Третьим, по времени происхождения из среды иудейства, переводным памятником на ветхозаветные книги следует считать таргумы или халдейские парафразы. Евреи по возвращении из вавилонского плена затруднялись уже пониманием Священных ветхозаветных книг, писанных на еврейском языке. Для народной массы современников Ездры и Неемии требовались уже особые переводчики и толкователи, которые изъясняли читанный Ездрой Закон (Неем. 8:8). В чем состояло это истолкование, священный историк не говорит, но можно справедливо предполагать, что оно состояло преимущественно в переводе еврейских слов священного текста на халдейский или арамейский язык, ставший у евреев к этому времени разговорным языком.
С течением времени у палестинских евреев должна была, очевидно, не умаляться, а увеличиваться нужда в подобных истолкователях и переводчиках. Еврейский язык, без сомнения, все более и более стал отличаться от живого арамейского языка, а народная масса евреев, не получившая специально-школьного богословского образования, начала все менее и менее понимать священный язык ветхозаветных Писаний. Чтение же последних у набожных иудеев было очень распространено: всюду устраивались синагоги с обязательным в них ежесубботним богослужением и чтением Писаний, и в новоустроенном храме иерусалимском, конечно, не было недостатка, особенно в годичные праздники, в чтении Священных книг.
Рядом с синагогами, а иногда и в одних же зданиях, устраивались и училища для еврейских детей, в коих обучение всенепременно носило религиозный характер и состояло в продолжительном и тщательном изучении Св. Писаний (2 Тим. 3:16). Несомненно, только общераспространенным чтением Св. Писаний и доставляемым им духовным утешением можно объяснить ту жаркую любовь и восторженное мученичество за «Священные книги», о коих часто упоминают Маккавейские книги (1 Мак. 2:50; 1 Мак. 12:9; 2 Мак. 7 гл.). Так было дело у палестинских иудеев.
Не в ином виде, без сомнения, оно находилось и у вавилонских иудеев. Собиравшиеся некогда вокруг Иезекииля и читавшие вместе с ним слово Божие (Иез. 20 гл.) и видевшие за чтением слова Божия Даниила (Дан. 9 гл.), а может быть и вместе с ним читавшие его, вавилонские иудеи и после сих пророков не оставляли завещанных ими благочестивых занятий. Нет недостатка в исторических свидетельствах о том, что и в Вавилоне были синагоги и школы еврейские с частым чтением Священных книг. Упоминаются даже и обширные богословские учебные заведения, например в Соре.
Если же народная масса палестинских иудеев нуждалась в переводе на арамейский язык Священных книг, то несомненно еще большую нужду в подобных переводах чувствовали евреи, оставшиеся в Вавилоне, где еще и при Данииле говорили и писали по-арамейски, как видно из его книги, вполовину написанной по-арамейски.
По всем вышеуказанным причинам понятны ранние упоминания еврейского предания о переводчиках и переводах Священных книг на арамейский язык. В талмуде замечается, что как при даровании людям Закона на Синае был посредник - Моисей, так и при чтении Закона в синагоге должен быть посредник - истолкователь его, называвшийся amorah, turhamon, meturhamon. B талмуде уже выработано и записано много правил относительно этих толковников и переводчиков.
Общее название переводов Священных книг на арамейский язык - таргум или таргума. Иудейское предание возводит первоначальное появление их ко временам послепленных пророков Аггея, Захарии и Малахии. Истинно в этом предании, по общему мнению, то, что таргумы составляться начали после вавилонского плена непосредственно, но сначала устно передавались и на память лишь заучивались еврейскими учеными, подобно тому как в памяти же их сохранилась вокализация, акцентуация и прочий многочисленный талмудический и масоретский текстуальный библейский ученый материал.
Согласно свидетельству книги Неемии (Неем. 8:8) и талмудического предания (Meg. 3, α), можно думать, что составление таргумов и устная передача их начались непосредственно же по возвращении евреев из вавилонского плена. Но и предаваться письму таргумический материал стал довольно рано. Так, мишна уже указывает язык и письмо, коим должны писаться таргумы (ladaim. 4, § 5), а гемара упоминает о таргуме на Иова, составленном в первом веке по Р.Х. (Sabbat. 16). Приводя это свидетельство, Цунц высказывает предположение (Gottesdienstliche Vorträge... 62 s.), что таргумическая литература не могла начаться и закончиться одной книгой Иова. Следовательно можно думать, что в первом веке по Р.Х. уже было немало писанных таргумов.
