Глава 23

1.«Устремив взор на синедрион...» – со спокойною совестью и решительною уверенностью в своей правоте. «Мужи, братия!.. » – без прибавления к сему «и отцы», или «начальники народа», как в других случаях (ср. (Деян 22:1); (Деян 4:8); (Деян 7:2). В высоком сознании своего апостольского достоинства Павел ставит себя как бы наравне с этими старейшинами народными, показывая, что и узы не лишают его этого достоинства и правоты пред судящими его.

2.«Первосвященник Анания» – по Флавию, человек гордый и грубый (Флав. Археол. XX:8 и дал.), сын Неведея (Археол. XX:5, 2), преемник в этой должности Иосифа, сына Камила (там же, XX:1, 3; 5, 2), предшественник Измаила, сына Фаби (там же XX:8, 8, 11). Предшественником тогдашнего прокуратора Феликса – Квадратом он отправлен был в Pим для оправдания пред Кесарем во взведенных обвинениях (Археол. XX:6, 2; О И. войне II:12, 6), – по возвращении, некоторое время сохранял свою должность, от которой был отставлен Феликсом, передавшим эту должность Измаилу, сыну Фаби. По характеру и образу жизни это был самый развращенный из саддукеев самого худшего периода иудейских иерархов. История передает о его неразумном мщении самарянам и о далеко неблагородных средствах, употребленных им для избежания последствий участия в произведенных при этом убийствах. Талмуд для довершения этой мрачной характеристики Анании прибавляет, что Анания был грабитель–тиран, который своею ненасытною алчностью довел до нищеты низших священников, обсчитывая их в десятинах, и что он посылал своих любимцев с дубинами выбивать десятины силою. «Приказал бить его по устам...» Вероятно, священнику не понравилось употребление слова «братия», допустимого только в обращении с равными, хотя Павел вполне мог сказать так, потому что сам был некогда членом Синедриона. Может быть также, слова апостола показались ему дерзким самохвальством и даже Богохульством, после того как Павел обвинялся в нарушении закона и осквернении храма. Как бы то ни было, поступок первосвященника был явным беззаконием, которое не должно было остаться без столь же сильного вразумления. Здесь был оскорблен не только закон, а и правда. Здесь была оскорблена и чистота совести апостола, и, наконец, личная честь его, как римского гражданина, и оскорблена самим судиею! Очевидно, резкое слово апостола нисколько не нуждается в оправдании: оправдание его в самих обстоятельствах дела. При том апостол "не хотел подвергнуться презрению тысяченачальника (по–видимому, здесь присутствовавшего, ср. 10 ст.). Если этот не осмелился бичевать его и хотел предать его иудеям, то, когда слуги стали бить его, тогда он явил еще большее дерзновение, обратился не к слуге, но к самому повелевшему" (Злат.).

3.«Бог будет бить тебя...» Это и укоризна, и пророческое предсказание, что Бог отмстит нанесенную обиду. И действительно, спустя несколько лет, в начале Иудейской войны, Анания погиб от руки сикариев, как изменник (Флав., О И. войне, II:17, 9). «Стена подбеленная!.. » – образное обозначение пустоты и низости кажущегося величия (подобно выражению «гроб повапленный» (Матф 23:27), извращения личности, лицемерия. "Стеной подбеленной называет его потому, что хотя Анания принимал светлый образ человека, который как бы защищает закон и судит по закону, но мысль его полна беззакония. Поэтому Павел и изобличает в нем лицемерный вид наружного расположения к закону" (Феофил.). Некоторые сравнивают поступок Павла с подобным же случаем на суде Спасителя и находят, что Павел показал пример менее достойный для подражания, чем пример Спасителя. Так, блаж. Иероним, приводя укорительное выражение Павла, задается вопросом: "где же то терпение Спасителя, Который, будучи ведом, как агнец на заклание, не отверзает уст Своих, и так кротко спрашивает ударившего: "если Я сказал худо, покажи, что худо, а если хорошо, что ты бьешь Меня?" Но кто же осмелится произнести осуждение на действие апостола, сравнивая самообладание человеческое с самообладанием Богочеловека, Который, страдая телом, стоял превыше всякой плотской неправды и человеческой слабости!". Впрочем, сравнение здесь страдает важною неточностью, которая говорит немало в пользу Павла: Иисус Христос, во–первых, получил удары – не по приказанию Своих судей. Будь иначе – если бы удары были нанесены по приказанию Каиафы, кто знает, не указал ли бы и ему Спаситель на столь неприличное забвение первосвященником своего достоинства и прав судии? А затем не надо забывать и того, что Сам Господь, обличая лицемерие и дерзость, давал полную свободу Своему праведному гневу в других случаях. Должно думать также, что Павел поступил в сем случае не как обыкновенный человек, а как посланник Божий. А известно, что пророки имели право обличать всех в преступлениях (I Цар 18:18); (II Цар 3:13); (Исаи 1:10-23); (Иез 21:25). Последующее показало, что его укоризна действительно произнесена была в пророческом духе. Если указывают на заповедь Иисуса Христа о подставлении правой ланиты при ударении в левую (Матф 5:24), то не надо забывать, что сим требует Он от последователей Своих только удаления от мщения, а не такого молчания, коим питается дерзость людей беззаконных. Павел вернее всякого исполнял волю Господа в этом отношении, ибо сам свидетельствовал о себе: "злословят, а мы благословляем; нас гонят, а мы терпим; хулят, а мы молимся" (2-е Кор 4:12-13). Но в настоящем случае он поступил не вопреки примеру Христа, Который также обличил несправедливость ударившего Его прежде осуждения. Если Павел как будто и извиняет далее свой поступок, то для того, чтобы устранить подозрение, будто бы он нарушил закон, повелевающий не злословить первосвященника (Иннокентий, еп. Херсонский).

