Глава 7

И хождаше Иисус по сих в Галилеи, потому что не имел власти во Иудеи ходити, яко искаху Его убити.

Что ты говоришь, блаженный Иоанн? Не имел власти Тот, Кто мог делать все, что хотел? Кто сказал: Кого ищете, и тем отбросил их назад, Кто мог присутствовать и не быть видимым, – Тот не имел власти? Как же Он после явился между ними и среди храма, во время праздника, при народном собрании, и в присутствии убийц беседовал с ними о том, что наиболее их раздражало? Этому и они удивлялись, говоря: не Сей ли есть, Его же ищут убити? И се, не обинуясь глаголет, и ничесоже Ему глаголют (ст. 25–26). Что же это за загадочные слова? Нет, евангелист сказал это не с тем, чтобы мы сочли его слова загадочными, но чтобы показать, что Христос обнаруживал и свойства Божества, и свойства человечества. Таким образом, когда он говорит, что Христос не имел власти, то выражается о Нем, как о человеке, так как Он многое делал и по-человечески; а когда говорит, что Он стоял среди их и они не удержали Его, то очевидно указывает на силу Его Божества. Он и убегал, как человек, и являлся, как Бог, будучи истинно тем и другим. Что злоумышленники не могли удержать Его, когда Он был среди их, это показывало Его неодолимость и непобедимость; а что Он уклонялся, этим подтверждал Он Свое воплощение и удостоверял в нем, чтобы ничего не могли сказать ни Павел Самосатский, ни Маркион [Маркион (конец I в.–160) – основатель еретической секты маркионитов, получившей широкое распространение в Римской империи], ни зараженные их недугом. Итак, этим Он заграждает уста всем.

Ст. 2-5 Бе же близ праздник Иудейский, потчение сени. Реша убо к Нему братия Его: прейди отсюду, и иди во Иудею, да и ученицы Твои видят дела Твоя, яже твориши: никтоже бо в тайне творит что, и ищет сам яве быти: аще сия твориши, яви Себе мирови. Ни братия бо Его вероваху в Него.

По сих бе праздник Иудейский, потчение сени. Выражение: по сих означает не другое что, как то, что (евангелист) для краткости опустил много времени, протекшего между двумя событиями. И это видно из того, что, когда Христос сидел на горе, тогда был праздник Пасхи (6, 3, 4), а теперь (евангелист) упоминает о празднике Кущей. Таким образом, из событий в течение пяти месяцев Он ни о чем другом нам не рассказал и ничего иного не передал, кроме чуда над хлебами и беседы к народу, евшему хлебы. Между тем Христос постоянно совершал чудеса и беседовал не только днем и вечером, но часто и ночью. Так, например, ученикам, по сказанию всех евангелистов, Он предстал ночью. Отчего же они опустили те события? Оттого, что невозможно было всего пересказать. К тому же они старались особенно говорить о том, из-за чего могло возникнуть со стороны иудеев какое-либо порицание или противоречие. Событий, подобных тем (которые опущены), было много, и потому евангелисты, написав много раз, что Христос и больных исцелял, и мертвых воскрешал, и возбуждал удивление, иногда об этом и не говорят. Но когда им предстояло говорить о чем-либо необычайном или рассказывать что-нибудь такое, что могло бы по видимому служить для Него порицанием, об этом они повествуют. Так вот и теперь евангелист замечает, что братья Его не веровали в Него, хотя в этом обстоятельстве заключается не мало поносного для Него. Подлинно достойно удивления правдолюбие евангелистов, как они не стыдятся говорить о том, что по видимому служит к поношению Учителя, и даже стараются больше повествовать об этом, чем о чем-либо другом. Потому-то теперь и Иоанн, пройдя молчанием многое – и знамения, и чудеса, и беседы Христовы, тотчас приступил к следующему. Реша, говорит, к Нему братия Его: прейди отсюду в Иудею, да и ученицы Твои видят дела, яже твориши (ст. 3). Никтоже бо в тайне творит что, и ищет сам яве быти. Яви Себе мирови. Ни братия бо Его вероваху в Него (ст. 4–5). Какое же, скажешь, здесь неверие, когда они просят Его творить чудеса? Даже и очень большое. Неверие выражается и в их словах, и в их смелости, и в их неуместном дерзновении. Они думали, что им, как родственникам, можно свободно говорить с Ним. Их просьба по видимому дружеская, но в словах много обидного: ими они упрекают Его и в малодушии, и в славолюбии. Сказав: никтоже в тайне творит что, они тем обвиняют Его в малодушии и вместе выражают подозрение к Его делам, а присовокупив: ищет яве быти, упрекают в славолюбии.

Но ты обрати внимание на силу Христову. Из числа говоривших это один был впоследствии первым Иерусалимским епископом, именно блаженный Иаков, о котором и Павел говорит: иного же от Апостол не видех, токмо Иакова, брата Господня (Гал 1:19). Говорят также, что и Иуда сделался достойным удивления. Хотя они и присутствовали в Кане, когда вода была претворена в вино, однако ж от того не приобрели еще никакой пользы. Отчего же у них такое неверие? От худого расположения души и зависти: сродникам знаменитым как-то обыкновенно завидуют сродники не столько знаменитые. Кого же они здесь называют учениками? Народ, следовавший за Христом, а не двенадцать (Апостолов).

Реша убо к Нему братия Его: прейди отсюду, и иди во Иудею, да и ученицы Твои видят дела Твоя, яже твориши:

См. Толкование на (Ин 7:2)

никтоже бо в тайне творит что, и ищет сам яве быти: аще сия твориши, яви Себе мирови.

См. Толкование на (Ин 7:2)

Ни братия бо Его вероваху в Него.

См. Толкование на (Ин 7:2)

Ст. 6-8 Глагола убо им Иисус: время Мое не у прииде: время же ваше всегда готово есть: не может мир ненавидети вас, Мене же ненавидит, яко Аз свидетелствую о нем, яко дела его зла суть: вы взыдите в праздник сей, Аз не взыду в праздник сей, яко время Мое не у исполнися.