Авторитетные для еврейства раввины, впрочем, запрещали употребление писанных таргумов в синагогах (I. Meg. 4, 1), по предположению Буля, потому, что они служили бы нежелательным контролем для своеобразного и произвольно-тенденциозного фарисейского синагогального толкования Писаний, а по объяснению Цунца потому, что такие таргумы уподоблялись бы Св. Писанию. Таким образом на таргумы можно смотреть, как на синагогальное понимание Писаний, имеющее религиозное, культурно-историческое и экзегетическое значение памятников послепленного иудейства и весьма ограниченное значение для критики священного текста. Очень трудно определить время и место их происхождения, а только можно дать общие сведения об их собрании и издании.
Все существующие таргумы принадлежат по происхождению своему палестинским евреям. Но замечательно, что они пользуются малым авторитетом в произведениях палестинских евреев. Так, иерусалимский талмуд цитует их, но чтоб опровергнуть (Berach. 5 § 4. Ier. Meg. 3.3 = Тарг. Лев. 18:21; Zum. 1. с. 75 р.). Поэтому же, может быть, палестинские учителя Иеронима не знакомили его с таргумами, и он ничего не говорит о них. Также и другие отцы Церкви ничего не знают и не говорят о таргумах.
Вавилонские иудеи, получив писанные таргумы от палестинских своих собратий, отнеслись к ним с уважением, ввели в синагоги (В. Meg. 3а) и сохранили до нашего времени. Так дошли до нас два наиболее авторитетных таргума Онкелоса и Ионафана. Остальные же таргумы: лже-Ионафанов и Иосифа Слепого имеют преимущественно палестинское происхождение. Они появились позднее иерусалимского талмуда и не упоминаются совершенно в последнем; по позднему же происхождению и малому у иудеев авторитету они неизвестны и Иерониму. Авторитетнейшими из таргумов считаются таргум Онкелоса на Пятикнижие, Ионафана на пророков и Иосифа Слепого на Писания.
Таргум Онкелоса на Пятикнижие
Об авторе его Онкелосе вавилонский талмуд замечает, что он был современником и родственником римского императора Тита, учеником и другом Гамалиила, свой таргум принял из уст раввинов Елиезера и Иисуса (В. Meg. За). Но иерусалимский талмуд все подобные же биографические сведения приурочивает к греческому переводчику Акиле, признавая его также родственником императора Адриана, принявшим свой перевод от раввинов Елиезера и Иисуса (I. Meg. 1, 9 fol. 71).
Общий вывод из этих разноречий получается тот, что в иудейском предании не сохранилось точных сведений об авторе таргума. Вероятно только, что он жил в Палестине в начале христианской эры и не свое составил, а записал общепринятое понимание Пятикнижия. Но, с другой стороны, есть основание допускать в произведении палестинского таргумиста переделки со стороны и вавилонских ученых. В нынешнем же виде издание таргума Онкелоса относят к III в. по Р.Х.
Относительно общего характера и достоинства таргума Онкелоса, как критического пособия, должно сказать, что он довольно близок к еврейскому оригиналу, несравненно ближе всех других таргумов. Он часто сохраняет еврейские слова оригинала, приспособляя их лишь к арамейской грамматике, обороты старается переводить довольно точно; перифразировку допускает в затруднительных и поэтических оборотах, но и здесь старается передать буквальный смысл священного текста, а не баснословия позднейшего еврейства (как например в таргумах на Пс. 49).
Но при указанных качествах и достоинствах таргума, никак нельзя считать его безусловной и точной копией еврейского оригинала. Автор держался современных общераспространенных еврейских богословских воззрений и их проводил в своем переводе, отступая от буквы и мысли священного текста. Так, среди, еврейских ученых доталмудического и талмудического периодов было общепринято учение о Слове Божием, как о личном существе, несколько выделяющемся от Существа Единого Бога, - учение, приближающееся к христианскому учению о Боге Слове.
Слово Божие, по раввинскому учению, было посредником между Богом, удаленным и недоступным для мира, и видимым миром. Согласно этому учению, Онкелос вставляет часто, вместо упоминаемого в оригинале явления Господа в мире, явление лишь Слова Божия. Так, Слово Божие, по таргуму, являлось в раю (Быт. 3:8), Аврааму (Быт. 15:8; Быт. 26:3), Моисею (Втор. 33:3) и мн. др. Так, Моисей, по свящ. тексту, говорит во Втор. 5:5: «в то время я стоял между Иеговой и вами и возвещал вам слово Божие»; а по таргуму: «в то время я стоял между Словом Божиим и вами и возвещал вам говоримое Богом».