5.«Я не знал, братья, что он первосвященник!» Это признание апостола в неведении первосвященника многим представляется удивительным. Однако удивительного здесь ничего нет. Первосвященник был новый для Павла (вступивший в должность гораздо после его обращения, около 48 года по Р. Х.), и Павел, хотя бывал иногда в Иерусалиме, мог не иметь ни побуждений, ни интереса узнавать его лично, хотя мог знать его имя. Вполне возможно, что трудно было узнать незнакомого первосвященника и в самом собрании, так как по отличиям одежды его можно было узнать лишь при священнослужении (ср. к (Матф 26:65). Не всегда можно было узнать первосвященника и по месту председательскому, которое не было неотъемлемым и насущным правом первосвященника, так как Синедрион имел право сам выбирать сопредседателя (ср. к (Иоан 11:49). Так или иначе, искренность Павла не оставляет места сомнениям. Признание неведения своего относительно первосвященника не было, впрочем, отрицанием силы сказанного Павлом. Заявляя, что он не сказал бы этих своих слов из уважения к достоинству первосвященника, он, однако, дает понять, что оставляет за собою право повторить их в отношении самого поступка, без внимания к личности. Данный урок беззаконию, таким образом, остается во всей своей силе и значении. «Ибо написано...», – т.е., если бы я знал, что это первосвященник, то не сказал бы, ибо написано... и т. д. (Исх 22:28) по LXX),

6.«Узнав же Павел...» Вероятно, по каким–либо отличиям во внешности и благодаря отдаленному знакомству с некоторыми Павел замечает искусственную сплоченность своих судей, при непримиримом до крайности противоречии их религиозных убеждений, и это наводит его на счастливую мысль перенести свой вопрос на другую почву, на которой прежде всего обнаружилось бы отсутствие единодушия в предубеждении против него. С удивительным присутствием духа, проницательностью и мудростью, одним смелым оборотом мысли и речи он разлагает собрание на взаимоуничтожающие его элементы, привлекая на свою сторону из двух господствующих здесь партий сильнейшую фарисейскую. «Я – фарисей, сын фарисея...» – (в некоторых списках сын фарисеев), т.е. не только по личному своему убеждению фарисей, но и по природе, природный потомственный фарисей, в котором не только убеждения, но и плоть, и кровь древних фарисеев. Этим признанием апостол не только отделял себя от той части собрания (саддукейской), которая позволяла себе отрицать некоторые истины закона Моисеева (ст. 8), но и увлекал, так сказать на бой другую правомыслящую часть собрания (фарисейскую), указав и наиболее больное место раздора, с которого следовало начать. «За чаяние воскресения мертвых меня судят...» Перевод подлинника в данном месте страдает важною неточностью. В греческом тексте это место читается так: περι ελπιδος και αναστασεως νεκρων εγω κρινομαι..., точнее русского славянский текст: «о уповании и воскресении мертвых аз суд приемлю». Так как слово чаяние, упование, надежда имело специальный смысл и относилось к Мессии, Мессианским чаяниям (ср. (Луки 2:33), то и выражение Павла прежде всего хочет сказать, что он стоит пред судом за Надежду Израиля – Мессию (ср. (Деян 26:6). Что касается второй половины обвинения – воскресения мертвых, то здесь подразумевается, конечно, прежде всего христианская вера в воскресение Спасителя, а потом и вообще вера в воскресение мертвых, по примеру сего уже воскресшего "Первенца мертвых". Как в той, так и другой части обвинения Павел указывает лишь общие соприкосновенные с фарисейским учением стороны, независимо от христианского понимания дела, чем и достигает страстной защиты себя в разгоревшемся на этой почве споре. Бесподобно мудрый и искусный прием! Лучшая и сильнейшая защита!