Что же Христос? Смотри, как кратко Он отвечал. Не сказал: вы кто таковы, что даете Мне такие советы и учите Меня? А что? Время Мое не у прииде (ст. 6). Мне кажется, здесь Он намекает и на нечто другое. Быть может, они из зависти замышляли даже предать Его иудеям, а потому, обнаруживая это, Он и говорит: время Мое не у прииде, то есть время креста и смерти. Зачем же прежде времени вы торопитесь убить Меня? Время же ваше всегда готово есть (ст. 6). Как бы так говорил: хотя бы вы постоянно обращались с иудеями, они не умертвят вас, потому что вы ревнуете о том же, о чем и они; а Меня они готовы немедленно убить. Таким образом, для вас всегда есть и время – не подвергаясь опасности, обращаться с ними; а для Меня время будет тогда, когда настанет время креста, когда Мне нужно будет умереть. А что Он действительно это разумеет, видно из следующих затем слов: не может мир ненавидети вас (ст. 7). Как он может ненавидеть тех, кто одного с ним желает и одного домогается? Мене же ненавидит, яко Аз обличаю его, яко дела его зла суть, то есть Меня ненавидит за то, что Я укоряю и обличаю. Научимся отсюда удерживаться от гнева и не сердиться, когда нам что-либо советуют и люди незначительные. Если Христос с кротостию перенес совет людей неверовавших, которые советовали то, чего не следовало советовать, и советовали не от доброго расположения, то какое мы получим прощение, мы – земля и пепел, если будем негодовать на советников, когда они хотя немного ниже нас, считая их советы недостойными нас? Вот смотри, с какою кротостию Христос отстраняет от Себя их обвинение. На их слова: яви Себе мирови, Он говорит: не может мир ненавидети вас, Мене же мир ненавидит, и этим уничтожает их обвинение. Не только, говорит, Я не ищу славы у людей, но и непрестанно обличаю их, хотя и знаю, что это рождает ненависть ко Мне и готовит мне смерть. Когда же, скажешь, Он обличал? Но когда же и переставал обличать? Не говорил ли Он: не мните, яко Аз на вы реку ко Отцу: есть, иже на вы глаголет, Моисей (5, 45); еще: разумех вы, яко любве Божия не имате в себе (ст. 42); и еще: како можете веровати, славу от человек приемлюще, и славы, яже от Единаго Бога, не ищете (ст. 44)? Видишь ли, как всем этим Он показал, что ненависть к Нему происходила от Его открытых обличений, а не от нарушения субботы? А для чего Он посылает их на праздник, говоря: вы взыдите в праздник, Аз не у взыду (ст. 8)? Чтобы показать, что Он не нуждается в них и не хочет, чтобы они льстили Ему, и что Он дозволяет им соблюдать иудейские обряды. Но как же, скажешь, Он пошел на праздник, когда прежде сказал: не взыду? Он не просто сказал: не взыду, но прибавил: теперь, то есть вместе с вами: яко время Мое не у исполнися (ст. 8). Но ведь Он имел быть распят в следующую Пасху, – почему же бы и Ему не идти? Если же не пошел потому, что еще не настало Его время, то следовало бы и совсем не ходить. Но Он пошел не для того, чтобы пострадать, а чтобы преподать им учение. Зачем же тайно? Мог Он, конечно, пойти и явно, и быть среди иудеев, и удержать их неистовое нападение, что нередко и делал, но Он не хотел так действовать всегда. Если бы Он пришел явно и опять поразил их слепотою, то этим яснее выказал бы Свое Божество и еще более открыл бы его, чего пока не следовало делать. Но так как они (Его братья) думали, что Он остался по малодушию, то (Своим появлением на праздник) Он, напротив, показывает и безбоязненность, и мудрую предусмотрительность, а равно и то, что Он, наперед зная время, в которое пострадает, с наступлением этого времени вполне охотно пойдет во Иерусалим. Мне, впрочем, кажется, что в словах: вы взыдите Он высказывает и такую мысль: не думайте, что Я принуждаю вас против воли оставаться со Мной; а в следующих затем: время Мое не у исполнися показывает, что Ему надлежало еще совершать и чудеса, и говорить беседы, чтобы и больше уверовало народа, и тверже стали ученики, видя дерзновение Учителя и все, что Он потерпел.

не может мир ненавидети вас, Мене же ненавидит, яко Аз свидетелствую о нем, яко дела его зла суть:

См. Толкование на (Ин 7:6)

вы взыдите в праздник сей, Аз не взыду в праздник сей, яко время Мое не у исполнися.

См. Толкование на (Ин 7:6)

Ст. 9-10 Сия рек им, оста в Галилеи. Егда же взыдоша братия Его в праздник, тогда и Сам взыде, не яве, но яко тай.

Когда Христос совершал что-либо, как человек, то совершал не для уверения только в Своем воплощении, но и для научения нас добродетели. Если бы Он всегда поступал, как Бог, то откуда могли бы мы узнать, что нам должно делать в затруднительных обстоятельствах? Если бы, например, и в настоящем случае, когда иудеи дышали убийством, Он вдруг предстал среди их и удержал их порыв, и если бы так поступал всегда, то мы, не имея возможности сделать то же, между тем находясь в подобных обстоятельствах, откуда могли бы узнать, как нам должно поступить? Следует ли тотчас же умереть, или нужно что-нибудь предпринять, чтобы придать делу благоприятный оборот? Итак, поелику мы, не имея равных (с Ним) сил, не знали бы, что нам делать в трудных обстоятельствах, то Он Своим примером научает нас и этому. Сия, сказано, рек Иисус, оста в Галилеи. Егда же взыдоша братия Его в праздник, тогда и Сам взыде, не яве, но яко тай. Слова: взыдоша братия Его показывают, что Он не хотел идти с ними. Поэтому и остался там, где был, и не явил Себя, хотя братья некоторым образом и понуждали Его к тому. Но отчего Он, беседовавший всегда явно, теперь идет на праздник как бы тайно? (Евангелист) не сказал: тайно, но: яко тай, – оттого, что надлежало чрез это научить нас устроять наши дела. А кроме того, не все равно было для Него – явиться ли среди иудеев в то время, когда они кипели и пламенели от гнева, или после, при окончании праздника.

Егда же взыдоша братия Его в праздник, тогда и Сам взыде, не яве, но яко тай.

См. Толкование на (Ин 7:9)

Жидове же искаху Его и глаголаху: где есть Он?.

Прекрасные поистине дела у них в праздничные дни! Порываются к убийству и совещаются на празднике схватить Его. Так говорят они и в другом месте: что мнится вам, яко не имать ли приити в праздник? (Ин 11:56); и здесь: где есть Он? (ст. 11). От чрезмерной ненависти и вражды не хотели назвать Его по имени. Великое уважение к празднику, великое благоволение! Хотели уловить Его в самый праздник.

Ст. 12-13 И ропот мног бе о Нем в народех: овии глаголаху, яко благ есть: инии же глаголаху: ни, но льстит народы. Никтоже убо яве глаголаше о Нем, страха ради Иудейскаго.

И ропот мног бе о Нем в народех (ст. 12). Мне кажется, что их раздражало самое место совершения чуда и что они в одно и то же время и свирепели, и боялись, но не столько негодовали из-за прежнего чуда, сколько опасались, чтобы Он не совершил чего-либо подобного. Но вышло совсем иначе: они сами, против воли, сделали Его известным. Овии глаголаху, яко благ есть; инии же глаголаху: ни, но льстит народы (ст. 12). Первое, я думаю, – мнение народа, а последнее – князей и священников, потому что клеветать было свойственно их зависти и злобе. Льстит, говорят, народы. Но каким образом, скажи мне? Разве Он совершает чудеса призрачные, а не действительные? Но опыт свидетельствует противное. Никтоже яве глаголаше о Нем, страха ради Иудейскаго (ст. 13). Видишь ли, начальники – люди развращенные, а подначальные, хотя и здраво судят, но лишены надлежащего мужества, которого преимущественно недостает у народа?

Никтоже убо яве глаголаше о Нем, страха ради Иудейскаго.