Подобное же олицетворенное значение в тогдашнем еврейском богословии имела упоминаемая в Библии шехина или «Слава Божия». И шехине придавалось личное значение посредника между Богом и людьми, доступного последним. И о шехине, посему, часто таргумист упоминает и ради нее изменяет свидетельства свящ. текста о явлениях Господа. Так, по тексту Библии Быт. 8:27: «распространит Господь Иафета и вселится в шатрах Симовых»; а по таргуму: «и шехина Иеговы будет обитать в шатрах Сима». По тексту Быт. 28:13 Иаков на верху лествицы видел Иегову, а по таргуму: шехину Иеговы. Подобные же переделки в Исх. 20:24; Исх. 33:14; Числ. 23:21 и мн. др.
Но развивая учение о некоторых Личностях в Существе Божием и приближаясь как бы к христианскому учению о Троице, еврейское богословие старалось ясно противопоставить свой строжайший монотеизм языческому политеизму. В этом направлении много трудились александрийские иудеи во главе с Филоном. И таргумист также разделял эти благородные, хотя и не безошибочные, порывы иудейских богословов. С этой целью он изменял множественное число сказуемого в приложении к Богу (Elohim) в единственное число. Например, множественное текста Быт. 20:13: «когда Господь извел (извели) меня», в таргуме заменено единственным числом, потому что Бог - един. Быт. 3:22 - «яко един от нас» - переведено: «как один в мире знающий доброе и злое».
Таргумист настолько строг в своем монотеизме, что исключает политеизм даже у злого духа, вселившегося в змия, и потому в Быт. 3:5 - «будете, как боги, знающие доброе и лукавое» - переводит: «как князья, знающие добро и зло», хотя очевидно получилась очень странная и неестественная мысль. Языческие боги нигде в таргуме не называются богами, а переводится в приложении к ним слово бог перифрастически: «заблуждения народов», «предмет боязни» (Быт. 31:30, 42; Исх. 32:1 и мн. др.). Изречение Исх. 15:11: «Кто, как Ты среди других богов», переведено: «никого нет кроме Тебя, Ты один Иегова». Языческие идолы и терафимы, чтобы не осквернить язык именами их, переводятся: «предмет боязни» (Быт. 31:30; Исх. 32:1).
По тем же побуждениям и также согласно с александрийскими иудеями таргумисты избегали или изменяли следы мнимого антропоморфизма в языке священных ветхозаветных писателей. Так, человекообразные о Боге выражения, объясняемые св. Златоустом грубостью (παχύτης) Писаний, зависевшей от грубости ветхозаветных людей, в таргуме переводятся более возвышенно. Например, Быт. 11:5,7; Исх. 3,8 - «хождение или схождение Бога» - переводится: «явление или откровение». Выражение Исх. 11:4: «Я пойду ночью по Египту» - переводится: «Я откроюсь среди Египта».
Несомненно, ко времени составителя, а тем более дальнейших исправителей и редакторов таргума приобрело большой авторитет среди иудеев фарисейское узкое и мертвящее законничество. Таргумист старается ввести его в дозаконное патриархальное время книги Бытия. Например, выражение Быт. 12:5 - «все души, рожденные в Харране» - переводится: все души, служащие закону в Харране. Быт. 25:27 - «Иаков сидел дома в шатре» - переводится: «Иаков служил в доме училища». Быт. 49:10 - «законоположник» переводится: «соферим». В Быт. 22:14; Быт. 45:27; Исх. 15:2 таргумист видит указание на построение храма. Исх. 13:16; Втор. 6:8 - упоминаются тефиллы. Встречающееся в позднейшем иудействе учение о второй смерти прилагается таргумистом к Рувиму - Втор. 33:6: «Рувим будет жить во веки, не умрет второй смертью».
Но перечисляя недостатки и уклонения таргума Онкелоса, мы должны обратить внимание и на достоинства его, придающие ему особую цену и значение в глазах библеистов и даже вообще апологетов христианских. Такое значение имеет находящийся в таргуме перевод мессианских пророчеств, с ясным указанием на мессианское понимание их. Так, Быт. 3:15 переводится: «вражду положу между тобою и женою, сыном твоим и Сыном ее. Он вспомнит тебе (т.е. отомстит) то, что ты сделал в начале, а ты будешь служить Ему до конца». Быт. 49:10 - «не отнимется имеющий власть от Иуды и соферим от сыновей сынов его во веки, пока не придет Мессия, Которому принадлежит царство, и Ему покорятся народы». Числ. 24:17 - «вижу Его, но не ясно, созерцаю Его, но не близко, потому что восстанет Царь из дома Израиля и помажется Мессия из дома Иакова». Христианские богословы, видящие здесь мессианские пророчества и прилагающие их ко Христу, освобождаются от обвинения в произволе и приложении post eventum, так как иудеи, не верившие во Христа, понимали эти пророчества в мессианском же смысле.
