Вплоть до IV века Рождество и Крещение праздновались в один день [305]. Взаимосвязанность этих праздников видна в сходной структуре богослужения; это указывает на то, что Рождество, в определенном смысле, получает свое завершение в Богоявлении: «В Рождестве, - говорит святой Иероним, - Сын Божий является в мире скрытно, в Богоявлении - явно». Подобную мысль высказывал святой Иоанн Златоуст: «Богоявление - праздник не Рождества, а Крещения. Прежде Господь был неведом народу, в Крещении Он всем являет Себя» [306].
Дух Святой извечно почивает на Сыне; «сила извествования», Он являет Сына Отцу и Отца Сыну, осуществляя тем самым божественное родство; Он «есть вечная радость… в которой Три Лица имеют взаимное блаженство» [307]. Воплощение коренится в этом родстве, которое постепенно охватывает человеческую природу Христа.
В Рождестве Святой Дух нисходит на Деву и действительно, реально превращает Ее в Богородицу, Теотокос: «Рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1:35). «Младенец же возрастал… и благодать Божия была на Нем» (Лк. 2:40). «Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви…» (Лк. 2:52). Чтобы Христос был истинным Человеком, Его человеческая природа последовательно развивается в естественном порядке; благодать Духа при этом осеняет Его, но Ипостась Духа еще не почивает на Нем так же, как Она вечно почивает на Его Божественной Природе. Говоря о Крещении, святые Кирилл Иерусалимский и Иоанн Дамаскин [308] ссылаются на Деян. 10:38: «Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета», и подчеркивают в этом событии кульминационный момент созревания, проявление в Господе Его до конца обоженного человечества. Он - Христос, Помазанник; Дух являет Его человеческую природу Отцу, и Отец принимает Его как Своего Сына: «И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3:17).
Дух нисходит на воплощенного Сына как дыхание усыновления в тот самый момент, когда Отец произносит: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» [309].
«Благоволение» означает взаимную любовь Отца и Сына, пребывающую отныне во Христе в ипостасном нисхождении Духа. Богочеловек реально являет Себя как Сын в полноте двух Своих природ «истинного Бога и истинного человека»; эта полнота, явленная в Крещении, будет подтверждена в Преображении: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 17:5). Поэтому Крещение и именуется Теофанией, Богоявлением, Епифанией, явлением Трех Лиц в Их единогласном свидетельстве. В тропаре Преображения поется: «Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою», а в тропаре Богоявления: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, возлюбленнаго Тя Сына именуя, и Дух, в виде голубине, извествоваше словесе утверждение».
Итак, Иисус возрастает до Своей зрелости; начиная Свое служение, Он «был лет тридцати» (Лк. 3:23), когда в назаретской синагоге во всеуслышание провозгласил: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня» (Лк. 4:18). Здесь самая тайна Воплощения. Человеческая природа Христа обусловлена Его свободным изволением. Иисус добровольно посвящает Себя Своему делу на земле, всецело следуя воле Отца, и Отец в ответ ниспосылает на Него Духа Святого.
Насыщенный, лаконичный символизм Крещения, который мы видим на иконе праздника, позволяет понять потрясающее величие этого события: это уже смерть на Кресте. Говоря Иоанну: «Надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:15), Христос как бы предвосхищает одно из последних Своих слов, которое прозвучит в Гефсиманском саду: «Да будет воля Твоя, Отче» (Мф. 26:42). Отчетливо прослеживается сходство и в литургических воспоминаниях этих событий. Так, песнопения служб 3, 4 и 5 января (везде старый стиль. - Пер.) весьма схожи с песнопениями Великой Среды, Великого Четверга, Великой Пятницы и Великой Субботы.
Миссия святого Иоанна Крестителя - свидетельство; он свидетель послушливости Христа, Его крайнего кенозиса. Но в Иоанне Крестителе, как в Архетипе [310], представителе человеческого рода, человечество становится свидетелем божественной Любви. «Божественное человеколюбие» кульминирует в Крещении, «исполнении всякой правды», завершаемом крестной смертью и Воскресением; так исполняется предвечный Совет, который мы созерцали на иконе Пресвятой Троицы.
«Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился» (Лк. 3:21). Слово приходит на землю, к людям, и мы присутствуем при волнующей Встрече Бога и человечества («всего народа»). В лице Иоанна Крестителя все люди таинственно познают себя «сыном в Сыне», «сыновьями возлюбленными» в «Сыне возлюбленном», «друзьями Жениха», свидетелями. «Да будет» Пресвятой Девы означало «да», сказанное всеми людьми Воплощению, приходу Бога к «своим». В лице святого Иоанна, одного из этих «своих», все люди произносят «да будет» Встрече, божественному Благоволению, Человеколюбию Отца, Друга людей. Как Симеон «по вдохновению» (Лк. 2:27) встречает и принимает Младенца Иисуса, так Иоанн встречает и принимает Иисуса-Мессию: «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него» (Ин. 1:6-7). Он свидетельствует от лица всех, за всех, и это событие происходит внутри человечества в целом, касается каждого человека.
Об Иоанне Крестителе в Евангелии от Иоанна говорится в Прологе, сразу после строк «В начале было Слово…», и когда читаешь: «Был человек, посланный от Бога», - чувствуешь, что его приход в некотором отношении также имеет исходный импульс в «начале», в вечности. Небо разверзается перед ним, и «свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем… Сей есть Сын Божий» (Ин. 1:32-34); в этом кратком высказывании заключается, в сжатом виде, все Евангелие. Иоанн - тот, кто знает; он указывает: «Вот Агнец Божий» (Ин. 1:29); он посвящен в тайну «Агнца, закланного от создания мира».
Иоанн ничего не «предсказывает», и в то же время он - величайший пророк, перст Божий, указующий на Христа. Величайший, потому что он - «меньший», потому что он освободился от своей «самости»; он «стоит среди нас» и радуется, слыша голос Жениха, он - друг Жениха, и радость его безмерно велика. Он - та тесная близость, в которой звучит Слово. Он - по образу Сына, Который весь - Слово Отца; он - по образу Духа, потому что «говорит не от себя, но от имени Того, Кто пришел». Он - тот, кто «усилием восхитил небеса», его подвиг прекрасно иллюстрирует древнее монашеское изречение: «Дай кровь и прими Дух». Вместе с Богоматерью он предстоит Христу-Судии как ходатай за весь род человеческий. Ему это доступно; его «дружба» - в уровень другого великого подвижника, о котором повествует Apophtegmata Patrum·, святой Паисий Великий молился за своего ученика, который отверг Христа; Господь явился ему и сказал: Паисий, за кого ты молишься? Разве ты не знаешь, что он отверг Меня? Но Паисий, страдая за ученика, продолжал молиться о нем, и тогда Господь сказал ему: Паисий, своей любовью ты уподобился Мне.
В богослужении Иоанн именуется «проповедником, ангелом и апостолом». Он свидетельствует и голосом друга Жениха порождает призвание первых апостолов: «Оба ученика пошли за Иисусом» (Ин. 1:7). Впоследствии, оставив этот мир, он сходит в ад как Предтеча Благой Вести.
До Богоявления крещение Иоанново было «крещением покаяния для прощения грехов» (Лк. 3:3), обращением последнего чаяния. Иисус шел к Иордану не для покаяния, ибо на Нем не было никакого греха; сказать, что Он желал подать этим пример смирения, значило бы умалить величие события. Крещение Иисуса есть Его личная Пятидесятница, схождение Святого Духа и явление Святой Троицы: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение» (тропарь праздника). От этой полноты происходит таинство Крещения во имя Иисуса Христа; Его имя сразу звучит в полной формуле крещения: «Во Имя Отца и Сына и Святого Духа». Праздник назывался «великим новолетием», ибо «вселенная обновляется во свете Святой Троицы». Именно в этот момент епископы объявляли церквам о времени Великого поста и о дне празднования Пасхи.
Икона Богоявления, воспроизводя евангельское повествование об этом событии, добавляет и некоторые детали, заимствованные в праздничном богослужении, и показывает, о чем мог бы поведать Иоанн. Часть круга в верхней части иконы представляет разверзшиеся небеса; иногда здесь изображается благословляющая, как бы из облака, десница Божия. Из этого круга исходят лучи света - знак Святого Духа, - озаряющие Голубя. Как реминисценция изначального «да будет свет» (Быт. 1:3), «сила извествования» Духа являет Троичного Бога: «Троица Бог наш, Себе нам днесь нераздельно явй» [311]. Христос пришел как свет миру, чтобы «народ, сидящий во тьме, увидел свет великий» (Мф. 4:16); отсюда и название праздника: Просвещение, «Праздник Светов» [312]. «Когда Иисус сходил в воду, свет возгорелся в Иордане» [313], это - Пятидесятница Господа; Слово, предызображенное «столпом огненным», показывает, что крещение есть просвещение, рождение человека к божественному Свету.