7-8.- «Произошла распря...» – из дальнейшего видно (ст. 9), что распря сильная и страстная, вполне оправдавшая надежды Павла. «Саддукеи говорят, что нет воскресения, ни ангела, ни духа...», с учением о которых тесно связано учение о воскресении. Ср. к (Матф 3:7); подробнее о сектах сообщает Археол. Флав. XVIII:1, 4; О И. войне, II:8, 11.

9.«Книжники фарисейской стороны...», – т.е. представители фарисейской учености (ср. к (Матф 5:20), бывшие на собрании, не только стали на сторону Павла, но и ядовито укололи противную партию допущением возможности, что Павел говорит по научению отрицаемых саддукеями ангела или духа. По–видимому, фарисеи знали об обстоятельствах обращения Павла (может быть, успевшего сообщить об этом в продолжение заседания), и выражение их – «если дух или ангел говорил ему...» – представляет вольную передачу его рассказа о явлении и словах ему Господа. «Не будем противиться Богу...» Это выражение находится далеко не во всех древних списках, и отсутствие его придает вышеприведенной фразе несколько другой оттенок мысли, приемлемый и при чтении целиком данного места. Греческое построение речи вполне позволяет и как будто даже требует самостоятельного понимания первой части изречения: ει δε πνευμα ελαλησεν αυτ, η αγγελος – «а что если дух говорил ему или ангел?» Подразумевается, конечно, то, что, может быть, впоследствии и появилось в тексте вместо пояснения: μη θεομαχωμεν – не будем Богоборствовать!

10.«Чтобы они не растерзали Павла...» Спор достиг такой степени запальчивости и раздражения, что тысяченачальник начал небезосновательно опасаться, как бы Павел не сделался жертвою взаимного раздражения партий, как бы одна из них – враждебная ему, саддукейская – в раздражении не бросилась насильно на апостола, чтобы нанести ему оскорбление, а другая – временно расположившаяся к нему, фарисейская – не ринулась на защиту его, и как бы при этом они не растерзали Павла в буквальном смысле слова. «Повелел воинам сойти...» – из Антониевой крепости к месту заседания Синедриона, вероятно, во дворе язычников при храме. Тысяченачальник теперь имел двоякий долг охранять безопасность Павла и как блюститель порядка, и как охранитель прав римского гражданства.

11.«Явясь ему...» – как? во сне или состоянии экстаза (ср. (Деян 22:17-18), из текста не видно. Слова Господа, явившегося Павлу, и ободряют его, чтобы он не боялся иудеев, и предвозвещают продолжение его любимого проповеднического служения в самом центре языческого мира – Риме. Это – и лучшая защита узника, и лучшее ему утешение.

12.«Некоторые иудеи...» – вероятно, из прежних малоазийских гонителей Павла (Деян 21:27), не без поощрения и содействия новых врагов его, саддукеев. «Заклялись...» – наложили на себя обет с клятвою, т.е. с призыванием на главу свою проклятия Божия, если они вкусят пищу, не исполнив своего намерения. Такая формула заклятия содержит в себе сильнейшее побуждение к немедленному и неустранимому ничем осуществлению предпринятого замысла.

14.«К первосвященникам и старейшинам...» – несомненно первосвященнической партии. Ее согласия и одобрения было достаточно, чтобы убедить Синедрион на вторичное собрание по делу Павла. Для сего достаточно было обратиться уже к одному первосвященнику, способному, по свидетельству Иосифа Флавия, на какое угодно преступление.

16.«Сын сестры Павловой...» О нем, кроме здесь сказанного, ничего более неизвестно. «Вошедши в крепость...» Вероятно, апостол после объявления о своем римском гражданстве содержался в крепости без особенных строгостей, так что к нему могли иметь доступ родные; так было и в Кесарии после (Деян 24:23), и в самом Риме (Деян 28:16).