Как критическое пособие к изучению священного текста, таргум имеет значение по своей древности: сходство его с существующим ныне еврейским текстом дает веское основание утверждать сходство последнего с синагогальным текстом периода появления таргума. Но, как и выше было сказано, нельзя этот таргум считать точной копией современного ему библейского текста. Кроме вышеуказанных явно тенденциозных уклонений его от еврейского текста, и вообще таргумы издревле в христианской богословской литературе назывались «парафразами», т.е. перифрастическими изъяснениями священного текста. Это наименование вполне справедливо, согласно с вышеизложенной историей происхождения таргумов, как записей синагогального «изъяснения» священного текста, и с характером таргумов.
Хотя мы и не имеем в руках того еврейского оригинала священного текста, с коего составлен таргум Онкелоса, но несомненно таргум заключает в себе много пояснений, дополнений, изменений, перестановок фраз, случаев двойного перевода и т.п. черт неточности, ясно доказываемых как нынешним еврейским текстом, так и другими древними переводами, например, Самарянским Пятикнижием, переводом LXX, Пешито. Таковых дополнений много в Быт. 49 гл., Числ. 24, Втор. 32-33 гл. и др. Очевидно, осторожному библеисту-критику текста нужно помнить все указанные свойства таргума, общепризнанные в современном учено-богословском мире.
Экзегет видит в таргумическом перифразе историю понимания Библии в древнее время в иудействе (перед Р.Х. и вскоре по Р.Х.) и может находить и себе немало пособий к правильному пониманию священного текста. Язык таргума арамейский очень близок, родствен, а в корнях часто и тождествен с еврейским языком священных ветхозаветных писателей. В нем много средств для объяснения слов и речений неудобопонятных в священном ветхозаветном тексте.
Таргум Ионафана на пророков
Об авторе таргума на пророческие книги талмудические сказания разноречивы и неопределенны также, как и о предыдущем. По вавилонскому талмуду, таргум приписывается Ионафану сыну Узиила, ученику Гиллела (Meg. За). В палестинском талмуде этот еврейский знаменитый ученый упоминается, но таргума ему не приписывается, а таргум на пророков приписывается Иосифу, сыну Хийи, Слепому (+333 г. по Р.Х.).
Может быть обе еврейские знаменитости принимали в нем участие: первый, как наиболее плодовитый составитель и хранитель устного таргума, второй, как автор записи, исправления и последней редакции его. Считая не особенно важным точное определение времени его записи и принимая лежащий в основе его толковательный материал древним, долго сохранявшимся в устном предании, можем только думать, что он появился позднее таргума Онкелоса, коим уже таргумист пользовался, и прежде издания вавилонской гемары, знавшей его.
При внимательном чтении его можно заметить, что некоторые части таргума составлялись и записывались в разное время, другие подвергались позднейшим интерполяциям. Так, Анна, мать Самуила, доводит историю иудеев лишь до Асмонеев (1 Цар. 2 гл.), у Аввакума же упоминается о римлянах (Авв. 3:17), по таргуму на Иеремию и Иезекииля существует еще второй иерусалимский храм и в нем приносятся жертвы (Иер. 2:3; Иез. 36:37), из других же частей таргума видно, что храм и Иерусалим были уже разрушены (Ис. 32:14; Ис. 53:4), упоминается даже Германия (Иез. 38:6), в таргум внесены противохристианское толкование (Ис. 53:10) и позднейшие еврейские басни (Ис. 11:4 упоминается Армилл-антихрист, из Рима имеющий произойти).
О характере и значении таргума, как критического, экзегетического и историко-богословского памятника, должно сказать то же, что и о таргуме Онкелоса. Прежде всего скажем о критическом значении его. Здесь нужно отметить, что по близости к еврейскому тексту и точности перевода этот таргум значительно уступает таргуму Онкелоса. В старших пророках, т.е. в исторических книгах, он еще довольно близок к еврейскому тексту, содержит лишь чисто исторические повествования и сходен по характеру с переводом Онкелоса.
Но в поэтических отделах исторических книг очень свободен, заключает массу перифразов, распространений, вставок и пр. (например 1 Цар. 2 гл.). Точно также и в младших пророках, особенно в более трудных и поэтических местах, допускается много свободных уклонений от оригинала, вставок, иногда странных и баснословных (об армии Сеннахирима - Ис. 10:32 и др.).