Раньше накануне праздника происходило крещение оглашенных; храм наполнялся светом, - знаком приобщения к познанию Бога. Свидетель этого света, святой Иоанн, вполне соответствует ему, так как «он был светильник, горящий и светящий» и люди хотели «порадоваться при свете его» (Ин. 5:35).
Схождение Святого Духа в «виде голубине» выражает устремление, порыв Отца к Сыну. Кроме того, согласно святоотеческому толкованию [314] здесь аналогия с потопом и голубем, принесшим в знак примирения оливковую ветвь («масличный лист» - Быт. 8:11). Как «носившийся над водою» (Быт. 1:2) Святой Дух вызвал мир к жизни, так, паря над водами Иордана, Он осуществляет второе рождение новой твари.
Христос изображен на иконе стоящим в воде, «плотию крыемый в водах» [315]. С самого начала Своего служения Иисус безбоязненно сталкивается со стихиями космоса, где кроются темные силы: с водой, воздухом, пустыней. Один из прообразов крещения - переход евреев через Красное море, победа Бога над морским чудищем Рахав. В одном песнопении слышится призыв Господа к Иоанну Крестителю: «Пророче, гряди крестити Мене… ибо таящегося в водах борителя, князя тьмы тщуся погубити, избавляя мир от его сетей ныне, подая, яко Человеколюбец, живот вечный» [316]. Войдя в Иордан, Господь освящает воды: «Ныне явися поток сладости, иорданскими водами решая зной греха» (4-я песнь канона предпразднства). Происходит освящение всей вселенной: «Крещается Христос и восходит от воды, совозводит бо с Собою мир» (стихира на литии). «Приходит Христос Бог креститися… да змиев невидимыя главы сокрушит… приходит бо вечный Живот воззвати Адама» (стихира предпразднства). Так происходит воссоздание человека, возрождение его в освящающей lavacrum, купели таинства. Дидим Слепец говорит: «Матерью моей Господь соделал купель крещения (Церковь). Отцом - Всевышнего, братом - Господа, крестившегося ради нас» [317].
На иконе Христос правой рукой благословляет воды, готовя их к тому, что, освященные Его погружением, они станут крещальными водами. Значение воды изменяется: будучи ранее образом смерти (потоп), она становится отныне «источником воды живой» (Откр. 21:6; ср.: Ин. 4:14). Сакраментально вода крещения приобретает значение Крови Христовой.
У ног Господа, в водах Иордана, на иконе изображены две небольшие фигуры, иллюстрирующие вспоминаемое во время богослужения ветхозаветное пророчество: «Море виде и побеже, Иордан возвратйся вспять» [318]. В тропаре предпразднства поясняется: «Возвращашеся иногда Иордан река милотию Елиссеевою, вознесшуся Илий, и разделяхуся воды сюду и сюду, и бысть ему сух путь, иже мокрый, во образ воистинну крещения, имже мы текущее жития преходим шествие». Это символический образ, свидетельствующий о невидимом еще изменении, метанойе космической природы, о перевороте ее онтологии. Благословение «водной стихии» освящает самое основание земной жизни. Поэтому после литургии совершается «чин Великого освящения воды» (на реке, роднике или просто в сосуде с водой в храме).
Говоря о неосвященной воде, образе смерти-потопа, богослужение называет ее «всепагубным потопом» (7-я песнь канона). Действительно, икона изображает Христа, входящего в воду, как в могилу, имеющую очертания мрачной пещеры (иконографического образа ада) и заключающую в себе все Тело Господне (образ погребения, воспроизводимый в таинстве крещения погружением всего человека, символ трехдневного погребения), дабы «извлечь нашего родоначальника из пребывания во тьме». По аналогии с пророческой символикой Рождества, икона Богоявления предызображает схождение Христа во ад: «Сойдя в воды, Он связал сильного» [319]. Согласно толкованию святого Иоанна Златоустого, погружение в воду и выход из нее есть образ схождения во ад и воскресения [320].
Христос изображен нагим, Он облечен в наготу Адама; тем самым указывается, что Он возвращает человечеству райский покров славы. Дабы показать Его свободное волеизъявление, Христос изображен в движении, как бы делающим шаг к Иоанну Крестителю: Он приходит и преклоняет главу добровольно. Иоанн поражен: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:14-15). Тогда Иоанн простирает правую руку и совершает обряд, в левой же руке он держит свиток, на котором начертана его проповедь.
Ангелы - свидетели Воплощения - застыли в благоговейной позе, с покрытыми, в знак благоговения, руками. Они символически иллюстрируют слово апостола Павла: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27).
