его смерти и Воскресении.
Вот критическая точка. Книга, кульминационными событиями которой являются мучения, смерть героя, подобно преступнику, а затем его воскресение, уникальна в своем роде. Это не жизнеописание. Это «Евангелие», то есть благая весть о том, что совершил Бог во имя спасения человечества. Глубокое теологическое исследование придало повествованию форму.