Пророческие речи и видения переводятся пояснительно. Например, у Иер. 1:11: «что ты видишь?» - по тексту: «я вижу котел поджигаемый с севера», а по таргуму: «я вижу царя спешащего для истребления зла». Ис. 6:3 - «свят, свят, свят», а по таргуму: «свят в высочайших небесах, доме Его величия, свят на земле в доме могущества Его, свят - во веки веков Господь воинств, полна вся земля славы величия Его». Такое толковательное распространение священного текста видно всюду.
Кроме толковательного распространения священного текста, таргумист, как и Онкелос, старался проводить и излюбленные в тогдашнем иудействе богословские воззрения. Учение о Личном Слове Божием и Славе Божией проводится везде, где говорится в тексте о явлении Господа на земле (Суд. 6:12; 3 Цар. 20:17; Ис. 30:20; Мих. 1:2; Мих. 2:13; Мих. 4:2 ...); также и о шехине (Ис. 40:22; Ис. 57:15). С той же целью «видение Иеговы» переводится: «видение Ангела Иеговы» (Суд. 13:22). Вместо пророков часто упоминаются соферимы (Ис. 9:14; Ис. 28:7-8; Ис. 29:10; Ис. 30:10 и др.); национальная гордость отражается в переводчике (Ис. 14:13).
Подобно же Онкелосу и по одним побуждениям, языческим богам таргумист не усвояет имени «бог» и изменяет священный текст, где нельзя этой перемены избежать и ею ограничиться: Ис. 43:10 - «Я есмъ, прежде Меня не было никакого бога и после Меня не будет», по таргуму: «Я был от начала Богом, и во веки веков, и кроме Меня нет бога». Мих. 4:5 - «все народы ходят каждый во имя бога своего», - по таргуму: «путями своими». Согласно с Онкелосом, таргумист избегает антропоморфических выражений о Боге и свободно переделывает библейские выражения о телесных членах Бога: руках, ногах, лице и т.п. и переводит: «Господь идет, берет, видит, знает, пред Ним известно» и т.п.
Для христианских богословов в этом таргуме, значительно более чем у Онкелоса, заключается апологетического материала в объяснении мессианских пророчеств. Так, здесь в ясно мессианском смысле, с приложением к Мессии и упоминанием о Нем, переводятся следующие пророчества: 1 Цар. 2:10; 2 Цар. 23:3; 3 Цар. 4:33; Ис. 4:2; Ис. 9:6; Ис. 10:27; Ис. 11:1,6; Ис. 15:2; Ис. 16:1, 5; Ис. 28:5; Ис. 42:1; Ис. 43:10; Ис. 52:13; Иер. 23:5; Иер. 30:21; Иер. 33:13, 15; Ос. 3:5; Ос. 14:8; Мих. 4:8; Мих. 5:2, 5; Зах. 3:8; Зах. 4:7; Зах. 6:12; Зах. 10:14; Ам. 9:11.
Христианские богословы, прилагая эти пророчества к Мессии-Иисусу Христу, имеют основание утверждать, что и древнеиудейское толкование видело в них пророчества о Мессии. Но ценя рассматриваемый таргум в указанном отношении, не можем не отметить и того, что к Мессии прилагаются в нем те пророчества, в коих возвещается славное, царское Его служение, и хотя бы в самом библейском тексте не говорилось о земной славе Мессии, таргумист непременно эту славу находит. Например, Мих. 4:8 - «и ты башня стада, холм дщери Сиона» - переводится: «и ты Мессия Израиля, который сокрыт за грехи общества Израиля, к Тебе придет царство».
Пророчества же о страдании и униженном состоянии Мессии явно признаются не мессианскими и перетолковываются в антихристианском смысле. Например, Исаии 53 главу таргумист прилагает к избранному страдальцу еврейскому народу, посвященному и помазанному Богом.
Об общем критическом и экзегетическом значении этого таргума нужно сказать то же, что и о таргуме Онкелоса. Своим сходством с масоретским текстом он подтверждает неповрежденность последнего. По замечанию Корнилля, в таргуме видны особые пути Провидения: точностью и буквализмом («ни одной частицы не падает на землю») он свидетельствует о еврейском тексте; свободой толковательной - о современном синагогальном мировоззрении. Сходством с языком библейских писателей он дает пособие к уразумению еврейских слов и речений. Свидетельствует о богословских взглядах и понимании Св. Писания иудеями времени его происхождения.
Но для критика текста он должен быть предметом значительной осторожности, потому что свободнее Онкелоса отступает, пополняет, поясняет священный текст и может служить критическим пособием лишь при тщательном сличении с другими переводами и памятниками свящ. текста.