См. Толкование на (Ин 7:12)

Ст. 14-17 Абие же в преполовение праздника взыде Иисус во церковь и учаше. И дивляхуся Иудее, глаголюще: како Сей книги весть не учився; Отвеща (убо) им Иисус и рече: Мое учение несть Мое, но Пославшаго Мя: аще кто хощет волю Его творити, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю:

Абие же в преполовение праздника взыде Иисус, и учаше (ст. 14). Чрез промедление Он сделал их внимательнее. Те, которые искали Его в первые дни праздника и говорили: где есть Он? – теперь, увидев Его неожиданно перед собою, смотри, как поспешили к Нему и старались внимать Его словам, – и те, которые называли Его добрым, и те, которые не считали таким; одни, чтобы получить пользу и подивиться, другие, чтобы схватить Его и задержать. Говорили же они: льстит народы, вследствие Его учения о догматах, так как не понимали того, что Он говорил; а – благ есть, вследствие Его чудес. Итак, Он предстал пред ними, после того как утишил их ярость, чтобы они внимательно могли выслушать Его слова, когда гнев не заграждал уже их слуха. Чему Он учил, евангелист того не сказал; говорит только, что Он учил дивно, что пленил их и произвел в них перемену: такова была сила Его слов! Те, которые говорили: льстит народы, теперь, переменившись в своих мыслях, дивились Ему и потому говорили: како Сей книги весть не учився? (ст. 15). Видишь ли, как евангелист показывает, что и здесь их удивление было полно злобы? Не сказал, что они дивились учению или что принимали слова Его; но просто: дивились, то есть приходили в изумление и в недоумении говорили: откуда Сему сия? (Мк 6:2). Между тем это недоумение должно было привести к сознанию, что в Нем не было ничего человеческого. Но так как этого они не хотели исповедать, но ограничивались только удивлением, то послушай, что говорит Сам Христос: Мое учение несть Мое (ст. 16). Опять отвечает на их тайную мысль, обращая их к Отцу и желая тем заградить им уста. Аще кто хощет волю Его творити, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю (ст. 17). Эти слова значат вот что: отриньте от себя злобу, гнев, зависть и ненависть, которую напрасно питаете против Меня, и ничто не помешает вам познать, что Мои слова – поистине слова Божии. Теперь эти страсти омрачают вас и искажают в вас правильное и светлое суждение. А если исторгнете их из себя, то уже не будете подвергаться этому. Но Христос так не сказал, потому что этим слишком уязвил бы их; а все это прикровенно выразил в словах: кто творит волю Его, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю, то есть или Я возвещаю что-либо чуждое, и новое, и противное, потому что выражение: от Себе всегда употребляется в следующем значении: Я не говорю ничего, не угодного Богу, но чего хочет Отец, того – и Я. Если кто волю Его творит, разумеет о учении. Что значит: если кто волю Его творит? Значит: если кто любит жизнь добродетельную и хочет быть внимательным к пророчествам, чтобы видеть, сообразно ли с ними Я говорю или нет, тот уразумеет силу Моих слов.

Как же (Его учение есть) Его и не Его? Он не сказал: это учение не Мое, но, сказав прежде: Мое и таким образом усвоив его Себе, потом уже присовокупил: несть Мое. Как же одно и то же может быть и Его, и не Его? Его, потому что Он говорил не как наученный; не Его, потому что оно было учение Отца. А как же Он говорит: все Отчее – Мое, и все Мое – Отчее (17, 10)? Если оно потому не Твое, что оно Отчее, то те слова (все Отчее – Мое) будут ложны, так как по этому самому оно должно быть Твое. Но слова: несть Мое весьма ясно показывают, что Его учение и учение Отца – одно и то же. Он как бы так говорил: (Мое учение) ничуть не отлично (от учения Отца), как учение другого (лица). Хотя во Мне ипостась и другая, но Я и говорю, и делаю так, что нельзя подумать, будто Я говорю и делаю что-либо отличное от Отца: Я говорю и делаю то же самое, что и Отец.

И дивляхуся Иудее, глаголюще: како Сей книги весть не учився;

См. Толкование на (Ин 7:14)

Отвеща (убо) им Иисус и рече: Мое учение несть Мое, но Пославшаго Мя:

См. Толкование на (Ин 7:14)

аще кто хощет волю Его творити, разумеет о учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю:

См. Толкование на (Ин 7:14)

Ст. 18-20 глаголяй от себе славы своея ищет: а ищяй славы Пославшаго Его, Сей истинен есть, и несть неправды в Нем. Не Моисей ли даде вам закон; и никтоже от вас творит закона. Что Мене ищете убити; Отвеща народ и рече: беса ли имаши; кто Тебе ищет убити;

Потом присовокупляет и другое неопровержимое умозаключение, выставляя на вид нечто человеческое и научая примером из обыкновенной жизни. Что же это такое? Глаголяй от себе славы своея ищет (ст. 18), то есть кто хочет ввести свое какое-либо учение, – хочет не для чего другого, как для того, чтобы чрез то приобрести себе славу. Если же Я не хочу снискивать Себе славу, то для чего Мне желать вводить Свое какое-либо учение? Глаголяй от себе, то есть высказывающий нечто свое и отличное, говорящий для того, чтобы приобрести себе славу. Если же Я ищу славы Пославшего Меня, то для чего Я стал бы учить другому? Видишь ли, что была некоторая причина, почему Он и там говорил, что не делает ничего Сам от Себя (5, 30)? Какая же это причина? Та, чтобы уверить, что Он не ищет славы у людей. По этой же причине, говоря о Себе смиренно, Он произносит: Я ищу славы Отца, и таким образом везде хочет убедить их, что Он не желает славы (человеческой). А почему Он выражается смиренно, на это много есть причин, как то: чтобы не подать о Себе мысли, что Он не рожден или богопротивен, чтобы уверить, что Он облечен плотию, чтобы снизойти к немощи слушателей, чтобы научить людей быть скромными и не говорить о самих себе ничего великого. Когда же Он выражается о Себе возвышенно, то на это можно найти только одну причину – величие Его естества. Но если (иудеи) соблазнились и тем, что Он сказал: прежде Авраама Аз есмь (8, 58), то чего не случилось бы с ними, если бы они постоянно слышали речи возвышенные? Не Моисей ли даде вам закон; и никтоже от вас творит закона. Что Мене ищете убити? (ст. 19). Какую, скажешь, связь или что общего имеют эти слова с преждесказанными?

Два обвинения возводили на Него иудеи: одно, что разорял субботу, другое, что Бога называл Отцом Своим, делая Себя равным Богу. А что это было не их мнение, а мысль Его Самого, и что он называл Бога Своим Отцом не так, как другие, но в смысле отличном и особенном, это видно из следующего. Многие часто называли Бога своим Отцом, например: не Бог ли Един созда вас; и не Отец ли Един всем вам? (Мал 2:10). Однако ж от этого люди не были равны Богу. Потому-то, слыша эти слова, (иудеи) и не соблазнялись. Притом, как тогда, когда они говорили, что Он не от Бога, Он неоднократно вразумлял их, и как оправдывал Себя в нарушении субботы, так и теперь, если бы то было их мнение, а не мысль Его Самого, Он исправил бы его и сказал: зачем вы считаете Меня равным Богу, – Я не равен. Но Он ничего такого не сказал, а даже, напротив, и дальнейшими словами доказал, что Он равен Богу. Слова: якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын; и: да вси чтут Сына, якоже чтут Отца; и: дела, яже Он творит, сия и Сын такожде творит (5, 21, 23, 19), – все эти слова доказывают Его равенство. И о законе Он также говорит: не мните, яко приидох разорити закон, или пророки (Мф 5:17). Так Он обыкновенно исторгает из их ума несправедливые о Нем мнения. Здесь же не только не опровергает мнения о равенстве Его с Отцом, но еще и утверждает его. Поэтому же и в другом месте, когда они сказали: твориши себе Бога, Он не отверг этого мнения, а, напротив, подтвердил, сказав: да увесте, яко власть имать Сын Человеческий отпущати грехи на земли, глагола расслабленному: возми одр твой и иди (Мф 9:6). Итак, сначала Он говорил против того их обвинения, что Он делает Себя равным Богу, показывая, что Он не только не богопротивен, но и говорит одно и то же и учит тому же самому, чему и Бог. А теперь Он уже приступает к обвинению в нарушении субботы, говоря: не Моисей ли даде вам закон; и никто же от вас творит закона. Он как бы так говорил: закон предписывает: не убий, а вы убиваете и еще обвиняете Меня, как преступающего закон! А почему Он сказал: никтоже? Потому, что все искали Его убить. Если же Я, говорит, и нарушил закон, то для спасения человека; а вы преступаете его для злодеяния. Если Мой поступок и был нарушением закона, то он совершен для спасения, и вам, которые преступаете важнейшие заповеди, не следовало судить Меня, потому что ваше преступление есть разрушение всего закона. Вслед за тем Христос вступает с ними в состязание; и хотя много беседовал об этом и прежде, но тогда возвышеннее и согласно с Своим достоинством, а теперь смиреннее. Почему же так? Потому, что не хотел часто раздражать их: теперь они и без того пламенели гневом и порывались к убийству. Поэтому Он и старается убедить и успокоить их двумя следующими доводами: во-первых, обличает их дерзкое покушение, говоря: что Мене ищете убити? – и присовокупляя с кротостию: Человека, иже истину глаголах (8, 40); а во-вторых, показывает, что они, дыша убийством, недостойны судить другого. Но ты обрати внимание на смирение, с каким спрашивает Христос, и на дерзость, с какою они отвечают: беса ли имаши? кто Тебе ищет убити? (ст. 20). Это – слова гнева и ярости, вылившиеся из их души, потерявшей всякий стыд и крайне смущенной от неожиданного обличения в том, о чем они думали. Как разбойники, распевающие во время своих замыслов, когда хотят застать врасплох того, против кого злоумышляют, делают это молчаливо, так и иудеи. Но Христос не обличает их за это, чтобы не сделать их еще более бесстыдными, и опять начинает оправдываться в нарушении субботы, заимствуя Свои доводы против них от закона.

