Глава 6

1-5.- Частые наставления книги Притчей о вреде поручительства Притч 6.1; Притч 11.15; Притч 13.18; Притч 20.16; Притч 22.26) объясняются тем, что, по воззрениям обычного (в законе Моисеевом не записанного) древнееврейского права, поручившийся за несостоятельного должника трактовался юридически заменявшим последнего и, при обычном жестокосердии кредиторов, нередко платился за своего клиента не только собственным имуществом (Сир 8:16); (Сир 29:18-25), но и личной свободой (4Цар 4:1); (Мф 18:25) См. у Ewald'a Die Alterthummer des Volkes Israel. 3 A (1866), s. 246). Но в данном случае Премудрый со всею настоятельностью предупреждает ученика своего собственно от необдуманного, поспешного и безрассудного принятия поручительских обязательств, что без сомнения было не редкостью у юношей того времени (охота принимать на себя поручительство за другого могла у юношей обращаться в особую страсть и превращаться в азарт, наподобие дуэли у европейских народов). Самое поручительство совершалось через рукобитие: поручитель давал руку заимодавцу и кредитору (ср. Притч 11.15; (Иов 17:3). Указав, ученику своему великую опасность поручительства (ст. 1-2), Премудрый далее (ст. 3-5) советует ему всеми мерами освободиться от возможных неприятных последствии своего необдуманно принятого обязательства. В качестве такой меры рекомендуется (ст. 3) усиленно, даже униженно умолять должника немедленно возвратить долг заимодавцу; а затем - советуется с неослабной бдительностью - не давая сна глазам и веждам дремания (ст. 4 - по-видимому, древнееврейская пословица, ср. (Пс 11:4), во что бы то ни стало, хотя бы с затратой величайших усилий, освободиться, как иногда освобождается серна или птица из ловушки (ст. 5, сн. (Пс 123:7), из своего тягостного положения, созданного неблагоразумным поручительством. Вся речь о поручительстве имеет характер чисто житейской мудрости, указывая в качестве главного мотива деятельности - чувство самосохранения.

6-11.- То же чувство самосохранения, по мысли Премудрого, должно побуждать человека к трудолюбию и отвлекать от лености, причем в 6-8 в пример трудолюбия указывается муравей (по LXX ст. 8 - еще и пчела), а в ст. 9-11 приводятся гибельные последствия для человека от лености его. Муравей, трудящийся во всякое время по собственному, инстинктивному побуждению - без внешнего принуждения (ст. 7) и мудро собирающий себе запасы летом для зимы (ст. 8), является весьма пригодным и внушительным символом и уроком трудолюбия; в качестве такого символа или образца муравей весьма нередко встречается в поэзии арабской и персидской, а также в классической письменности (у Аристотеля, Вергилия, Горация, см. Zockler. Die Spruche Salomionis, s. 69). LXX (также слав. и русск. синод. ) в ст. 8, кроме муравья, приводят в качестве образца трудолюбия и искусства еще пчелу (в Комплютенском изд. греч. текста речь о пчеле опущена): мед пчелы собираемый ею с величайшим искусством, употребляют во здравие не одни простолюдины, но и цари, и у всех пчела в почете. Хотя о пчеловодстве, как промысле, в Ветхом Завете не упоминается (только уже у Филона и в Мишне), под именем меда (евр. дебаш) (напр., в выражении: земля текущая молоком и медом) разумеется, главным образом, фруктовый мед (и теперь еще называемый в Сирии дибс), но и о пчелином меде библейские евреи несомненно знали (см. (Втор 1:44); Суд 14.8; (Пс 117:12); (Ис 7:18), и потому LXX могли в имевшемся у них еврейском подлиннике читать это другое сравнение или олицетворение трудолюбия [Впрочем, по филологическим основаниям, Лагард, Гитциг Евальд, Делич и др. считают всю речь о пчеле собственно греческой интерполяцией.]. От сравнения Премудрый переходит (ст. 9 и сл.) к прямому обличению ленивца, беспечно почивающего непробудным сном. На приглашение проснуться (ст. 9, сн. (Еккл 4:5); сн. (Еф 5:14), ленивец отвечает просьбой дать ему еще несколько поспать или подремать (ст. 10, сн. Притч 24.33). Но Премудрый угрожает ему неизбежными последствиями беспечности и лености: нищетой бедностью, которая приходит быстро, нежданно, как прохожий как вооруженный разбойник (LXX: ωσπερ κακος οδοοπορος ωσπερ 'αγαθος δρομευυς, Vulg.: quasi viator, quasi vir armatus), см. 11. В конце ст. 11 LXX, Vulg. (слав., русск. ) имеют прибавку, выражающую обратную мысль той, какая высказана в первой половине стиха (в Комплют. Библ. прибавка отсутствует): прибавка имеет вид распространительной глоссы. В Притч 24.33-34 повторяются стихи 10-11 рассматриваемой главы, но данной прибавки там не имеется.