Палестинские таргумы па Пятикнижие
При общем предварительном обозрении таргумов и их происхождения было говорено, что таргумы своим происхождением обязаны еврейской синагоге палестинских и вавилонских евреев. Таргумы Онкелоса и Ионафана, можно думать, принадлежали обеим группам евреев: произошли на палестинской почве, а сохранились в вавилонских школах. Но сохранилось в цельном виде и отрывках немало таргумов всецело палестинского происхождения. Таковы: таргумы на Пятикнижие и Писания.
Прежде подробного обозрения палестинских таргумов должно сказать, что они по своему достоинству стоят несравненно ниже обозренных вавилонских таргумов и могут быть скорее предметом предостережения, нежели увлечения для библеиста. Они составлены довольно поздно и более уклоняются, согласно с позднейшим еврейским богословием, чем приближаются к истинному библейскому священному тексту. Теперь перейдем к частностям.
Таргум на Пятикнижие сохранился у палестинских евреев в двух видах: цельном на все части и в отрывках. Первый называется Иерусалимским таргумом, а по ошибке некоторых древних ученых Ионафановым, а по нынешней поправке: Псевдо-ионафановым. Второй таргум составляет лишь отрывки из первого с незначительными по местам изменениями. Во всяком случае, они имеют общий одинаковый характер и равные достоинства и могут быть вместе обозреваемы.
О времени происхождения их можно судить по следующим датам: в Исх. 26:9 - упоминается о разделении мишны на 6 отделов; в Числ. 24:9 - упоминается Константинополь; в Быт. 10:2 - турки; Быт. 21:21 - Аиша и Фатима, жены Магомета. Следовательно, никак не ранее VII в. придана им нынешняя редакция, хотя некоторые части восходят и к раннему времени, например, Втор. 33:14 - «враги первосвященника Иоанна», т.е. Иоанна Гиркана.
Язык таргумов испещрен иноземными словами: греческими, латинскими, персидскими. О способе и характере перевода обоих таргумов общее мнение таково, что и для критики и для экзегетики священного текста они имеют очень малый авторитет. О свободном и произвольном обращении с библейским текстом таргумистов можно судить по следующим примерам. Быт. 4:8 перед братоубийством Авель и Каин так пространно рассуждают: «Каин говорит: я знаю, что мир сотворен Богом, но управляется несоответственно добродетели людей и есть лицеприятие на суде, так как твоя жертва принята, а моя не принята. Авель отвечает: напротив, нет лицеприятия... и так как я добр, то и принята моя жертва. Каин сказал: нет суда, судей, наград, есть взятки, лицеприятие» и т.д. Вышли на поле, ударил Каин Авеля камнем в лоб и убил. Такие примеры свободного отношения к тексту постоянно видны и вообще переводы носят характер мидрашей.
Свободно толкуя священный текст, таргумисты вносят странные еврейские баснословия. Быт. 1:27 - Адам соединял в себе мужчину и женщину. Исх. 19:1-3 - гора носилась над головами иудеев. Быт. 3:24 - сотворение геенны. Быт. 5:24 - Енох сделан μετατρον Иеговы, великим софером на небе. Миллионы ангелов истребляли египетских первенцев (Исх. 12), и т.п.
Согласно с другими таргумами раскрывается учение о Мемре - Слове Божием (Быт. 16:13-14; Быт. 20:18; Быт. 3:14), шехине - Славе Божией и Мессии, но в более нечистой форме, чем в предыдущих таргумах. Мессия, согласно еврейскому позднейшему учению, ожидается в двух видах: славном и униженном. Первый - сын Давида, второй - сын Иосифа или Ефрема. Ко второму, например, прилагается Исх. 40:11 («помажь умывальник… и освяти его») и переводится: «помажется Мессия, сын Ефрема». В этом же роде и другие многочисленные (Быт. 3:15; Быт. 35:21; Быт. 49:1, 10-12; Исх. 12:42; Исх. 40:9-11; Чис. 11:26; Чис. 23:21; Чис. 24:7, 17, 20, 24; Втор. 25:19; Втор. 30:14) мессианские толкования наполняют таргум.
Таргумы на Писания
Все известные ныне таргумы на третий отдел еврейского ветхозаветного канона - Писания - обязаны своим происхождением и сохранением палестинским иудеям. Талмудисты (Baba Camma, 87α) и некоторые из средневековых еврейских ученых (особ. Раши) приписывали все эти таргумы знаменитому еврейскому ученому, начальнику школы в Соре, в Вавилоне, Иосифу Слепому (+333 г. по Р.Х.). Может быть что-нибудь и сохранилось в этих таргумах от него, но несомненно они принадлежат разным лицам, терпели много изменений и последняя редакция их очень поздняя. Справедливо предположение Вогюе, что Иосиф Слепой устно излагал свой таргум, а потом ученики его и ученики учеников его записывали, как могли и умели, а их записи по-своему пополняли палестинские евреи и придали им, по заключению Цунца, характер Иерусалимского или Псевдо-ионафанова таргума.