Не Моисей ли даде вам закон; и никтоже от вас творит закона. Что Мене ищете убити;

См. Толкование на (Ин 7:18)

Отвеща народ и рече: беса ли имаши; кто Тебе ищет убити;

См. Толкование на (Ин 7:18)

Ст. 21-24 Отвеща Иисус и рече им: едино дело сотворих, и вси дивитеся: сего ради Моисей даде вам обрезание, не яко от Моисеа есть, но от отец: и в субботу обрезаете человека: аще обрезание приемлет человек в субботу, да не разорится закон Моисеов, на Мя ли гневаетеся, яко всего человека здрава сотворих в субботу; не судите на лица, но праведный суд судите.

И смотри, как премудро! Нисколько не удивительно, говорит, что вы не слушаете Меня. Вы не слушаете и закона, которому, как вам кажется, вы повинуетесь и который считаете данным от Моисея. Поэтому ничего нет странного, если вы не внимаете Моим словам. Так как они говорили: Моисеови глагола Бог, Сего же не вемы, откуду есть (9, 29), то Он показывает, что они оскорбляли и Моисея. Он дал закон, а между тем они не слушали закона. Едино дело сотворих, и вси дивитеся (ст. 21). Смотри: когда Ему нужно оправдываться и опровергать возводимое на Него обвинение, Он не упоминает об Отце, но выставляет Свое Лицо. Едино дело сотворих. Этим хочет показать, что не совершить того дела значило бы нарушить закон, что есть многое, что выше закона, и что Моисей допустил заповедь вопреки закону и в то же время высшую, чем закон. Обрезание выше субботы, хотя оно не установлено законом, а перешло от отцов. А Я совершил дело, которое выше и превосходнее даже обрезания. Далее не упоминает о заповеди закона, то есть о том, что священники нарушают субботу, как сказал об этом выше, но (говорит) с большею силою. Выражение же: дивитеся значит: смущаетесь, тревожитесь. Если закону надлежало быть совершенно неизменным, то обрезание не было бы выше его. Он не сказал также: Я совершил дело важнее, чем обрезание; но обличает их сильнее, говоря: аще обрезание приемлет человек (ст. 23). Видишь ли, что закон тогда преимущественно и остается в своей целости, когда Христос нарушил его? Видишь ли, что нарушение субботы есть соблюдение закона, так что если бы не была нарушена суббота, то чрез это по необходимости был бы нарушен закон? Значит, и Я не нарушил закон. И не сказал: вы гневаетесь на Меня за то, что Я совершил дело большее, чем обрезание; но, высказав только Свое дело, предоставил им на суд, не важнее ли обрезания всецелое здравие. У вас, говорит, нарушается закон для того, чтобы человек получил знак, нимало не способствующий здоровью; и между тем, когда человек избавляется от столь тяжкой болезни, вы досадуете и негодуете. Не судите на лица (ст. 24). Что значит – на лица? Моисей пользуется у вас большим уважением; но вы произносите суд, основываясь не на достоинстве лица, а на существе дел: это значит судить справедливо. Почему никто не обвинял Моисея? Почему никто не восставал против его повеления нарушать субботу ради заповеди, отвне привнесенной в закон? Между тем Моисей допускает, что та заповедь (о обрезании) выше его собственного закона, – заповедь, которая установлена не законом, а привнесена отвне (что особенно удивительно); а вы, не будучи законодателями, сверх меры защищаете закон и мстите за него. Но Моисей, повелевший нарушать закон ради заповеди незаконной, заслуживает веры более вас. Словами: всего человека Христос показывает, что обрезание приносило только часть здравия. Какое же здравие от обрезания? Всякая душа, сказано, которая не обрежется, погубится (Быт 17:14). А Я восставил (от одра) не отчасти только больного, а совершенно расслабленного. Итак, не судите на лица.

сего ради Моисей даде вам обрезание, не яко от Моисеа есть, но от отец: и в субботу обрезаете человека:

См. Толкование на (Ин 7:21)

аще обрезание приемлет человек в субботу, да не разорится закон Моисеов, на Мя ли гневаетеся, яко всего человека здрава сотворих в субботу;

См. Толкование на (Ин 7:21)

не судите на лица, но праведный суд судите.

См. Толкование на (Ин 7:21)

Ст. 25-27 Глаголаху убо нецыи от Иерусалимлян: не Сей ли есть, Егоже ищут убити; и се, не обинуяся глаголет, и ничесоже Ему не глаголют: еда како разумеша князи, яко Сей есть Христос; но Сего вемы, откуду есть: Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет.

Многие от Иерусалимлян глаголаху: не Сей ли есть, Егоже ищут убити? И се, не обинуяся глаголет, и ничесоже Ему не глаголют. Зачем прибавлено: от Иерусалимлян? Этим евангелист показывает, что те, которые по преимуществу удостоились великих чудес, были жалче всех, что те, которые видели величайшее знамение Его Божества, всё предоставляли суду своих развращенных начальников. В самом деле, не великое ли то было знамение, что люди, неистовствовавшие и дышавшие убийством, – люди, следившие за Ним и искавшие Его убить, имея уже Его в руках своих, вдруг успокоились? Кто мог бы это сделать? Кто мог бы так скоро укротить столь великое неистовство? Однако ж и после таких знамений, смотри, какое у них безумие и неистовство! Не Сей ли есть, Егоже ищут убити? Смотри, как они сами себя осуждают! Егоже ищут убити, говорят, и ничесоже Ему не глаголют. И не просто ничего не говорят Ему, но даже тогда, как Он говорит с дерзновением. А говоря с дерзновением и со всею свободою, Он еще более должен был раздражить их; но они ничего Ему не делают. Еда воистинну разумеша, яко Сей есть Христос? А вам как кажется? Вы какой произносите о Нем суд? Мы, говорят, противоположный. Поэтому они говорили: но Сего вемы, откуду есть. Какая злоба! Какое противоречие! Не следуют даже приговору начальников, а произносят свой суд, несправедливый и достойный их безумия. Сего вемы, говорят, откуду есть: Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет (ст. 27). Между тем начальники ваши, будучи спрошены, именно говорили, что Он должен родиться в Вифлееме. Были опять и такие, которые говорили: мы вемы, яко Моисеови глагола Бог, Сего же не вемы, откуду есть (9, 29). Вот – речи пьяных! И опять: еда из Галилеи Христос приходит? Не от Вифлеемския ли веси? (ст. 41, 42). Вот – приговор людей неистовствующих! Знаем – и не знаем. Христос приходит от Вифлеема, и Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет. Что яснее этого противоречия? Но они заботились только о том, чтобы не веровать.