17.Чтобы не разглашать дела, требовавшего возможной тайны, апостол не говорит о нем сотнику, а просит отвести племянника своего прямо к тысяченачальнику, так что знали о замысле на жизнь Павла только трое – сам Павел, племянник его и тысяченачальник (ст. 22). "Достойно удивления, говорит Златоуст, как Павел не смутился и не сказал: что же это значит? Справедливо ли сказанное мне Христом? (ст. 11) Нет, он не думал и не чувствовал ничего такого, а только веровал. Впрочем, веруя, он не дремал, и не преминул сделать то, что можно было при помощи человеческой мудрости".

18.«Узник Павел...» – при сравнительной легкости заключения Павел все же остается узником ввиду неопределенности важности и степени его виновности.

19.«Взяв за руку...» – выражение дружелюбия, одобрения и готовности внимательно отнестись к заявлению. «Отшедши с ним в сторону...» – для лучшего сохранения тайны.

23.«Воинов двести...» – разумеется – пеших, с полным вооружением, в отличие от конных воинов и легковооруженных стрелков. Конвой апостола, таким образом, состоял из 400 пехоты и 70 человек всадников. Неизлишняя предосторожность, вызванная разве немного менее угрожающим количеством озлобленных врагов Павла. «С третьего часа ночи» – по–нашему – с 9–го часа вечера. Такое распоряжение дается отчасти потому, что в тех жарких странах удобнее путешествовать ночью, отчасти же и для большей безопасности от иудеев, для чего требовалась также и спешность (ст. 31, 32).

24.В распоряжении Лисия вести Павла на ослах нельзя не видеть его заботы об удобствах и облегчении пути для апостола, а отсюда и его расположения к нему. Правитель Феликс – тогдашний римский прокуратор Иудеи, вольноотпущенник императора Клавдия, брат любимца Неронова – Палласа, зять Ирода Агриппы I (см. к (Деян 12:1). Получил прокуратуру от Клавдия, после смены Кумана, около 53 года по Р. Х., исправляя "должность царскую в рабском духе", по выражению Тацита (Ист V:9). Не было преступления, на которое бы он не был способен. Его обвиняли даже в личном участии при разбоях, в союзе с зилотами и завзятыми разбойниками.

27.«Отнял его, узнав, что он римский гражданин...» Младший чиновник здесь допускает намеренную письменную ложь, чтобы выслужиться и закрыть свой опрометчивый поступок с апостолом, о гражданских правах которого он узнал уже после приведения в крепость, когда хотел бичевать апостола (Деян 22:24-29). Эта маленькая, характерная черта письма, несомненно, свидетельствует о его подлинности.

29.«В спорных мнениях...» – ст. 6–9.

30.«Приказав и обвинителям говорить на него пред тобою...» Очевидно, в исполнение этого приказания, доселе не упомянутого, и являются вскоре к прокуратору обвинители Павла (Деян 24:1) и д.).

31.«Антипатрида...» – построена Иродом I в честь отца его, Антипатра, на пути из Иерусалима в Кесарию, верстах в 60 от Иерусалима и 35 от Кесарии.

32.«На другой день...» – как видно, переход совершен с возможною поспешностью, ради безопасности узника. «Предоставив конным идти...» Далее Антипатриды, вблизи Кесарии, резиденции прокуратора, безопасность Павла могла считаться обеспеченною, почему излишняя часть войска и возвращается обратно в Иерусалимскую крепость.

34.«Из какой он области?.. » – об этом действительно не упоминается в донесении Лисия.

35.«Я выслушаю тебя, когда явятся твои обвинители...» Здесь разумеется подробный судебный официальный допрос, в отличие от предварительного, краткого и частного, может быть, и ограничившегося упомянутым вопросом. «В Иродовой претории...» Построенный Иродом I дворец, в котором жили прокураторы. Таким образом, здесь Павел не был заключен в темницу вместе с обыкновенными узниками, а содержался под стражею в том же доме, где жил и прокуратор. Вероятно, доброе слово об узнике в письме Лисия способствовало такому сравнительно мягкому к нему отношению. Дееписатель в дальнейшем прямо замечает, что после допроса Павла в присутствии его обвинителей прокуратор делает нарочитое распоряжение не стеснять узника (Деян 24:23).