На некоторые книги сохранилось несколько таргумов разного характера и достоинства, на иные по одному таргуму, на Даниила и Ездру вовсе нет таргумов. Посему обозревать их будем порознь, по книгам ветхозаветным. Общее лишь о них должно сказать то, что критический, экзегетический, историко-богословский авторитет всех их невелик, по позднему их происхождению и своеобразному характеру, аналогичному с только что рассмотренными палестинскими таргумами на Пятикнижие. А потому и обозрение наше будет кратко, как и вообще в Исагогиках им отводится немного места.
Таргумы на пять свитков-мегиллот: Руфь, Есфирь, Екклезиаст, Песнь Песней и Плач Иеремии
Из всех таргумов на Писания в иудейском богословии наибольший авторитет имеют таргумы на 5 мегиллот, потому что только их чтение дозволено было в синагогах, следовательно они имели церковный авторитет. Таргумы же на прочие Писания не дозволены были к употреблению в синагогах.
Таргумы на 5 мегиллот имеют разный характер и различное достоинство. Таргумы на Руфь и Плач сравнительно близки к священному тексту, заключают в себе добавления назидательные и экзегетические, но сравнительно сносные и терпимые, хотя критико-текстуального значения не имеют. Таргум на Плач составлен под влиянием LXX и Пешито. Он составлен очень поздно, так как в нем упоминаются враги римлян персы (4, 22), имеет хагадический характер и палестинское происхождение, испещрен греческими и латинскими словами.
На Есфирь сохранилось три таргума: 1) короткий, довольно буквальный, изданный в Антверпенской полиглотте; 2) распространенный, наполненный баснями и нелепостями еврейской фантазии, помещенный в Лондонской полиглотте; и 3) изданный Тэйлером в латинском переводе, под именем targum posterius, наполненный раввинским остроумием. По выражению Ейхгорна, все эти три таргума подобны ветру и облакам без дождя, - пусты для критика и экзегета!
Таргум на Екклезиаст отличается чересчур парафрастическим характером и применением, в большинстве неудачным, общих истин священного текста к частным обыденным явлениям. Например, слова Еккл. 5:7: «увидишь в стране притеснение бедному» - прилагает к купцам, притесняющим покупателей и бедняков. Еккл. 10:14: человек не знает будущаго - прилагается к слепому, которого охраняет Провидение... Очевидно, и к этому таргуму приложима Ейхгорнова оценка.
Особенно же характерен таргум на Песнь Песней. В нем есть указание на время его происхождения. Так, в таргуме на Песн. 1:2 и 5:10 - читаем: «благословен Бог, давший закон через Моисея, шесть трактатов мишны и талмуд с объяснением»; в 1:7 - «прекраснейшая из женщин - гурия». Евреи рассеяны между сынами Измаила, т.е. магометанами. Очевидно, таргум составлен не ранее VII-VIII вв. по Р.Х.
Замечательнее всего то, что священный текст здесь не переводится и даже не толкуется и не парафразируется, а лишь известными словами и буквами дает повод для обширного авторского словоизлияния, направленного к прославлению Израиля и его истории, начиная с Моисея и до Александра Македонского, Антиоха Епифана и римлян. При этом историк-панегирист путает Александра Македонского и Антиоха Епифана (например в 6:8). Сообразно с путаницей действительной истории, много вставлено сказок. Например, у евреев почернели лица, «как у эфиопов», когда они слили золотого тельца, и просветлели, когда истребили его. Моисей поднимался на воздух, и т.п. (1:2-5). Вообще галаха и хагада иудейского толкования здесь удачно соединяются и с успехом могут изучаться ученым по этому таргуму.
Таргумы на Иова, Притчи, Псалтирь и Паралипоменон
Таргумы на эти учительные книги также принадлежат разным лицам и имеют различные характеристические черты.
Из всех этих таргумов лучшим по близости к тексту и критическому достоинству считается таргум на Притчи, отличающийся точностью и свободой от иудейского баснословия и пустословия. Отличается он от всех таргумов близостью к переводу Пешито. В нем много тождественных с Пешито чтений и оборотов, отличных от всех других памятников, много сириазмов, объяснимых единственно из того предположения, что автор был сирский иудей, знакомый с Пешито и им руководившийся в своем переводе, может быть даже еврейский библейский язык знавший хуже сирского. Время составления таргума неизвестно.