и се, не обинуяся глаголет, и ничесоже Ему не глаголют: еда како разумеша князи, яко Сей есть Христос;

См. Толкование на (Ин 7:25)

но Сего вемы, откуду есть: Христос же егда приидет, никтоже весть, откуду будет.

См. Толкование на (Ин 7:25)

Ст. 28-31 Воззва убо в церкви учя Иисус и глаголя: и Мене весте, и весте, откуду Есмь: и о Себе не приидох, но есть истинен Пославый Мя, Егоже вы не весте: Аз вем Его, яко от Него есмь, и Той Мя посла. Искаху убо, да имут Его: и никтоже возложи Нань руки, яко не у бе пришел час Его. Мнози же от народа вероваша в Него и глаголаху, яко Христос, егда приидет, еда болша знамения сотворит, яже Сей творит;

Что же на это Христос? И Мене весте, и весте, откуду есмь: и о Себе не приидох, но есть истинен Пославый Мя, Егоже вы не весте (ст. 28); и еще: аще Мя бысте ведали, и Отца Моего ведали бысте (14, 7). Как же Он говорит, что они знают и Его, и откуда Он; а потом – что не знают ни Его, ни Отца? Говоря таким образом, Он не противоречит Себе, нет; а, напротив, говорит совершенно согласно с Самим Собою. Говоря: не весте, Он разумеет другое ведение, подобно тому, как говорится: сынове Илии, сынове погибельнии, не ведуще Господа (1 Цар 2:12), и в другом месте: Израиль же Мене не позна (Ис 1:3). В этом смысле и Павел говорит: Бога исповедуют ведети, делы же отмещутся (Тит 1:16). Значит, и знающему можно не знать. Итак, Он говорит вот что: если вы Меня знаете, то знаете, что Я – Сын Божий. Ведь слова: откуду есмь указывают здесь не на место, как это видно из прибавления: и о Себе не приидох, но Пославый Мя истинен есть, Егоже вы не весте. Под неведением Христос разумеет здесь неведение делами, о котором говорит и Павел: Бога исповедуют ведети, делы же отмещутся. То был грех не неведения, а злой и порочной воли. Они знают, и, однако ж, хотят не знать. Но какая во всем этом связь? Каким образом Христос, в обличение их, говорит то же, что и они? Когда именно они сказали: но Сего вемы, откуду есть, Он присовокупил: и Мене весте. Как же они говорили: не вемы, когда вот сами же говорят: вемы? Но, говоря: вемы, откуду есть, они не иное что высказывали, как то, что Он от земли и сын тектона. А Христос, говоря: весте, откуду есмь, то есть не оттуда, откуда вы предполагаете, но оттуда, где Пославший Меня, – возносил их мысль на небо. Слова: о Себе не приидох намекают на то, что они знали, что Он послан от Отца, хотя и не признавались в том. Итак, Он изобличает их двояким образом. И, во-первых, чтобы пристыдить их, Он открыто объявляет пред всеми то, что они говорили только тайно. Потом открывает и то, что было у них в душе, говоря как бы так: Я не из числа людей отверженных и не из тех, которые приходят без всякой причины; но истинен есть Пославый Мя, Егоже вы не весте. Что значит: истинен Пославый Мя? Если Он истинен, то и послал истинно. Если Он истинен, то следует, что истинен и Посланный.

Это же Он доказывает и другим образом, уловляя их собственными словами. Так как они говорили: Христос егда приидет, никтоже весть, откуду будет, то Он и отсюда выводит заключение, что Он Сам и есть Христос. Никтоже весть, – они говорили, имея в виду какое-либо определенное место. А Он отсюда и доказывает, что Он – Христос, потому что пришел от Отца, а знание Отца Он всюду приписывает Себе одному, говоря: не яко Отца кто видел, токмо Сый от Отца (6, 46). Слова Христовы раздражили их, потому что, сказав: вы не знаете Его (Отца), и обличив в том, что они, зная, притворяются не знающими, Он действительно уколол и уязвил их. Искаху убо да имут Его: и никтоже возложи нань руки, яко не у бе пришел час Его (ст. 30). Видишь ли, как невидимою силою они удерживаются и как их гнев обуздывается? Но отчего евангелист не сказал, что удержал их невидимою силою, но – яко не у бе пришел час Его? Он хотел выразиться человекообразнее и смиреннее, чтобы на Христа смотрели и как на человека. Он везде говорит о Нем возвышенно; а потому по местам примешивает и это. Когда же Христос говорит: яко от Него есть, то говорит не как Пророк, которому сообщается ведение, но как созерцающий Его (Отца) и сущий с Ним. Аз вем Его, говорит, яко от Него есмь (ст. 29). Видишь ли, как Он всюду подтверждает слова Свои: не о Себе приидох, и: Пославый Мя истинен есть, стараясь убедить в том, чтобы не считали Его чуждым Богу. И смотри, какой плод от смиренных слов. После этого, сказано, многие говорили: Христос, егда приидет, еда больша знамения сотворит, яже Сей творит (ст. 31). Сколько же знамений? Было только три знамения, именно – претворение воды в вино, знамение над расслабленным и над сыном царедворца, а больше евангелист не сообщил ни об одном. А из этого видно, что евангелисты, как я часто говорил, многое проходят молчанием и говорят нам о том, из-за чего злодействовали начальники. Искаху убо, яко да имут его и убиют. Кто искал? Не народ, который не домогался начальства и не мог быть увлечен завистию, а священники. Народ, с своей стороны, говорил: Христос, егда приидет, еда больша знамения сотворит? Впрочем, и это не была вера здравая, а вера, какая обыкновенно бывает у простого народа. Сказав: егда приидет, народ тем показал, что он не вполне убежден, что Иисус есть Христос. Итак, или по этой причине народ сказал те слова, или потому, что говорил при многолюдном собрании. Так как начальники всячески старались доказать, что Он не Христос, то народ сказал: положим, что Он не Христос; но разве Христос будет лучше Его? Люди простые и грубые, – я всегда это говорю, – привлекаются не учением или проповедию, а чудесами.

Аз вем Его, яко от Него есмь, и Той Мя посла.

См. Толкование на (Ин 7:28)

Искаху убо, да имут Его: и никтоже возложи Нань руки, яко не у бе пришел час Его.

См. Толкование на (Ин 7:28)

Мнози же от народа вероваша в Него и глаголаху, яко Христос, егда приидет, еда болша знамения сотворит, яже Сей творит;

См. Толкование на (Ин 7:28)

Слышаша фарисее народ ропщущь о Нем сия, и послаша фарисее и архиерее слуги, да имут Его.

Слышаша фарисее народ ропщущ, и послаша слуги, да имут Его (ст. 32). Видишь ли, что нарушение субботы было только предлогом и что более всего уязвляло их именно это (сочувствие народа)? Так как в настоящем случае они не находили ничего ни в Его словах, ни в делах, за что бы могли обвинить, то хотели схватить Его ради народа; но сами не смели, предвидя опасность, а послали наемных слуг. Какое насилие и неистовство или, лучше, какое безумие! Сами много раз покушались, но не могли, и вот поручают это дело слугам, чтобы как-нибудь удовлетворить своей ярости. Много беседовал Он и при купели, и они ничего такого не сделали; намеревались, правда, схватить Его, но не решились. А теперь они уже не могут более выносить, так как народ готов был устремиться к Нему.