12-19.- В стихах 12-15 Премудрый предостерегает ученика своего от всех видов и проявлений лукавства и коварства, а в ст. 16-19 эти пороки и некоторые другие представляются особенно богопротивными. Уже и ранее (Притч 4.24-25) предостерегал от лукавства и призывал к прямому и открытому образу действий. Здесь он делает то же, но при этом подробно обрисовывает хитрую мимику - глаз, ног, пальцев - коварного и лукавого человека (ст. 13), всегда замышляющего в сердце зло на ближнего и на общество (ст. 14, сн. Притч 2.12,14; Притч 3.29): но конечная, неисцельная гибель злодея неизбежна (тс. 15. Притч 1.27; Притч 3.25; Притч 24.22). Затем, для возбуждения в ученике большего отвращения к порокам злобы, лукавства, коварства, Премудрый называет, ст. 17-19, семь (собственно 6) пороков, составляющих проявления общей порочности и испорченности сердца человеческого. У LXX (и в слав. ) мысль о шести пороках в ст. 15 отсутствует. И в других местах кн. Притчей обличаются: гордые глаза (Притч 30.13), руки, проливающие кровь (Притч 1.11) и под., но здесь обличения эти сгруппированы полнее и выражены в особенной свойственной языку притчей форме числового параллелизма.

20-35.- Предполагая теперь возобновить нить рассуждений и наставлений о целомудрии и о вреде распутства, Премудрый здесь (ст. 20), как и в начале книги (Притч 1.8) делает нарочитое увещание к ученику - помнить заповеди и наставления родителей, которые по закону Моисееву (Втор 6:7) не только сами должны были хранить и исполнять заповеди Божии, но и детям возвещать о них. Такое общее вступление пред увещаниями к целомудрию совершенно аналогично подобным же введениям в Притч 5.1-2, a Притч 7.1-5 к рассуждению о том же предмете. Ввиду особенной важности заветов о целомудрии, Премудрый настоятельно советует ученику своему - всегда неотложно иметь в мысли, как бы на сердце и шее (ст. 21, ср. Притч 3.3; Притч 7.3) родительские заветы, которые и должны охранять юношу от соблазнов во всех положениях и отношениях житейских (ст. 22, сн. 23-24), ибо таково свойство, переданных родителями, заповедей Закона Божия, всегда служащего истинным светом и руководящим началом жизни человека (ст. 23, сн. (Пс 123:105), а потому, в частности, заповеди эти всегда сильны удержать неопытного юношу от преступного сближения со злой, т. е. прелюбодейной женой (ст. 24, сн. Притч 2.16; Притч 7.5). Теперь, в ст. 25-35, с целью более решительного предохранения юноши от соблазнов прелюбодеяния Премудрый изображает внутреннюю - психологическую и внешнюю - фактической сторону прелюбодеяния, с указанием гибельных последствии последнего. Прежде всего, Премудрый предостерегает (ст. 25) от самого начала или корня греха прелюбодеяния: нужно остерегаться возникновения похоти или страстного влечения в сердце к блудной и вообще посторонней женщине под впечатлением красоты или кажущейся привлекательности ее наружности. В этом указании Премудрого на необходимость охранять первее всего сердце свое от похотения нельзя не видеть дальнейшего раскрытия заповеди десятословия "не пожелай жены" (Исх 20:17); (Втор 5:21) и подготовления евангельского возвышенного понимания этой исповеди (Мф 5:28). Упомянув далее (ст. 26) о том, что блудница, существо презренное и ничтожное, однако, может погубить человека почтенного, который, впадая в распутство, теряет не только имущество (ср. Притч 29.3; (Сир 9:6), но и честь и доброе имя, Премудрый далее (ст. 27-29) выражает ту мысль, что всякое соприкосновение с женой ближнего, совершаемое с нечистой целью, никоим образом не может оставаться невинным: подобно тому как невозможно сохранить в целости одежду, если взять в пазуху огонь, равным образом нельзя уберечь от обжога ноги, если пройти по горящим угольям (оба вопроса в ст. 27 и 28 предполагают безусловно отрицательный ответ, как и у (Ам 3:4-6), так немыслимо сохранить мужчине невинность, незапятнанное имя и безответственность по суду - при неосмотрительно и непозволительно близком общении с неверной женой другого. В ст. 30-32 предлагается другой бытовой пример из которого выводится та же мысль о неизбежной ответственности человека, подпавшего греху жены любодейной: если вору не прощают его поступка, даже и при наличности смягчающих обстоятельств (голод), - напротив взыскивают всемеро (по закону Моисееву (Исх. 22.1-2)), собственно впятеро или вчетверо; "всемеро" здесь ст. 31, как и в (Быт 4:15) - круглое число вместо неопределенного множества, ибо во второй половине стиха штраф определяется еще шире, т. е., даже все имение его дома, то тем более не заслуживает пощады участник прелюбодеяния, к которому ничто его не вынуждало. 33-35. Бесчестие, срам, побои от оскорбленного им мужа будут его уделом; позор останется незагладим тем более, что обесчещенный им муж неверной жены не захочет взять от него и денежного штрафа или выкупа. Но высшим и чувствительнейшим наказанием прелюбодея, по воззрениям Соломона, как и Сираха, является презрение со стороны общественного мнения, несмываемый позор пред обществом.