Таргум на Иова очень многоречив и удален от священного текста. Упоминается о царице Самаркандской (Иов. 1:15). Автор имел под руками несколько таргумов и их приводил целиком или делал выбор лучшего понимания. Например, при переводе в Иов. 14:18 слов: «гора падая разрушается» - замечено: «есть и другой таргум: Лот, который был отделен от Авраама, подобен горе». В Иов. 14:22 - «плоть его болит...» таргумист говорит: «плоть его от червей болит, а душа его в долине суда». Другой таргум: «плоть его прежде положения на носилки будет болеть и в течении семи дней будет плакать в долине погребения».
Как имевшиеся под руками более древние таргумы, так и составляемые самим автором невысокого критического и экзегетического достоинства. Например, в Иов. 3:2 читаем: «да погибнет день, в который я родился, и ангел, который управляет деторождением». Да постигнет его скорбь, которую испытывал Иеремия о сожжении святилища и Иона, брошенный в Фарсийское (?) море. Иов. 2:11 - друзья Иова пришли каждый с своего места и освободились чрез то от своих мест, которые были назначены им в геенне. В этом же роде и другие многочисленные дополнения и толкования таргумистические.
Существующий в печатных изданиях таргум на Псалтирь составлен, как и таргум на Иова, из многих таргумов. Так, под Пс. 77:11; Пс. 78:64 упоминается «другой таргум». Существующая редакция - очень поздняя. В Пс. 82:7 упоминаются венгры. Согласно с другими таргумами, заключает много перифразов и дополнений, хотя не во всех псалмах. Например, 1, 3, 5, 6 и некоторые другие псалмы переведены дословно; другие же очень свободно и отдаленно, напр. 9, 17, 22, 48, 49...
Внесено в таргум множество позднейших еврейских баснословии. Например, Пс. 8:9 - «создал рыб морских» - переведено: «и Левиафана, проходящего пути морские»; а в Пс. 103:26 читаем: «Левиафана, после победы над всеми царями, Мессия предложит иудеям на пиршественный обед». В Пс. 49:10-11 слова: «Мои все звери в лесу и скот на тысячи горах. Знаю всех птиц на горах» - переведено: «Мое животное - вол, который пасется на тысячи горах. Знаю чудовищную птицу, которая телом распростерта по поверхности моря, ногами достигает дна его, а головой касается неба». В Пс. 56:3 говорится, что Бог послал паука, который своей паутиной закрыл Давида в пещере, когда Саул преследовал его.
О Мессии упоминается нередко (Пс. 2:2; Пс. 18:32; Пс. 20:7; Пс. 21:2-8; Пс. 45:3, 8; Пс. 61:7-9; Пс. 72:1; Пс. 80:18; Пс. 84:10), но с ясным оттенком позднейшего еврейского понимания этого учения; христианское же понимание этого учения явно отвергается и священный текст изменяется. Например, Пс. 2:7 - «сын Мой еси Ты: Аз днесь родих Тя» - переводится: «Избранный, как сын отца, ты мне; ты чист, как бы сегодня Я сотворил тебя». Пс. 21:17 - «ископаша руце Мои и нозе Мои» - переводится: «угрызающие как лев руки мои и ноги мои». То же видно в 109 и др. псалмах, прилагаемых христианами ко Христу. Таким образом, таргумы с более поздним своим появлением постепенно теряют апологетическое значение для христиан и делаются предметом опасения и споров для христианских апологетов.
Таргум на Паралипоменон найден в XVII в. и издан Бекком по рукописи Эрфуртской библиотеки в 1680-1683 гг. Новое издание сделано Вилькенсом по Кембриджскому манускрипту в 1715 г. в Амстердаме. Язык и стиль, характер и содержание таргума доказывают его позднее происхождение. В 1 Пар. 5:10 упоминаются венгры; в 1 Пар. 5:26 - гора теней, известная из позднейших иудейских баснословии. Также в 1 Пар. 1:20; 1 Пар. 2:51 - много этих басен. Генеалогии свои (1 Пар. 1-10) таргумист основывает не на Библии, а на иерусалимском Псевдо-ионафановом таргуме; противоречит поэтому библейской истории (1 Пар. 1:44-45). Очевидно, авторитет критический, исторический и богословский этого таргума также не велик.
Вообще из частного обозрения всех таргумов на Писания можно справедливо заключить, что в нынешнем виде они появились в период времени VII-IX вв. по Р.Х.
Источник: П.А. Юнгеров «Введение в Ветхий Завет»