Ст. 33-34 Рече убо Иисус: еще мало время с вами есмь, и иду к Пославшему Мя: взыщете Мене и не обрящете: и идеже есмь Аз, вы не можете приити.

Что же Христос? Еще мало время с вами есмь (ст. 33). Имея силу и преклонить, и устрашить слушателей, Он произносит слова, исполненные смиренномудрия, и говорит как бы так: зачем вы стараетесь убить Меня и преследовать? Потерпите немного, – Я дозволю вам задержать Меня и без вашего старания. Потом, чтобы кто не подумал, что в словах: еще мало время с вами есмь Он говорит об общей для всех смерти (а так и действительно думали), чтобы, говорю, кто не подумал этого, а вместе и того, что по смерти Он уже не будет действовать, – Он присовокупил: и идеже есмь Аз, вы не можете приити (ст. 34). Если бы Он должен был остаться в области смерти, то и они могли бы (туда) прийти, потому что все мы туда отходим. Эти слова преклонили к Нему людей простых, устрашили дерзких, а любознательных побудили спешить к слушанию, потому что уже не много остается времени и не всегда можно будет пользоваться таким учением. И Он не сказал просто: здесь есмь, но: с вами есмь, то есть хотя вы Меня преследуете и гоните, но Я и на короткое время не перестану устроять ваше счастие, говорить то, что относится к вашему спасению, и наставлять вас. И иду к Пославшему Мя (ст. 33). Это, естественно, могло устрашить их и привести в беспокойство, потому что (здесь) Он показывает, что придет время, когда они будут нуждаться в Нем. Взыщете, говорит, Мене, – не только не забудете, но и взыщете Мене, – и не обрящете (ст. 34). Когда же иудеи искали Его? Лука говорит, что о Нем плакали жены, а вероятно, и многие другие, как тогда, так и при пленении города, вспоминали о Христе и Его чудесах и желали Его присутствия. Все же это Он сказал для того, чтобы привлечь их к Себе. И действительно, как то, что уже немного оставалось времени, так и то, что, по отшествии, Он будет для них вожделенным и что уже нельзя будет найти Его, – все это могло расположить их обратиться к Нему. Если бы Его присутствие не должно было сделаться для них вожделенным, то в Его словах не было бы для них ничего особенно важного. С другой стороны, если бы оно и должно было сделаться вожделенным, но можно было бы найти Его, то и этим Он не смутил бы их.

Равным образом, если бы Он еще долгое время оставался среди них, то и в этом случае они были бы беззаботны. Но теперь Он со всех сторон тревожит их и устрашает. А словами: иду к Пославшему Мя показывает, что от их злого умысла Он не потерпит никакого вреда и что Его страдание будет добровольное. Итак, Он изрек два предсказания: одно – что спустя немного времени Он отойдет, другое – что они не придут к Нему. Что Он предсказал Свою кончину, это, конечно, не было делом ума человеческого. Смотри, вот и Давид говорит: скажи ми, Господи, кончину мою и число днии моих, кое есть, да разумею, что лишаюся аз (Пс 38:5). Да и подлинно никто не может узнать этого. От одного же (предсказания) получает достоверность и другое. А я думаю, что те слова прикровенно относились и к слугам и что Христос и к ним обращал Свою речь, чем наиболее и привлек их к Себе, показав, что знает, зачем они пришли; Он как бы так говорил: потерпите немного, и Я отойду.

взыщете Мене и не обрящете: и идеже есмь Аз, вы не можете приити.

См. Толкование на (Ин 7:33)

Ст. 35-36 Реша же Иудее к себе: камо Сей хощет ити, яко мы не обрящем Его; еда в разсеяние Еллинское хощет ити и учити Еллины; что есть сие слово, еже рече: взыщете Мене и не обрящете: и идеже есмь Аз, вы не можете приити;

Реша же Иудеи к себе: камо Сей хощет ити? (ст. 35). Правду сказать, тем, которые желали освободиться от Него и употребляли все средства, чтобы не видеть Его, не следовало бы доискиваться этого, а следовало сказать: мы и рады (что Ты уходишь); когда только это будет? Однако же слова (Христовы) несколько тронули их, и они стали спрашивать друг друга, делая неразумные предположения: камо хощет ити? Еда в разсеяние Еллинское? (ст. 35). Что значит: в разсеяние Еллинское? Так иудеи называли язычников, потому что те были повсюду рассеяны и беспрепятственно смешивались одни с другими. Этому же поношению подверглись впоследствии и сами иудеи, потому что и они были рассеяны. Но в древности весь иудейский народ был собран в одно место, и иудея нельзя было найти нигде, кроме Палестины. Потому-то они и называли язычников рассеянием, понося их и величаясь собою. А что значит: идеже Аз иду, вы не можете приити? В то время иудеи были уже смешаны с язычниками и находились во всех странах света; следовательно, если бы Христос указывал здесь на язычников, то не сказал бы: туда вы не можете приити. А те, которые говорили: еда в разсеяние Еллинское хощет ити, не сказали: и губить (эллинов), но: учити. Таким образом, они уже оставили свой гнев и поверили словам Его; если бы не поверили, то не стали бы спрашивать друг друга: что есть сие слово?

что есть сие слово, еже рече: взыщете Мене и не обрящете: и идеже есмь Аз, вы не можете приити;

См. Толкование на (Ин 7:35)

Ст. 37-38 В последний же день великий праздника стояше Иисус и зваше, глаголя: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет: веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы.

Христос говорит: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет. Эти слова означают: Я никого не влеку принуждением и насилием; но кто имеет великое усердие, кто пламенеет желанием, того Я призываю. Но почему евангелист заметил, что (это было) в последний день великий? Потому, что первый и последний дни были великими, а средние между ними большею частию проводимы были в увеселениях. Почему же говорит: в последний? Потому, что в этот день все были в собрании. В первый день (Господь) еще не пришел, объяснив Своим ученикам и причину этого. Во второй же и в третий день Он не говорит ничего такого, чтобы не тратить напрасно слов, так как (иудеи в эти дни) предавались увеселениям. Но в последний день, когда они возвращались домой, Он дает им напутствие ко спасению и громко говорит, частию для того, чтобы показать Свое дерзновение, частию по причине большого многолюдства. А чтобы показать, что Он говорит о питии духовном, присовокупляет: веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы. Чревом называет здесь сердце, подобно тому, как и в другом месте говорится: и закон Твой посреде чрева моего (Пс 39:9). Но где сказано в Писании: реки от чрева его истекут воды живы? Нигде. Что же значат слова: веруяй в Мя, якоже рече Писание? Здесь надобно поставить точку, так, чтобы слова: реки от чрева его истекут – были изречением Самого Христа. Так как многие говорили: Сей есть Христос, и еще: Христос, егда приидет, еда больша знамения сотворит, то Он показывает, что должно иметь правое познание и убеждаться не столько чудесами, сколько Писанием. Действительно, многие, хотя и видели Его чудодействовавшим, однако ж не принимали за Христа, а, напротив, готовы были сказать: не Писание ли рече, яко от Семене Давидова Христос приидет? (ст. 42). Поэтому Христос весьма часто обращался к Писанию, желая показать, что не избегает доказательств от Писания; поэтому же и теперь отсылает их к Писаниям. Итак, выше Он говорил: испытайте Писаний (5, 39); и еще: есть писано во пророцех: и будут вси научени Богом (6, 45); также: Моисей на вы глаголет (5, 45). Равным образом и здесь говорит: якоже рече Писание, реки от чрева его истекут, указывая этими словами на богатство и изобилие благодати. Это же самое Он и в другом месте выражает словами: источник воды, текущия в живот вечный (4, 14), то есть (верующий в Него) будет иметь великую благодать. Итак, в том месте Он называет ее животом вечным, а здесь водою живою. Живою же называет ее потому, что она всегда действенна. Благодать Духа, когда войдет в душу и утвердится в ней, течет сильнее всякого источника, не прекращается, не истощается и не останавливается. Таким образом, чтобы показать и неоскудеваемость дара благодати, и вместе неизреченную ее действенность, Он назвал ее источником и реками, – не одною рекою, но бесчисленными. А в том месте (4, 14) обилие Он представил под образом течения. И всякий ясно увидит истину сказанного, если представит себе мудрость Стефана, язык Петра, силу Павла, – как ничто их не останавливало, ничто не удерживало – ни ярость народная, ни восстания тиранов, ни козни демонов, ни ежедневные смерти, и как, напротив, они, подобно рекам, несущимся с великим стремлением, все увлекали вслед за собою.

веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы.

См. Толкование на (Ин 7:37)

Ст. 39-44 Сие же рече о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии во имя Его: не у бо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен. Мнози же от народа слышавше слово, глаголаху: Сей есть воистинну пророк. Друзии глаголаху: Сей есть Христос. Овии же глаголаху: еда от Галилеи Христос приходит; не Писание ли рече, яко от семене Давидова и от Вифлеемския веси, идеже бе Давид, Христос приидет; Распря убо бысть в народе Его ради. Нецыи же от них хотяху яти Его: но никтоже возложи Нань руце.

Сие же рече о Дусе, говорит, Егоже хотяху приимати верующии: не у бо бе Дух Святый (7, 39). Как же Пророки пророчествовали и творили бесчисленные чудеса? Апостолы изгоняли (демонов) не Духом, но властию, полученною от Христа, как Он Сам говорит: аще Аз о веельзевуле изгоню бесы, сынове ваши о ком изгонят? (Мф 12:27). А это Он говорил с тем, чтобы показать, что прежде креста не все изгоняли (демонов) Духом, но полученною от Него (Христа) властию. Потому-то, когда Он хотел послать их, то сказал: приимите Дух Свят (20, 22), как и в другом месте сказано: прииде на них Дух Святый (Деян 19:6), и тогда стали творить чудеса.

А когда посылал их (прежде страдания), тогда не сказано, что Он дал им Духа Святого, но – даде им власть, говоря: прокаженныя очищайте, бесы изгоняйте, мертвыя воскрешайте, туне приясте, туне дадите (Мф 10:1), 8). Относительно же Пророков всеми признано, что они имели дарование Святого Духа; но эта благодать оскудела, отступила и иссякла на земле с того дня, как сказано было: оставляется дом ваш пуст (Мф 23:38). Впрочем, и прежде этого дня она уже начала становиться редкою. Ведь у них (иудеев) не было уже Пророка, и благодать не осеняла их святыни. Итак, поелику Дух Святой был отнят, а между тем впоследствии Он имел излиться обильно, и это излияние началось после креста, не только с обилием, но и с большими дарованиями [да и действительно чудеснее был дар, когда, например, сказано: не весте, коего духа есте (Лк 9:55); и опять: не приясте бо духа работы, но приясте Духа сыноположения (Рим 8:15); древние, хотя сами и имели Духа, но другим не сообщали; напротив, Апостолы исполнили Духом бесчисленное множество], – поелику, говорю, (верующие) имели получить такую благодать, но она не была еще дарована, то и сказано: не у бо бе Дух Святый. Итак, указывая на эту-то благодать, евангелист сказал: не у бо бе Дух Святый, то есть не был еще дарован, яко Иисус не у бе прославлен (7, 39), – называя славою крест. Мы были врагами и грешниками, были лишены дара Божия и стали ненавистными Богу; а благодать есть свидетельство примирения, и дар подается не врагам и лицам ненавистным, но друзьям и людям благоугодившим. Поэтому надлежало прежде принестись за нас жертве, разрушиться вражде во плоти, и нам соделаться друзьями Божиими, и тогда уже получить этот дар. Если так было при обетовании, данном Аврааму, то тем более при благодати. Показывая это, Павел говорит: аще бо сущии от закона наследницы, испразднися вера… закон бо гнев соделовает (Рим 4:14). Слова его значат следующее: обетовал Бог Аврааму и семени его дать землю; но потомки сделались недостойными этого обетования и не могли благоугодить собственными трудами. Поэтому пришла вера – дело не трудное, чтобы привлечь благодать и чтобы не отпали обетования. Сего ради от веры, продолжает Апостол, да по благодати, во еже быти известну обетованию (Рим 4:16). Потому – по благодати, что не могли (стяжать этого) делами. Но почему, сказав: по Писанию, не приводит самого свидетельства? Потому, что иудеи были заражены превратными понятиями. Одни говорили: Сей есть пророк (7, 40); другие: льстит народы; иные: не от Галилеи Христос приходит, но от Вифлеемския веси (ст. 41, 42); еще иные: Христос егда приидет, никтоже весть, откуду будет (ст. 27), – словом, мнения были разнообразны, как обыкновенно бывает в волнующемся народе. Да они и внимали тому, что говорилось, не надлежащим образом и не с тем, чтобы узнать истину. Потому-то Он ничего не отвечает им, хотя они говорят: еда от Галилеи Христос приходит? А Нафанаила, который выразился сильнее и разительнее: от Назарета может ли что добро быти? (1, 46) – похвалил, как истинного израильтянина. Они, равно как и те, которые говорили Никодиму: испытай и виждь, яко пророк от Галилеи не приходит (7, 52), говорили это не с тем, чтобы узнать истину, но чтобы только опровергнуть мнение о Христе; а он (Нафанаил) говорил это потому, что любил истину и в точности знал все древние Писания. Итак, поелику они имели одну только цель – опровергнуть то, что Он есть Христос, то Он ничего и не открыл им. Притом те, которые и себе самим противоречили, говоря иногда: никтоже весть, откуду приходит, а иногда: от Вифлеема, – очевидно, стали бы противиться и после того, как узнали бы истину. Пусть они не знали места, именно – что Он из Вифлеема, так как Он жил в Назарете, хотя и это для них неизвинительно, потому что Он не там родился: но ужели они не знали и рода Его, именно – что Он из дома и племени Давидова? Как же они говорили: не от семене ли Давидова Христос приидет? Но теми словами они и это хотели затемнить, потому что обо всем говорили злонамеренно. Почему бы им, пришедши к Нему, не сказать: так как мы всему прочему удивляемся в Тебе, но Ты повелеваешь веровать в Тебя по Писаниям, то скажи, каким образом Писания говорят, что Христос должен прийти из Вифлеема, между тем как Ты пришел из Галилеи? Но они ничего такого не сказали, а, напротив, всё говорят с злым умыслом. А что они не искали истины и не желали узнать ее, евангелист тотчас присовокупил: нецыи хотяху яти Его, никтоже возложи Нань руце (7, 44). Если уже ничто другое, по крайней мере это могло привести их в умиление; но они не умилились, как говорит Пророк: разделишася, и не умилишася (Пс 34:15).

Мнози же от народа слышавше слово, глаголаху: Сей есть воистинну пророк.

См. Толкование на (Ин 7:39)

Друзии глаголаху: Сей есть Христос. Овии же глаголаху: еда от Галилеи Христос приходит;

См. Толкование на (Ин 7:39)

не Писание ли рече, яко от семене Давидова и от Вифлеемския веси, идеже бе Давид, Христос приидет;

См. Толкование на (Ин 7:39)

Распря убо бысть в народе Его ради.

См. Толкование на (Ин 7:39)

Нецыи же от них хотяху яти Его: но никтоже возложи Нань руце.

См. Толкование на (Ин 7:39)

Ст. 45-46 Приидоша же слуги ко архиереом и фарисеом: и реша им тии: почто не приведосте Его; Отвещаша слуги: николиже тако есть глаголал человек, яко Сей Человек.

Нет ничего яснее, ничего проще истины, если мы действуем не злонамеренно; но когда мы поступаем злонамеренно, тогда нет ничего ее труднее. Вот поэтому-то фарисеи и книжники, люди, считавшиеся самыми мудрыми, хотя всегда находились со Христом (с тем, чтобы строить против Него козни), и видели чудеса, и читали Писания, однако ж не получили никакой пользы, а, напротив, еще потерпели вред. А слуги, которые не могли сказать о себе ничего такого, были уловлены одною только беседою Христа и, отправившись связать Его, возвратились, сами связанные удивлением. Но не одному только благоразумию их надобно удивляться, что они не имели нужды в чудесах, а пленились единственно учением, – ведь не сказали они: никогда человек не чудодействовал таким образом; но – что? Николиже тако есть глаголал человек, – так не одному только этому благоразумию их надобно удивляться, но и дерзновению, что они говорили это пославшим их фарисеям, которые враждовали против Него и всячески вооружались. Приидоша же, сказано, слуги, и реша им фарисеи: почто не приведосте Его? Что они пришли, это гораздо более значило, чем если бы они остались: в последнем случае они освободились бы от гнева их, а теперь они делаются провозвестниками Христовой мудрости и выразительнее обнаруживают свое дерзновение. И не говорят они: не могли мы по причине народа, потому что народ внимал Ему, как Пророку; а – что? Николиже тако есть глаголал человек. Они могли выставить и то оправдание, однако ж открывают свое истинное мнение. А своим мнением они показали, что не только удивляются Ему, но и осуждают фарисеев за то, что они послали их связать Того, Кого надлежало слушать. Между тем они и слышали не продолжительную беседу, а краткую. Да, когда ум беспристрастен, тогда и нет нужды в пространных речах: такова истина!

Отвещаша слуги: николиже тако есть глаголал человек, яко Сей Человек.

См. Толкование на (Ин 7:45)

Ст. 47-52 Отвещаша убо им фарисее: еда и вы прельщени бысте; еда кто от князь верова в Онь, или от фарисей; но народ сей, иже не весть закона, прокляти суть. Глагола Никодим к ним, иже пришедый к Нему нощию, един сый от них: еда закон наш судит человеку, аще не слышит от него прежде и разумеет, что творит; Отвещаша и рекоша ему: еда и ты от Галилеи еси; испытай и виждь, яко пророк от Галилеи не приходит.

Что же фарисеи? Тогда как надобно было прийти в умиление, они, напротив того, с своей стороны обвиняют слуг, говоря: еда и вы прельщени бысте? (ст. 47). Еще льстят и не употребляют резких слов, из опасения, чтобы они совершенно не отделились. Однако ж обнаруживают гнев, хотя и говорят снисходительно. Им следовало спросить, что Он говорил, и подивиться Его словам; но они этого не делают, зная, что будут уловлены, а, напротив, хотят убедить их доказательством весьма несмысленным. Почему никто, говорят, от князь верова в Онь? (ст. 48). Так ужели в этом, скажи мне, ты обвиняешь Христа, а не тех, которые не веровали? Но народ, говорят, иже не весть закона, прокляти суть (ст. 49). Оттого-то вы еще более достойны обвинения, что народ уверовал, а вы не уверовали. Народ поступал именно так, как следовало поступать знающим закон: каким же образом прокляты суть? Вы прокляты, не соблюдающие закона, а не они, повинующиеся закону. Притом же не следовало из-за неверующих обвинять того, кому не веруют. Такой способ неправилен. Вот и вы не веровали Богу, как говорит Павел: что бо, аще не вероваша нецыи, еда неверствие их веру Божию упразднит? Да не будет (Рим 3:3). Да и Пророки всегда обвиняли их, говоря: услышите, князи содомстии (Ис 1:10); и: князи твои не покаряются (1, 23); и также: не вам ли есть еже разумети суд? (Мих 3:1). И везде очень сильно порицают их. Что же? Ужели поэтому станет кто-нибудь обвинять и Бога? Да не будет: это их вина. А чем другим можно лучше доказать ваше незнание закона, как не тем, что вы не повинуетесь ему? Но так как они сказали, что никто из князей не уверовал в Него, а незнающие закона, то их справедливо укоряет Никодим, говоря таким образом: еда закон наш судит человеку, аще не слышит от него прежде? (7, 51). Этими словами он показывает, что они и не знают закона, и не исполняют закона. Если закон заповедует не убивать ни одного человека, наперед не выслушав его, а они устремились к этому прежде, чем выслушали, то они – преступники закона. А так как они сказали, что никтоже от князь верова в Онь, то евангелист замечает, что был один от них, чтобы показать, что и начальники веровали в Него. Правда, они еще не обнаруживали надлежащего дерзновения, однако ж были преданы Христу. Смотри, как осторожно (Никодим) обличает их! Он не сказал: а вы хотите Его убить и без исследования осуждаете человека как обманщика. Нет, не так сказал он, но с большею снисходительностию, чтобы остановить их сильный порыв и безрассудное стремление к убийству. Поэтому-то он обращается к закону, говоря: аще не слышит от него внимательно и разумеет, что творит (ст. 51). Следовательно, нужно не просто только выслушать, но и внимательно. Это именно значат слова: и разумеет, что творит, то есть чего он (обвиняемый) хочет, и почему, и для чего; не для ниспровержения ли общественного порядка и не как враг ли? Так как они с сомнением сказали, что никто из князей не уверовал в Него, то и не отвечали ему ни сурово, ни снисходительно.

В самом деле, какая, скажи мне, последовательность в том, что на его слова: закон наш не судит никого – они отвечают: еда и ты от Галилеи еси (ст. 52)? Тогда как им следовало доказать, что они не безрассудно послали взять Его или что нет надобности позволять Ему защищаться, они весьма грубо и с большим гневом возражают: испытай и виждь, яко пророк от Галилеи не приходит (ст. 52). Что же сказал этот человек? То ли, что (Христос) – Пророк? Сказал, что не должно убивать без суда. А они с укоризною возразили ему это, как человеку, нимало не сведущему в Писании. Это то же, как если бы кто сказал: пойди научись; это именно означают слова: испытай и виждь.

еда кто от князь верова в Онь, или от фарисей;

См. Толкование на (Ин 7:47)

Но народ сей, иже не весть закона

См. Толкование на (Ин 7:47)

Глагола Никодим к ним, иже пришедый к Нему нощию, един сый от них:

См. Толкование на (Ин 7:47)

еда закон наш судит человеку, аще не слышит от него прежде и разумеет, что творит

См. Толкование на (Ин 7:47)

Отвещаша и рекоша ему: еда и ты от Галилеи еси; испытай и виждь, яко пророк от Галилеи не приходит.

См. Толкование на (Ин 7:47)